Бесконечность в кубе - Николай Александрович Игнатов

и, думаю, отсылка к этому детскому опыту даст тебе возможность понять все лучше…

– Всё, засыпаю…

– Посмотри наверх.

Я взглянул в червоточину на потолке и оттуда мне в глаза вдруг ударил такой яркий свет, что сонливость вся вдруг куда-то испарилась; как если нашатыря нюхнёшь, примерно такой эффект был.

– Хотя на самом деле здесь бы лучше подошёл шар.

– А куб с бесчисленными гранями не сойдёт за шар?

– Хмм, нас проклянут ученые за эту ересь, ну пусть будет так. Представь себе, что один шар находится внутри другого, разница в размерах у них минимальная, и внутренний шар вращается во все стороны сразу.

– Это как?

– Это так. Это же не шар на самом деле, а куб, и граней у него без счёта, вот и думай, что поверхность этого внутреннего шара-куба распространяется по всем граням внешнего во всех направлениях одновременно.

– Эка загнул ты, усатый. Нет, теперь точно усну.

– Так вот, каждая ничтожно малая точка на поверхности внутреннего шара-куба соприкасается, в процессе этого вращения, с каждой точкой внешнего бесконечное количество раз.

Отсюда возникает сущее.

– Ага. С вероятностью 50%.

– С любой вероятностью, процент здесь совершенно не важен.

– Ну, черт с тобой, бухать под аминазином я больше не стану, клянусь. Скажи, чепушило членистоногое, что вся твоя чушь значит для меня в практическом плане? Мама где?

– Да, теперь самое главное. Повторю: ты видел себя в трёх разных мирах, причём одновременно, хоть ты и не заметил этого; это три разных мира, их отделяет бесконечность пустоты, но они так похожи. Таким мирам нет числа. И всюду есть ты.

– Но почему мама умерла именно в этом, в моём мире?! Именно там, где я всё чувствую и где мне плохо?! А? Что ответишь, морда хитиновая?

– О, опять носом клюёшь. Закругляемся. Ты пойми, Денис, нет такого мира, которого бы не могло быть, и столь же бесконечно количество миров, где ты жив, сколь то, где ты умер, где вообще ещё не родился, погиб при рождении и т.д. И это не только о тебе, обо всех, о каждом существе, о каждой сущности, о каждом атоме и фотоне. Пустота космоса безгранична и ничего в ней не может быть ограниченного. Всё, тебе пора.

– Что?

– Я говорю, покеда, Дениска! Нашатырь несут.

– Что?! А?! Какой наша…

Вдруг все кругом на мгновение заполнила тьма, а затем реальность начала мутными кусками, цинично и жестоко вгрызаться в моё сознание. Я потихоньку открыл глаза и увидел лица склонившихся надо мной людей.

Какой-то мужик в халате (это, как потом выяснилось, был кардиолог со второго этажа, случайно оказавшийся неподалёку) громко просил принести нашатырь и озабоченно разглядывал мою рожу.

Олег сначала был в замешательстве. Он ничего толком не понял из всей этой белиберды, но все же почувствовал некое облегчение. Ему теперь казался весьма отчетливым мотив самоубийства брата: наглотался парень нейролептиков, а может чего другого (ведь нейролептики наоборот предотвращают галлюцинации, хотя черт его знает), случилось у него видение, где таракан сказал ему, что, дескать, «хошь увидеть мать – их есть у меня, надо только помереть в этом мире, чтобы появиться в другом, где она жива». Больной человек, всё ясно. Однако Олег поймал себя на мысли, что данный тезис, единственный, который поддался его пониманию, вызывал несокрушимый скепсис. Ведь если и предположить эти бесконечности миров, то почему умерев в одном, ты перенесешься в другой? С чего бы? Ведь там, в других мирах, места-то все заняты другими, такими же как ты, твоими копиями.

«Нестыковочка», – подумал Олег и вдруг вспомнил тот случай в поликлинике, случившийся пару месяцев назад с Денисом. Да, об этом он и писал в этом бредовом письме.

Отец как-то рассказывал Олегу по телефону, что ему звонили из травмпункта, или ещё откуда-то, и сообщили, что, так мол и так, ваш сын, Денис Фёдорович М. лежит тут с травмой. А травму получил он при странных обстоятельствах – сидел на скамейке в очереди к гастроэнтерологу, вдруг вскочил и ни с того ни с сего с разбегу шмякнулся головой о стену. Ушибся сильно, получил сотрясение и несколько минут даже был без сознания. В той же поликлинике его и определили в травматологию, а выяснив его психиатрический диагноз, решили, что ничего в общем странного в его поступке нет. Мало ли психов головой о стены бьются?!

Олег решил открыть последнее письмо, чтобы потом закрыть этот почтовый ящик навсегда.

14.05

…больше ничего меня не держит в этом мире. Я твёрдо решил уходить. Несмотря на свой диагноз, я, всё же, не настолько болен, чтобы доверять огромному таракану (фу, мерзость!), тем более, когда он привиделся мне в галлюцинации. Но я не могу ему не верить, не могу и всё. Конечно, меня немного пугает тот факт, что я так отчетливо запомнил и даже сумел записать в подробностях всё то бредовое видение, что случилось пару месяцев назад в поликлинике. С другой стороны, такая чёткость воспоминаний меня наоборот подбадривает в моём стремлении; подбадривает именно своей невероятностью, и я старательно гоню от себя мысль о том, что проход через проём и беседу с этим… насекомым мой воспалённый мозг выдумал уже после выписки из травмпункта.

Думаю, это последние мои строчки. В этом мире уж точно.

Мама, я иду к тебе, где-бы ты ни была; кем бы я ни был в твоём мире, я иду. Главное, чтобы ты там была жива.

PS: сегодня утром обнаружил письмо на этом ящике от безымянного (письмо есть, а адреса нет, Карл!) адресата. Я сразу заподозрил неладное (небось опять глюки), и потому решил скопировать его текст сюда. И как я оказался прав! Только я его закрыл, как он сразу исчезло из списка входящих.

Вот что было в нем:

В сущности, для пространства нет разницы между бесконечно протяженной пустотой и бесконечно малой, но умом этого не понять, так что надо просто принять как факт то заключение, что контакты между разными мирами возможны. Нужно только знать механизм действия, знать способ; в общем, это – вопрос техники. Посмотри, Дениска, эти строки из другого мира, их автор тебе хорошо известен, и они о тебе:

Теперь нас меньше на одного.

Те, кто остался, пряча взгляды

Потопчутся вокруг него,

Потом зароют молча в яму

"Каким он был?" – тихонько