Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть? - Мойес Патрисия

— Господи, Бет! Это правда, что ли?! Нет, этого не может быть! Нет, правда? Господи!

— Вероника! — громко окликнул ее Генри.

Вероника резко повернулась.

— Дядя Генри! — воскликнула она. — Господи, Бет, наверное, это правда! Я хочу сказать, что дяди Генри здесь бы не было, если это неправда! Ведь так, лапочка? — добавила она и бросилась на шею Генри. — Господи, так ужасно было сидеть там, внизу, под замком. Господи, я так рада тебя видеть!

Генри решительно убрал руки Вероники со своей шеи. Теперь коридор был полон таких элегантных женщин, каких Генри не приходилось видеть. Разве что — пришло ему в голову — на страницах «Стиля». Все они пытались громко разговаривать одновременно.

— Меня не интересует, что говорит Дядюшка. Эти макеты…

— Хелен! Кто бы мог подумать! Я всегда считала…

— Нас всех будут допрашивать и пытать очаровательные полицейские…

— Что полагается надевать на допрос с пристрастием? Я думаю, хорошо одетая подозреваемая должна…

— Я прошу всего-навсего фиолетовый «ягуар» и двух ирландских волкодавов и чтобы их доставили к Хем-Хаусу сегодня после обеда. Неужели это так сложно?

— Нэнси в белом, с длинными нефритовыми бусами, а Ронни в…

— Кто теперь будет писать комментарии к фотографиям? Мы с Хелен должны были…

— Ну, если Тереза так к этому относится, видимо, мне надо вернуться на Поланд-стрит. Как она думает, я должен…

— Дорогой, мне жаль, но я не собираюсь убивать снимок с норкой. Я сказала Дядюшке…

— Хелен! Нет, если бы выяснилось…

Не успев перевести дыхание, Вероника сообщила:

— Бет, дорогая, это мой дядя, Генри Тиббет.

Резче, чем собирался, Генри поинтересовался у нее:

— Ронни, что ты здесь делаешь?

— Работаю, разумеется, — ответила она. — У меня повторная съемка с мисс Мэннерс, а потом хлопковые платья для молодежного раздела с Бет. Это Бет Конноли, редактор молодежного раздела.

— Здравствуйте, мистер Тиббет, — вступила в разговор Бет, сморщив свой крохотный носик. Генри счел, что она похожа на куклу. — Боюсь, вы навестили нас в неподходящий день. Сегодня тут еще больший хаос, чем обычно.

Она очаровательно улыбнулась, и Генри помрачнел. Будет очень нелегко вести серьезное расследование среди этих бестолковых детей, какими бы очаровательными они ни были. Как раз в тот момент, когда ему в голову пришла эта мысль, Бет Конноли отвернулась и холодно обратилась к высокой блондинке:

— Мэрилин, я хочу, чтобы вы немедленно позвонили в «Барримода» и отказались от белого кружева. Пошлите курьера к Гарделлу забрать голубой шелк под номером восемьсот семьдесят два и достаньте мне много золотых браслетов и речной жемчуг. Мистер Говард из «Мейфэр джуэлс» в курсе, я говорила с ним. Еще нам нужны лаковые синие туфли на шпильке размера Вероники. Потом скажите в студии, что мы начнем только после обеда, и добейтесь, чтобы Майкл Хили бы свободен в это время. Если не получится, договоритесь с ним на самое ближайшее время, и пусть модели будут готовы. — Она вновь повернулась к Генри. — Мне очень неудобно, но срочно нужно было поговорить с моим секретарем. Всю сегодняшнюю фотосессию приходится пересматривать из-за Парижа.

Генри стало стыдно за свои мысли. Эта девушка, несмотря на юный возраст, была настоящим специалистом в своей области и совершенно точно не была бестолковым ребенком. Он спросил:

— Могу я на пару минут отвлечь Веронику?

— Разумеется. Она не понадобится мне до полудня.

— Спасибо.

Бет вновь улыбнулась и зашла в отдел моды.

Генри и его племянница сидели лицом друг к другу по обе стороны стола в невзрачном кабинете.

— Ты последний человек, кого я ожидал здесь встретить.

— Почему? Я в последнее время много работаю для «Стиля». Дядя Генри, это действительно правда, что она умерла?

— Боюсь, что да.

— Ее убили? — Глаза Вероники увеличились до размера блюдец.

— Мы пока еще не до конца уверены, — дипломатично ответил Генри. — Кстати, Ронни, ты можешь мне кое в чем помочь.

— Правда?

— Ты хорошо знаешь всех сотрудников?

— Не всех. Я никогда не видела мисс Пэнкгерст — все говорят, она была тем еще тираном. С другой стороны, то же самое говорили о мисс Филд, а она оказалась довольно милой. Я хорошо знаю только Бет, мисс Мэннерс и Майкла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Майкла Хили — фотографа?

— Верно. Мы все вместе были в Париже. Только вчера вернулись. Ой да, еще я более или менее знаю Дядюшку. Его все знают.

— Кто это?

— Патрик Уолш, художественный редактор. Он лапочка. Все называют его Дядюшкой, но не в лицо, конечно. Он рычит на людей, — добавила Вероника.

— Я в курсе, — с нажимом ответил Генри. — А его помощника, Доналда Маккея, ты знаешь?

Вероника, к удивлению Генри, покраснела.

— Да, — произнесла она и принялась изучать острые носы своих туфель с большим вниманием, чем они того заслуживали.

— А что насчет…

Зазвонил телефон. Генри взял трубку.

— Эрнест Дженкинс здесь, — устало сообщил сержант.

— Хорошо, — ответил Генри, — пусть поднимается ко мне.

Он положил трубку и повернулся к Веронике:

— Я хочу поговорить с мальчиком прямо сейчас. Тебе лучше уйти. Увидимся позже.

— Могу я выйти из здания?

— Разумеется. Но ты же должна вернуться к двенадцати? У тебя ведь съемки?

— Нет, раньше. К половине двенадцатого. Мне нужно накраситься.

— Ты и так достаточно накрашена, — сухо прокомментировал Генри.

Вероника с жалостью улыбнулась.

— Все девушки в Париже, — пояснила она, — ходят с мертвенно-бледными лицами, густо подведенными глазами и коричневыми губами с черным контуром. Я привезла с собой новую помаду.

— Звучит ужасно.

— Это поразительно. Подожди, и ты увидишь.

— Если ты думаешь, что это сделает тебя более привлекательной для… — начал Генри, но тут же понял, что поддался искушению почитать мораль с позиции мудрого дядюшки, и пожалел об этом. В любом случае у него не было возможности продолжить, поскольку как раз в этот момент в коридоре началось что-то жуткое. Форменный сумасшедший дом.

Начало безобразий возвестил резкий стук в дверь. Прежде чем Генри успел сказать «Войдите!», загремел голос Патрика:

— Олвен! Какого черта ты собираешься делать?

— Это Дядюшка, — сообщила Вероника.

— Я в курсе, — мрачно отозвался Генри.

Низкий женский голос с валлийским акцентом произнес:

— Я хочу поговорить с инспектором…

— Ты этого не сделаешь, черт бы тебя побрал!

— Входите! — громко крикнул Генри.

Дверь слегка приоткрылась, но ее тут же захлопнули снаружи под аккомпанемент звуков борьбы.

— Отпусти меня, ты, скотина! — Теперь девушка тоже кричала, и казалось, она вот-вот расплачется. — Отпусти меня! Я все равно туда зайду!

— Ты не понимаешь, что делаешь, идиотка!

— Ну нет, я все понимаю. Это ты…

— Ты будешь меня слушать, безмозглая девчонка!

— Мне больно!

Дверь опять начала открываться, и опять ее захлопнули. Теперь, что неудивительно, начали открываться и другие двери, и коридор наполнился голосами: сердитыми, истеричными, рассудительными.

— Думаю, — сказал Генри Веронике, — мне стоит взглянуть, что там творится. Ты сиди здесь.

Он взялся за ручку, повернул ее и потянул так сильно, как только мог. Вес Генри смог преодолеть силу Патрика. Дверь распахнулась, и Олвен Пайпер в прямом смысле упала к ногам Генри. Над ней, все еще сжимая ее руку, нависал огромный рассерженный Патрик. За ним коридор заполняли лица и шум голосов, из которых слух Генри смог вычленить высокий женский голос, без умолку повторявший:

— Я этого не вынесу! Останови ее, Дядюшка! Я этого не вынесу!

Второй голос, который можно было различить, принадлежал молодому человеку с сильным акцентом кокни. Он твердил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Сержант велел мне подниматься. Говорю, он велел мне подниматься. Говорю…

— Тихо, тихо! — проговорил Генри тоном полицейского. — Что тут творится?

— Я пытаюсь остановить эту полоумную девицу, чтобы она не выставила себя полной дурой, вот и все.