Бешеный медведь - Роман Злотников

— Просто — Касьян.

— Тогда: просто — Абигайль. Дик в порядке, насколько я знаю. Чтобы расставить сразу все точки, скажу: я буду осуществлять связь между вами и… еще одним лицом, заинтересованным в успехе вашей деятельности. Должна заметить, что все наши действия носят… э-э-э, неофициальный характер. Много я пока рассказать не могу, но позже вы все узнаете… Пока же вы встретитесь с Ричардом. Его вы найдете на ранчо. После выхода в отставку он живет там постоянно.

— Угу… как мне туда попасть?

— Вас доставят, Касьян. Выйдете из главного входа, возьмете такси, и вас отвезут прямо на ранчо. — И после некоторой заминки внезапно спросила: — А скажите, это правда, что вы спасли Сандерсу жизнь?

— Ну… то есть у нас это… как его… взаимно, — немного смущенно пробормотал Полубой. С одной стороны, ну что за разговоры — спасли жизнь, спасли жизнь… Не в бирюльки, чай, играем. Если бы Касьян считал, кому он и кто ему когда и что спас, — уже давно бы со счета сбился. С другой стороны — когда такая симпатичная деваха, да еще иностранка, блин, этак с придыханием об этом спрашивает — ну приятно же…

На пару мгновений в помещении повисла неловкая тишина, а затем Абигайль продолжила:

— Вы знаете, он вас цитировал, когда мы работали вместе. И я ОЧЕНЬ хотела познакомиться с человеком, который произвел на Ричарда (когда она произнесла это имя, Полубой понял, что Сандерс в глазах агента Клейн слегка «подвинул» Супермена) ТАКОЕ впечатление. Кстати, о ваших питомцах он тоже рассказывал. — Она с любопытством окинула взглядом риталусов. — Не могу поверить, что такие крохи могут быть смертельно опасны. Похоже, вы необыкновенный человек, Касьян…

Полубой скромно потупился. В поле зрения попали длинные ноги специального агента, и он внезапно вспомнил, что со времени разрыва с Лив так и не удосужился завести подружку.

— Все это, конечно, приятно, однако дело прежде всего, — напомнил он.

— Да, — Абигайль тряхнула головой и, тихонько рассмеявшись, констатировала, — так вы и должны были сказать: дело прежде всего. Извините, Касьян, вы, конечно, правы. Итак, то лицо, о котором я упоминала, посетит вас, скорее всего, послезавтра. Я понимаю, вам предстоит встреча с другом, но постарайтесь все же быть в форме. — Мисс Клейн поднялась и протянула Полубою руку: — Очень рада была с вами познакомиться.

— Я тоже рад, — Полубой резко наклонил голову и прищелкнул каблуками.

Получилось достаточно эффектно, даже если учесть, что он был в гражданской одежде.

Таможенник, ожидающий за дверью, проводил его до выхода из космопорта.

Полубой огляделся, поднял руку, и к нему тотчас подрулил желто-синий глидер со светящейся пирамидкой на крыше. Полубой забросил на сиденье сумку, устроил на левом сиденье риталусов, забрался в салон и захлопнул дверцу.

Водитель, не спрашивая, куда его везти, тронул машину, поднимая ее в коридор, отведенный для пассажирских перевозок.

Полубой бросил рассеянный взгляд вниз, на столицу Содружества. Несмотря на то что раньше он здесь не был, он остался равнодушным к иглам небоскребов, морю рекламных огней, разливающемуся в вечернем сумраке. Все современные города похожи друг на друга. А Новый Петербург, пожалуй, и побольше будет… Да даже если бы он и хотел рассмотреть что-то, пелена мелкого надоедливого дождя свела бы эти усилия на нет.

Дождь преследовал его, почитай, уж полторы недели — четверо суток почти под непрерывным дождем на Луковом Камне, в ожидании команды, которую затребовал Бергер, затем на Новом Петербурге, пока он общался с начальниками Кости и делали визу, и вот теперь здесь, на Нью-Вашингтоне.

Палатку, которую Бергер поставил возле пещеры, в конце концов едва не смыло — ливень шел непрерывно. Они перебрались в пещеру, хотя Константин и скрипел насчет того, что каждый сантиметр обнаруженной лаборатории необходимо обследовать и они могут затоптать важнейшие следы. За четыре дня безделья Бергер обрисовал Касьяну создавшуюся ситуацию — на их ведомство вышел некий важный джентльмен, имя которого Полубою пока не назвали (но то, что он очень осведомленный и чрезвычайно влиятельный человек, показала и встреча в порту). И предложил провести совместную операцию. Сначала это предложение было воспринято с бо-ольшой осторожностью. Но затем, когда этот джентльмен предоставил некие доказательства своего серьезного отношения, дело пошло. Как понял Касьян, эти доказательства заключались в том, что с ведомством Бергера поделились информацией. Причем такой, которая не только подтверждала те сведения, которые Полубой принес с Хлайба, но и проливала некоторый свет на некоторые аспекты враждебной деятельности в других областях… Причем, как выяснилось, инфильтрация в структурах Содружества достигла такого уровня, что данный джентльмен, несмотря на свой крайне высокопоставленный пост, оказался сильно ограничен в возможностях противодействия. Потому и был вынужден обратиться к русским. Ибо вероятность утечки информации, даже если бы он обратился к ведомствам считающихся союзными или хотя бы дружественными государств, была неоправданно велика.

— Издержки демократии, — криво усмехнулся Бергер. — Как только наши коллеги пытаются напомнить о секретности того или иного проекта, ему тут же напоминают, что конгресс, а следовательно, и народ, имеет право знать, на что тратятся деньги налогоплательщиков.

— А у нас что, лучше? — недовольно буркнул Полубой.

Бергер усмехнулся.

— У НАС — лучше.

— Да ладно, — махнул рукой Полубой, — один хрен, только вид сбоку. Думцы всю жизнь во все щели свой нос суют. Я вон помню, даже к нам в казарму делегация приходила. Все головами крутили да пальцами тыкали. Я два часа отдувался. А это что, офицер? — передразнил он. — А это как работает? А за что у вас вот эта нашивочка да эта медалька? И сказать ничего нельзя, потому как потом флотская контрразведка с говном сожрет, и на военную тайну не сошлется. Потому как тут же рожу скривляют и — нате-положьте. Мы, мол, депутаты, нам до всякой государственной тайны дело есть.

Бергер хохотнул:

— А ты как думал? Народ должен знать своих героев… Особенно в тот момент, когда они в дерьмо вляпываются. Поэтому — терпи. Но у нас, на самый крайний случай, есть «личный патронаж Императора».

Полубой скривился. Да уж, куда уж крайней… В принципе, если что-то считалось находящимся под личным патронажем Императора, то никому другому, кроме назначенных им лиц, туда нос совать не следовало. Прищемят, а то и напрочь оторвут. Но поскольку время от времени по этому положению в законодательстве поднималась очередная буча в парламенте, именно под маркой «народ должен знать, на что тратятся…», таковыми объявлялись ОЧЕНЬ немногие дела. Кроме того, их ограниченность была связана со свято соблюдаемым правилом, что таковыми могут объявляться только действительно очень важные и секретные дела, в которые Император ДЕЙСТВИТЕЛЬНО погружался лично и, так сказать, по самую макушку. А если не доверять Императору, то кому тогда доверять-то?..