Terra Insapiens. Дороги (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович

— А хорошо живут монахи! На такой перине можно проспать до второго пришествия.

— Это комнаты для гостей, — сказал Артур. — У монахов кельи наверно поскромнее.

Артур разделся и тоже с удовольствием лёг на вторую кровать, глядя в потолок, где трепетали отсветы от пламени свечи и печурки. Всё тело его ныло от долгой поездки верхом, но это была приятная усталость.

— Накормили, напоили и спать уложили, — зевнул Шут. — Чего ещё желать?.. Не хочется вставать, но надо раздеться.

Он ещё долго возился, снимая и раскладывая одежду, а Артур уже заснул сном младенца. И приснился ему странный сон.

Он увидел себя во дворе Замка тёмной ночью. На столе возле «Мыслителя» горит свеча в подсвечнике, за столом сидит Мерлин и, хмуря седые брови, старательно выводит что-то на клочке бумаги. Артуру не видно — что он пишет? — но он понимает, что там каллиграфическим почерком, без всякой пунктуации, написаны два слова: «Артур вернись».

Артур улыбается во сне, но потом улыбка исчезает, и лицо его становится напряжённым. Губы что-то шепчут беззвучно. Ему снится церковный амвон. Он стоит на коленях перед образом и с ужасом понимает, что не знает ни одной молитвы. Он вспоминает историю про одного старика, который, забыв слова молитвы, стал читать алфавит, надеясь, что милостивый Бог сам расставит все буквы в правильном порядке.

Утреннее солнце, заглянувшее к ним через окно, разбудило Артура. Шут ещё спал, когда он поднялся, оделся и вышел в коридор, чтобы умыться.

На выходе из гостевого дома он встретил Виконта. Тот уже возвращался после умывания.

— Доброе утро, Артур! — Виконт сегодня был явно веселей вчерашнего.

— Доброе утро! — улыбнулся Артур.

Умывшись во дворе, он вернулся в комнату. Шут всё ещё спал. Артур прилёг на кровать и достал из ниши Библию. Открыл её на случайном месте и прочитал:

— «Что за сила у меня, чтобы надеяться мне? И какой конец, чтобы длить мне жизнь мою? Твёрдость ли камней твёрдость моя? И медь ли плоть моя? Есть ли во мне помощь для меня, и есть ли для меня какая опора?»

Он понял, что это книга Иова и задумался.

Шут пошевелился, вздохнул, потянулся и открыл глаза. Повернув голову, спросил:

— Что читаешь?

— Книгу Иова.

— Это премудрость и утешение для стариков. Молодым надо читать «Песню Соломона».

— Я случайно открыл Библию на этой книге.

Шут приподнялся в кровати и сладко зевнул, потягиваясь.

— Я в молодости гадал на Библии. Но в монастыре меня за это били посохом по рукам.

— Вы были в монастыре? — удивился Артур. — Монахом?

— Послушником, — ответил Шут. — Мальчиком на побегушках.

Он слез с кровати и стал одеваться.

— Кем я только не был! Пока не поступил на службу графу Эду. И в монастыре псалтирь зубрил, и с рыбаками по морю плавал, и в Бретани воевал — есть что вспомнить!

— Что это у вас на шее висит? — удивился Артур. — Медальон?

— Это? — Шут взял в руку серый кругляшок на тонком шнурке и протёр его рукой. — Амулет. Достался мне от отца. Серебряный денье Карла Великого.

— А крестик вы не носите?

— Ты прям как наш аббат! — рассердился Шут. — Это он мне такие попрёки делал. А я ему под нос сунул, могу и тебе показать.

Он снял с шеи и показал Артуру реверс монеты.

— Видишь крест? Вот то-то же. Так что у меня это — два в одном — и амулет, и крестик.

Он вернул амулет на шею и стал надевать рубаху.

За завтраком Легат обернулся к Виконту.

— Я приехал из Тура, по пути заехал в аббатство Мармутье — помолился у гробницы вашего приёмного отца.

Виконт благодарно склонил голову.

— Мы были с ним знакомы, — продолжил Легат. — Вы не помните, вам тогда было пять лет, я гостил в его замке. Он рассказывал мне историю вашего усыновления. Она заинтересовала меня и запомнилась. Я вам кое-что расскажу, прежде чем уеду.

Закончив завтрак, Легат пригласил Виконта в соседнюю комнату. Артур, Шут и Лонгрин прошли туда же.

Легат сел в кожаное кресло и знаком предложил Виконту сесть в кресло напротив. Когда Виконт сел, Легат внимательно посмотрел ему в глаза и сказал:

— Итак, меня заинтересовала история вашего усыновления… Недавно я разузнал подробности этой истории.

Виконт вскочил, но легат остановил его движением руки.

— Не торопитесь! Я не закончил… Наберитесь терпения выслушать до конца. Сядьте!

Виконт послушно сел. Видно было — как он взволнован.

— Я должен избавить вас от одной иллюзии, — Легат продолжал пристально смотреть ему в глаза. — Выслушайте меня внимательно, это очень важно.

Легат откинулся в кресле, продолжая смотреть на Виконта.

— Человека, который привёз вас к графу, звали Готар?

Виконт снова встал.

— Да, мне называли это имя.

Легат кивнул и, махнув рукой, опять усадил Виконта.

— Я встретился с этим человеком в прошлом году в Риме, на избрании Папы Римского Сильвестра Второго, и расспросил его о вас. Он был со мной откровенен, как на исповеди. Хотите, чтобы я рассказал всё, что узнал от него?

— Да!

— Хорошо… Готар рассказал мне, что от холеры умер его старый друг, священник небольшой деревушки, у которого был ребёнок. Мать ребёнка умерла ещё при родах, и теперь он остался на свете один. Готар забрал ребёнка с собой и привёз его к графу де Блуа. Он выдумал историю про Фриландию, надеясь, что граф захочет усыновить королевского сына. Так вы стали приёмным сыном графа де Блуа.

Легат оглядел присутствующих.

— Я стар… Мне незачем врать… Я рассказал только то, о чём слышал от самого Готара… Правда, как бы горька она не была, лучше сладкой лжи. Таково моё убеждение.

Виконт, не отрываясь, смотрел на легата. Он был бледен, но по нему трудно было понять — что он чувствует. Шут сидел сзади него и смотрел в пол.

— Вы можете съездить в деревеньку Монтери и, расспросив местных жителей, наверняка найдёте могилу своего настоящего отца… Вот, собственно, то, что я должен был вам сказать.

Легат поднялся и протянул Виконту руку. Тот, вскочив, припал к ней губами. Легат перекрестил его голову.

— Оставьте ложные надежды, примите свою судьбу с христианским смирением. Готар совершил грех, солгав вашему приёмному отцу. Но он покаялся и, надеюсь, Бог его простил. Уезжая неделю назад из Рима, я узнал, что он уже покинул наш мир. Я помолился за его душу, помолитесь и вы.

Легат повернулся и медленно вышел.

В комнате остались только — Виконт, Лонгрин, Шут и Артур. Они сидели молча. Потом Шут встал, подошёл к Виконту и положил руки ему на плечи. Виконт вздрогнул, отвёл его руки и сказал:

— Не сейчас… Я еду к отцу. Вы останетесь здесь.

Он стремительно вышел из комнаты.

Шут постоял, держа руки на весу, опустил их и сел на место. Несколько минут все сидели молча. Затем поднялся Лонгрин и, ничего не говоря, вышел из комнаты. Шут проводил его внимательным взглядом.

— Что будем делать? — спросил Артур.

— Подождём, когда вернётся Виконт… Тогда и будем думать.

Он поднялся и пошёл на выход. Артур последовал за ним.

Вечером в комнату, где гостевали Артур с Шутом, зашёл Лонгрин.

— Завтра утром мы отправляемся в графский замок, — строго заявил он. — Здесь нам больше нечего делать.

Шут привстал с кровати и недоумённо посмотрел на него.

— Разве мы не будем ждать возвращения Виконта?

— Нет! — сказал, как отрезал, Лонгрин. — Нам пора возвращаться на службу к нашему графу.

— Но так нельзя! — возмутился Шут. — Мы не можем бросить Виконта!

— Ну тогда оставайся здесь, — отрубил Лонгрин. — А я уже сыт по горло похождениями Бродячего Короля.

Он вышел, закрыв за собой дверь. Артур вопросительно смотрел на Шута. Тот, встав с кровати, на пару секунд задумался и, повернувшись к Артуру, не глядя ему в лицо, сказал:

— Ты решай сам — что делать? А я остаюсь тут, ждать Виконта.

— Я остаюсь с вами! — не задумываясь, ответил Артур.

Шут кивнул и, надев сапоги, направился к двери.