Москва Норд-Ост - Анджей Зауха

Таким образом, в Чечне перестали считаться с какими бы то ни было принципами и конвенциями ведения войны. Самолеты бомбили жилые дома, больницы, школы. Артиллерия проводила массированные обстрелы любой местности, где оказывалось сопротивление армии. В течение многих недель осады Грозного, когда на город ежедневно обрушивались тысячи артиллерийских снарядов, гражданское население (по некоторым данным, от пятнадцати до пятидесяти тысяч жителей) практически не имело возможности ни выйти из осажденного города, ни обеспечить себя водой и продуктами питания. Дело доходило до трагических инцидентов - солдаты обстреливали из автоматов колонны гражданских лиц и автобусы с беженцами. И нередко это вовсе не было случайностью. На территориях, перешедших под контроль федеральных властей, начались убийства, грабежи и пресловутые зачистки.

Свидетельством тому, как российская армия видит чеченский народ и как собирается с ним поступать в ближайшем будущем, явился приказ бывшего в то время командующим федеральных сил на Северном Кавказе генерала Виктора Казанцева.

11 января 2000 года он отдал подчиненным ему соединениям приказ «мужчин в возрасте от десяти до шестидесяти лет беженцами не считать». Генерал требовал, чтобы мужчин этого возраста «задерживали и доставляли на фильтрационные пункты для тщательной проверки их возможного участия в бандформированиях».

- Наша мягкосердечность привела к множеству ошибок, -заявил генерал, когда раздались голоса протеста против того, что российская армия воюет с детьми. Российское командование стало объяснять свои решения тем, что даже маленькие, двенадцати-тринадцатилетние дети могут, изображая игру, подложить мину под бронетранспортер или бросить гранату в солдат. Представители ФСБ, не моргнув глазом, сообщали о пятнадцатилетних наемниках, забрасываемых в Чечню из арабских стран.

В результате множество подростков попало в пресловутые фильтрационные лагеря, такие как Чернокозово, где в порядке вещей было жестокое избиение, пытки током, пуск слезоточивого газа в камеры, изнасилование женщин, мужчин и детей. Именно поэтому террористы Мовсара Бараева во время операции на Дубровке будут потом ссылаться на то, что россияне сами считают тринадцатилетних детей бойцами, и соответственно отказывать в освобождении большинства детей-заложников.

На «освобожденных» чеченских территориях российская армия приступила к борьбе с партизанским движением и прибегла к террору по отношению к гражданскому населению. Зачистки стали для чеченцев настоящим проклятием. Формально это была обычная проверка документов с последующим задержанием подозрительных лиц. На практике, однако, это выглядело совершенно иначе. Схема была всегда одинаковой - солдаты в масках на бронетранспортерах и танках окружали селение. Врывались в дома, иногда выламывая двери. Требовали денег и золота, взамен обещали не забирать с собой жильцов - чеченцы быстро придумали название этому специфическому выкупу - «налог на жизнь». Солдаты без лишних вопросов отбирали ценные вещи, телевизоры, ковры, ломали мебель. Уничтожали продукты, высыпали на землю муку и зерно. Поджигали сараи с сеном и соломой, иногда туда же заталкивали связанных пленников. Живых!!! Били каждого, кто пытался оказать сопротивление. Нередко убивали на месте. Забирали в основном молодых мужчин, но часто и женщин, и детей. Десятками, сотнями грузили их в грузовики и на бронетранспортеры с заляпанными грязью регистрационными номерами. Вывозили их в фильтрационные лагеря и на территории войсковых частей. Многие никогда не вернулись - исчезли бесследно.

Трагедии, случавшиеся во время зачисток, описывает Анна Политковская, журналистка «Новой газеты», автор материалов о войне в Чечне. Вот примеры из ее книги «Чеченский путь»: в одном из домов в Грозном солдаты-мародеры изнасиловали пятнадцатилетнюю девочку. Родным заявили, что если они будут кричать и звать на помощь, изнасилуют ее так, что она не выживет. В другой местности двое молодых солдат постучали в дверь и потребовали пива. Разозлил их ответ, что в доме нет спиртного. Один из них на кухне убил старика-хозяина, а другой привел его жену, пожилую женщину, в спальню, посадил на кровать, сам сел напротив и, не переставая мило улыбаться, всадил в нее пять пуль из «калашникова». В одной из частей задержанных чеченцев сталкивали в глубокую яму с водой. Когда там набиралось несколько человек, солдаты бросали в воду дымовые шашки.

В военных операциях часто принимают участие прокуроры, которые должны следить, чтобы солдаты не нарушали закона. Мало чему, однако, это помогало. Военные практически безнаказанны, а иногда они просто арестовывали прокурора, который слишком часто вмешивался.

Зачистки - не всегда крупные, массированные военные операции, иногда это просто личная месть какого-нибудь российского офицера. Самую «громкую» операцию отмщения провел под конец марта 2000 года полковник Юрий Буданов, командир танкового полка, который сначала принимал участие в тяжелых боях в Аргунском ущелье, а потом был переброшен «на отдых» в окрестности деревни Танги. Идеей фикс Буданова были снайперы, которые убили его лучшего друга. Поэтому однажды ночью во время колоссальной попойки по двойному поводу - рождения дочери и выборов президента Путина - пьяный полковник отправился на охоту за снайперами. Его БТР подъехал к выбранному дому, где, как ему сообщил кто-то из доносчиков, живет девушка-снайпер. Может, кто-то хотел ей за что-то отомстить? Не известно. Буданов выкрал восемнадцатилетнюю девушку, изнасиловал ее в своем доме, задушил, а потом приказал своим солдатам закопать тело.

Постепенно вместо зачисток все чаще стали применяться точечные атаки эскадронов смерти. Так чеченцы называют «неопознанных лиц в военном обмундировании на бронетранспортерах», которые беспрепятственно проходят через укрепленные российские «блокпосты». По ночам или под утро к намеченному дому подъезжают бронетранспортеры и грузовики, десантники в масках вытаскивают жильцов из постелей, некоторых забирают с собой. Вывозят их в безлюдное место, например, в ближайший карьер, там пытают, стараясь выбить признание. Часто после отъезда военных в таких местах находят изуродованные трупы, подорванные гранатами для уничтожения следов. Другие захваченные во время операции исчезают, чаще всего навсегда. Иногда их тела со следами пыток бросают на обочине дороги или на краю селения.

- В Чечне есть места, куда уже традиционно выбрасывают тела похищенных людей, - говорит Орлов. - Например, под Урус-Мартаном есть такой пользующийся дурной славой госхоз, то есть государственное хозяйство имени Мичурина. Это огромные, запущенные сады, перерезанные проселочными дорогами. Все просеки контролируют российские блокпосты, значит, проехать незаметно невозможно. Родственники похищенных людей регулярно ездят туда и находят тела близких, иногда подорванные гранатами. Это работает, как хорошо налаженный механизм, - эскадроны смерти похищают людей, пытают, убивают и выбрасывают трупы, а родственники находят их и хоронят. И все сначала.

Масштабы этого дикого механизма огромны. Со слов Орлова, с начала войны до конца 2002 года - это немного более трех лет - в Комиссии по делам похищенных и пропавших при Управлении делами Президента России зарегистрировано две тысячи восемьсот случаев исчезновения людей на территории Чечни. Все они были похищены людьми в мундирах или задержаны на блокпостах. И как камень в воду.

- Я убежден, что это не полная цифра, ее надо бы увеличить вполовину, а это около четырех тысяч, - говорит Орлов. - Но даже если придерживаться официальных данных, и так количество похищенных огромно - ведь в Чечне проживает всего около семидесяти тысяч человек (это как если бы в Польше в течение трех лет эскадроны смерти похитили сто пятьдесят четыре тысячи человек. - Авт.). Если сравнить количество похищенных на сто тысяч жителей, то окажется, что даже аргентинская диктатура генералов на переломе семидесятых - восьмидесятых годов не была столь кровавой (в течение восьми лет там убито тридцать тысяч человек). Это сравнимо только с периодом самых кровавых сталинских чисток в 1937 году, а это значит, что на части территории России воцарился террор, как во времена Сталина.

По мнению Орлова, среди членов эскадронов смерти есть бойцы разведотрядов внутренних войск МВД, а также десантники спецотрядов ГРУ (военная разведка) и ФСБ (контрразведка).

- Это колоссальная угроза для всей России. Ведь эти люди возвращаются потом домой, к своим семьям, детям, - говорит Орлов. - Со временем они занимают высокие посты в ФСБ и МВД, в армии, поднимаются все выше. Некоторые даже делают политическую карьеру. А ведь после того, что они творили в Чечне, эти люди просто не могли остаться нормальными.

Всевластие эскадронов смерти - это еще не все. Как пишет в своей книге Анна Политковская, в Чечне на каждом шагу приходится откупаться от армии. Платить надо, дословно, и за живых, и за мертвых. Российскому офицеру или посреднику нужно дать деньги за освобождение арестованных во время зачистки брата, мужа, сына. Деньги понадобятся и для того, чтобы военные захотели отдать тело, не всегда же они бросают трупы на краю селения. Взятку надо дать даже за информацию о том, где находится общая могила, в которой похоронен родственник. Так в Чечне процветает торговля людьми, против которой, собственно, и была объявлена «контртеррористическая операция», замечает Политковская.