Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное) - Александр Тимофеевич Филичкин

приблизительно того же размера. Да ещё не забудьте, что стебель бамбука разделён на сегменты непроницаемыми перегородками.

Так что, прежде, чем использовать кусочек бамбука, нужно все эти преграды чем-то проткнуть. Вот и выходит, что рассказ о славянах — это лишь миф, который они сами придумали. Мол, до чего они ловкие и сильные люди. А на самом-то деле, недочеловеки, как говорит наш Адольф.

— И всё же, мне кажется, что у этих легенд есть какие-то реальные корни, — не согласился дотошный ботаник. — Вон видишь, след на траве ведёт от мешка прямо к воде, а пловца мы в этом месте почему-то не видели. Не мог же он за один только раз перенырнуть эту реку.

Да на такое, даже наш пятикратный олимпийский чемпион по плаванию Джонни Вайсмюллер, и тот не способен. Наверняка этот грязный ублюдок сейчас сидит под водой и дышит себе через камышинку.

— Захочешь жить, даже жабры себе отрастишь, — захохотал автоматчик, стоявший рядом с очкариком. Он вскинул «шмайсер» и полосонул длинной очередью по камышам.

Автоматные пули звонко зашлёпали по поверхности ерика. Григорий увидел строчки из пузырьков, пронзавшие мутную толщу воду. Цепочка кусочков свинца приблизилась к парню. Один из них зацепил левое предплечье бойца чуть выше локтя. Второй легонечко чиркнул по правому боку. Раскалённый металл тут же прижёг мелкие ранки на коже, и кровь из них не текла.

Григорий дёрнулся от сильной боли, но всё же стерпел и облегчённо сказал сам себе: «Повезло. Просто небольшие царапины».

— Проверь ещё с той стороны, — рассмеялся крепыш.

Автоматчик поднял оружие, но патроны в магазине закончились, и боек лишь тихонечко щёлкнул.

Очкастый заморыш достал из подсумка ручную гранату на длинной ручке из дерева. Он выдернул шнур, что зажигает запал, и бросил устройство в то место, что указал массивный напарник.

Кувыркаясь в полёте, снаряд упал в гущу камышей и рогоза, растущего метрах в двадцати от Григория. Негромко бухнул приглушенный взрыв. Поверхность воды немедленно вспухла невысоким бугром.

Мощный толчок пришёл с той стороны, где детонировал боеприпас. Сидевшему в воде, пехотинцу вдруг показалось, что его кто-то сильно ударил. Причём, врезал так здорово, словно по телу попали толстой доской.

В ушах загудело, как при контузии. Мышцам стало так больно, что парень содрогнулся и едва удержался, чтобы не выскочить на поверхность воды. Григорий вовремя вспомнил про немцев, стоящих на берегу. Он взял себя в руки и остался на месте.

На счастье Григория, в тех камышах, на дне узкой реки, лежал труп человека, убитого два дня назад. В то время, чуть выше по течению старицы, через брод проезжала телега, наполненная ранеными красноармейцами.

Немецкий пилот увидел повозку с перебинтованными солдатами. «Лаптёжник» спикировал на допотопный рыдван и бросил в него пятидесятикилограммовую бомбу. Взрыв всё разнёс в мелкие клочья, а мёртвых бойцов швырнул в мутную воду. Небольшое течение принесло один труп сюда, и упокоило на илистом дне.

Процессы разложения тела сделали чёрное дело. Внутренности погибшего воина наполнились гнилостным газом. От мощной ударной волны, вызванной взрывом гранаты, покойника стронуло с места. Он освободился от нежных объятий речных длинных водорослей, медленно всплыл на поверхность и, лицом вниз, закачался на лёгкой волне.

— Я же вам говорил, что он там сидит! — радостно крикнул очкарик и указал грязным пальцем на мертвеца. Из-за стеблей камыша виднелась только спина красноармейца.

Фашисты не смогли рассмотреть, что на воде закачался достаточно давний, раздувшийся труп, обтянутый изорванной формой. Немцы удовлетворённо кивнули и похлопали молодого камрада по щуплым плечам. Они повернулись спиной к узкому ерику и гомонящей гурьбой направились в сторону захваченных ими позиций.

Лишь минуту спустя, Григорий восстановил сорванное взрывом дыхание. Ещё через пять, он очень медленно протянул руку вперёд и нащупал большой лист кувшинки.

Солдат аккуратно его притопил, оторвал от длинного стебля и, положив себе на макушку, чуть приподнялся на полусогнутых в коленях ногах. Глаза и нос молодого бойца оказались над поверхностью ерика. Он повертел головой и с облегченьем увидел, что на берегу нет никого.

Парень взглянул вверх по откосу и заметил трёх часовых, что лениво ходили вдоль длинной линии советских окопов. Остальные фашисты хозяйничали в узкой траншее, отбитой у красноармейцев. Оттуда иногда доносились одиночные выстрелы.

Покончив с противниками, фрицы занялись очисткой позиций. Они деловито вытаскивали убитых советских бойцов и небрежно бросали их по пологому склону. Внизу они стаскивали мёртвых в воронки от мин и быстро закидывали их рыхлой землёй.

Глядя на это, Григорий сидел в мутном ерике и думал о том, что и он мог оказаться в одной из многих безымянных могил. Про них уже завтра никто и не вспомнит.

Так боец и сидел в той реке до наступления ночи. Чтобы себя подбодрить, Григорий, время от времени, говорил сам себе: «Хорошо, что я оказался в Крыму, а не в средней России, или хуже того, где-нибудь в Заполярье. Там я не смог бы продержаться так долго в воде. Давно окоченел и погиб».

Несмотря на ноябрь, было довольно тёпло. Температура воздуха днём поднималась до плюс 18, и даже чуть выше, а к ночи она опускалась до 10-ти или 12-ти. Находится в воде, при подобной погоде не очень приятно, но делать Григорию было, в общем-то, нечего. Или терпи, или иди под пули фашистов. У них место в воронках от мин сразу найдется.

Как только стемнело, Григорий чуть приподнялся из мутной воды. Негнущимися от холода пальцами он сунул дыхательную трубку в карман гимнастёрки. Затем начал делать упражнения спортивной гимнастики.

Боец энергично двигал руками до тех самых пор, пока кровь не побежала быстрее по жилам. Он разогрел плечевой пояс и помассировал мышцы у ног. Минут через пять парень почувствовал себя значительно лучше. Зубы перестали дробно стучать. Прекратился жуткий озноб, колотивший его последний час перед закатом.

Как всегда, парню сильно везло. Ближе к вечеру, где-то вверху, поднялся небольшой ветерок. Небо тотчас затянули плотные тучи и скрыли за своей пеленой молодую луну и яркие южные звёзды.

Григорий лёг на спокойную воду и тихим, бесшумным кролем направился к противоположному берегу. Держаться на поверхности ерика в сапогах и мокрой одежде оказалось весьма тяжело, но, к счастью бойца, река была достаточно узкой. Её ширина не превышала пятидесяти метров.

Приложив очень много усилий, парень всё же доплыл до мелкого места. Не пытаясь подняться на ноги, он по-лягушачьи пополз по толстому слою жидкого ила. Григорий благополучно добрался до правого берега и сквозь заросли камыша и рогоза