Поводырь чудовищ - Григорий Шаргородский

— Молчун! — послышался справа знакомый голос.

Я повернулся и увидел Олана, точнее эрла Олана Мак Тараниса. Приставка «эрл» прилагалась только к кельтским дворянам. Не помню, чтобы в культуре земных кельтов были подобные титулы, но если их и не было, то наверняка «одолжили» у соседей-скандинавов. Славяне оставались верными себе и называли своих дворян князьями и боярами. Впрочем, несмотря на разницу культур, в разговоре было вполне уместно назвать брадарского эрла боярином, а ярла князем.

Олан находился в компании еще нескольких молодых людей, но только у него на виске имелась татуировка дворянина.

Да, стоит уточнить, что обращались именно ко мне. Вот бы посмеялись в цирке, узнав, что меня называют Молчуном. Плохое знание языка и нежелание ляпнуть что-нибудь оскорбительное в чужом мире заставили меня думать о том, что вылетает изо рта. Так что теперь я Молчун.

— Молчун, иди к нам. — Олан даже привстал от усердия.

Подойдя ближе к летней площадке уютного кабачка из разряда «культурных заведений», я увидел, что не все рады моему присутствию. Как минимум Берислав Деянов энтузиазма не излучал. Берислав и Олан были моими сослуживцами-товарищами, но на дружбу наши отношения не тянули. И если дворянин кельтского происхождения Олан, обладая легким нравом, был со мной доброжелателен, то Берислав считал меня лишним как на этих посиделках, так и в их компании вообще, но возразить своему именитому другу не решался.

— Милые девушки, позвольте представить вам моего друга Владислава Воронова.

Моя фамилия не вызвала у девушек удивления, потому что некоторые славянские фамилии возникали от прозвищ, а не имен основателей родов.

Похоже, назревает приятное знакомство, но только приятное, потому что интрижка не получится. Три сидевшие за столом девушки явно происходили из богатых купеческих семей, а там все было очень строго. Олан хотел уравновесить компанию еще одним мужчиной, но, присмотревшись, я понял, что три пары не получится, а наоборот — образовывается многоугольная любовная фигура. Одна из девушек изрядно превосходила своих подруг не только красотой и обаянием, но и умом.

Зря Олан это затеял. Берислав и так ревниво поглядывал на улыбающегося девушке товарища, а тут еще мой приход. А конфликт неминуем, потому что я буквально утонул в голубых глазах незнакомки. Но, до того как ухнуть в этот омут, мне удалось заметить, что отдаю свое сердце очень благоразумной особе, — о чем говорил и умный взгляд, и легкие складки в углах губ. Складки, которые образовываются от частого использования презрительной улыбки. Но в данный момент это лицо излучало любопытство, с ноткой иронии и глубоко упрятанной искоркой желания. Именно эта искорка прожигает в мужских душах здоровенные дыры. Я почувствовал себя мотыльком, на свою же беду слишком сообразительным, чтобы не понять, чем закончится восторженный полет к огню.

Что-то меня на поэтические образы потянуло, клиника, однако.

— Владислав, познакомься, это Нара, Триста и Ровена.

Ну конечно, кто бы сомневался, кому принадлежит имя Ровена — королева. Да и Олан произнес его едва ли не с придыханием.

— Вы тоже поводырь? — лукаво улыбнувшись, спросила Ровена. Если ее подружки отводили глаза и хихикали, то эта хищница прочно увязала наши взгляды.

— Да, — выдавил я из себя.

— Ваш друг не многословен, — «отпустив» мой взгляд, она взялась за беднягу Олана.

— Это о многом говорит, — с легкой издевкой сказал Берислав. Его спокойствие объяснялось непробиваемым эгоизмом и уверенностью в собственной неотразимости. Он был хорошо сложен и своими серыми, с поволокой глазами покорил много красавиц. Но сейчас он нарвался на слишком зубастую добычу.

— Не уверен, на что именно ты намекаешь, но в отличие от нас с тобой наш друг идет в книжную лавку, — поспешил мне на помощь Олан.

— Вы любите читать, Владислав? — тут же оживилась Ровена. — Вам известны работы Мапоноса Мак Одхана или вы предпочитаете более романтичного Бажена Бояна?

Так, соберись, а то распустил тут слюни как идиот!

— Увы, прекрасная Ровена, я не так давно научился читать на брадарском языке, впрочем, как и говорить. Пока меня интересуют только работы историков и географов, но обязательно прочту творения названных вами авторов.

Когда я признался в своей малограмотности, Берислав фыркнул, но затем быстро растерял свое веселье.

— Вот тогда нам точно будет о чем поговорить. — Ровена сгладила резкость своих слов лукавой улыбкой. — Увы, друзья, но нам пора. Родители будут волноваться. К тому же долгое общение с мужчинами может плохо сказаться на нашей репутации.

Девушки встали и выплыли из огороженного пространства летней площадки.

Пока они не исчезли за поворотом улицы, мы втроем тупо смотрели им вслед. И только когда изящные фигурки в легких сарафанах перестали притягивать наши взгляды, смогли хоть что-то сказать.

— Хороша, — восторженно выдохнул Олан. — Молчун, ты с нами?

— Нет, пойду все-таки почитаю.

— Этого, как его там… Бояна? — не удержался от издевки Берислав.

— Нет, мне и без романтических опусов есть чем заняться, — пожал я плечами и, махнув рукой Олану, направился к первоначальной цели. Терпеть кислую физиономию Берислава не было никакого желания. Уж лучше действительно отвлечься чтением.

Но какова чертовка! Только сейчас, когда магия ее взгляда не влияла на меня, стало кристально ясно, что она играла с нами как кошка с мышками. Мозг вопил, что нужно бежать подальше от этой ведьмы, а вот сердце пыталось перехватить управление ногами, чтобы бежать следом. К счастью, коды управления находились во власти мозга, и я направился в сторону книжной лавки.

Пройдя по зеленеющей виноградными листьями улице, я вышел на площадь Медников. Самих чеканщиков здесь, конечно, не было, а только магазины и жилища тех, кто торговал товарами из этого металла. Справа по ходу моего движения возвышалась громада часовой башни, выстроенная из серого камня и облицованная мраморными панелями. Да, это была именно часовая башня, но в непривычном землянам поминании. У самой крыши башни на каждой из ее четырех граней имелся белый квадрат, на котором черными камнями была выложена руна «десять», а это значит, скоро полдень — в местных сутках было двадцать два часа.

Через некоторое время черные камни начнут на первый взгляд хаотичное движение по белому полю, чтобы выстроиться в цифру «одиннадцать». Как это работает, я понятия не имел, одно слово — магия.

После площади мне пришлось пройти еще два квартала и оказаться на улице Книжников. В самой ее середине находилась лавка Казоира Мак Идена.