Импринт - Вероника Десмонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что? – бормочу я, не веря.
Внизу ничего не видно, небо слишком быстро потемнело. Но крики… Господи, крики Марка! На яхте повисает мертвая тишина, нарушаемая лишь захлебывающимися мольбами.
– Помогите ему!
На меня оборачивается половина студентов. Как и сволочь Эрик Боулмен.
Это опять мой голос.
Я не думаю, когда бегу, проталкиваясь через толпу, на нос яхты, в сторону самых жестоких существ Великобритании. Чудовищ, которые вероятно угробили множество жизней.
– Помогите ему! – я задыхаюсь в мольбе, пытаясь растерянно отыскать спасательный круг, и натыкаюсь на отстраненный взгляд Чон Хвана.
– Джон, – Чон Хван, наконец, обращается к охраннику. – Кинь ему спасательный. Думаю, он достаточно намучился.
Я перегибаюсь через борт в том месте, где упал Марк, и пытаюсь выловить в темноте его кудрявую шевелюру, но не вижу ничего кроме пузырьков. На меня волнами накатывает паника.
– Сделайте что-нибудь, – прошу я. – Он не умеет плавать! Я не вижу его… я не вижу…
– Что ты там шепчешь, Рид? – рука Эрика неожиданно оплетает мою талию. – Мм, опустишься на колени? Меня возбудили твои крики.
– Боже мой, он упал за борт в чертово Северное море! – яростно говорю я, разворачиваясь и толкая Эрика также, как он толкал Марка.
На его жестоком лице расцветает пугающая улыбка, когда тот произносит:
– И? Он же сделал это сам. Мы не виноваты, не так ли?
Я не могу поверить, что слышу это. Я не могу поверить…
Прежде чем я успеваю подумать о последствиях, я делаю то, чему меня учил дядя Зак.
Я замахиваюсь и делаю точный удар правой прямо по заносчивому лицу Боулмена. Парень отшатывается назад, схватившись за нос. И капли крови, сочащиеся из его носа, неожиданно приносят мне удовлетворение.
– Ты мудак, Боулмен!
– Сука!
Он делает шаг вперед, намереваясь накинуться. Но я перелезаю через перила, прежде чем Эрик успевает меня схватить.
А потом я падаю.
Прямиком в ледяное Северное море.
***
Примечание:
Триггер (с англ. trigger – «спусковой крючок») – событие, которое вне зависимости от внешних обстоятельств вызывает у человека сильную эмоциональную реакцию.
Глава 6. Сенсибилизация
“… You can be the beauty
Ты можешь быть красавицей,
And I could be the monster
И я мог бы быть монстром”
Måneskin – I WANNA BE YOUR SLAVE
Элгин, Шотландия.
Охотник.
Семь лет назад.
Большинство времени мне скучно.
Мне нужна постоянная стимуляция, чтобы отогнать эту скуку.
Я часто пренебрегаю общепризнанными нормами, законами и моралью, стараясь наполнить безликий мир красками, которые я неспособен видеть также, как их видят остальные. Это хрестоматийные признаки психопата.
Являюсь ли им – психопатом? Присвоение ярлыков на то, что не поддается объяснению, – это так жалко, не правда ли? Но люди обожают это делать. И да, если судить по многочисленным анализам докторов, я он и есть. Я психопат.
У меня снижена функция префронтальной коры, отвечающей за такие вещи, как эмпатия и проявление эмоций. Отсутствие сочувствия позволяет мне причинять боль другим и не чувствовать вины или стыда. И то, что я стою в луже крови, – это проявление очередной попытки отогнать эту чертову скуку.
Парень в моей хватке едва дышит, лицо покрыто кровью от того, как сильно я его ударил. Его губа лопнула, красная багровая жидкость стекает прямо ему в горло. Он кашляет, но моя не сильная хватка не позволяет ему повернуть голову. Я даже не помню его имени. Светлые волосы, голубые глаза. Скучно, безлико, лишь красный цвет его крови придает ему хоть немного красочного вида.
Парень умоляет меня отпустить его, чтобы тот не задохнулся собственной кровью. И я делаю это. Отпускаю его. Не потому, что я боюсь смерти. А скорей потому, что решение последствий будет весьма утомительным занятием.
– Чертов псих, – едва заметно шипит он, когда я снимаю тяжелый ботинок с его сломанных ребер.
Неужели он думал, что я его не услышу?
– Ты что-то сказал? – спокойно спрашиваю я, возвращая ботинок на место.
Его лицо, губы и глаза распухли. Кровь впиталась в его идеальную белую рубашку, которую ему погладил кто-то из слуг. До боя этот сноб был настолько заносчив, что я уверен: он никогда не гладил свои вещи. Хотя было трудно назвать это боем – ему хватило двух моих ударов, чтобы заставить меня молить о пощаде.
И единственные звуки, которые он теперь может издавать, – это приглушенные стоны. На меня накатывает странная отрешенность – ненавижу это чувство. Я надавливаю ботинком сильнее.
– Эй, парень, – Аарон, который наблюдал за всей этой сценой с нескрываемым возбуждением, сбрасывает пепел своей сигареты прямо на окровавленное лицо другого студента. – Полегче.
Я снимаю ботинок и встряхиваю блондина.
– Последний шанс извиниться, прежде чем я закопаю тебя там, где никто не найдет.
Он что-то бормочет, и я наклоняюсь ближе, чтобы лучше расслышать.
– И-и-извини, Кас.
– Молодец.
Я киваю персоналу клуба “Дьявол”, чтобы они убрали тело с ринга и оказали парню медицинскую помощь. В конце концов, я же не зверь какой-то. Все они приходят ко мне сами, желая извлечь выгоду. Я же извлекаю свою. Жажду крови. Жажду погасить скуку, которая в последнее время сильнее сводит меня с ума.
Я равнодушно осматриваю клуб в ожидании следующего претендента. Но никто из присутствующих больше не желает вступать на ринг. Все они – напуганные, неуверенные маленькие мальчики, которые по всей видимости до последнего надеялись на то, что мы здесь играем в покер.
В покер мы играем. Но не на посвящении. Наши игры довольны жестоки.
Я закуриваю, смотря на студента впереди. Он моложе. Возможно только приехал в Кингстон, не зная, чем мы тут занимаемся. Его лицо такое бледное, как будто тот вот-вот намочит в штаны. Будь мужчиной, парень.
Этот мир жесток. Либо ты правишь, либо ты выживаешь. Я предпочитаю первое.
– Это все? – спрашиваю я, продолжая неторопливо курить.
– Да, – Эрик Боулмен усмехается. – Эти дети не прошли должной подготовки.
– Этого недостаточно, – говорю я совершенно серьезно.
Мне скучно.
Пиздец, как скучно.
Я обмениваюсь взглядом с Чоном, который все это время сидел неподалеку со свойственным ему отчуждением. Демоны Хвана, может быть, и не темнее моих, однако все еще сильны и полны сюрпризов.
– В Хоупман-Харбор сегодня вечеринка. Мы можем прийти, если захотите. У меня есть приглашение.
Эрик выгибает рыжую бровь.
– Ты думаешь, мы, блядь, нуждаемся в приглашении?
