Кондитерская дочери попаданки (СИ) - Хайд Хелена

— Вломились?! Ничего себе! — закричала женщина, и похоже тут же забыв обо всем на свете, подскочила ко мне, приобнимая за плечи. — Так, побежали быстро, посидишь у меня, а я мужа за стражей отправлю! — затараторила соседка, и буквально выволокла меня со двора к соседнему дому. Где в двух словах объяснив своему мужу ситуацию, послала его в районное отделение стражи. А сама, усадив меня на кухне, всучила в руки чашку травяного чая.

Видимо, кровь из пореза на моем горле в самом деле привлекала немало внимания и вызывала беспокойство. Потому что первое, что сделала соседка, усадив меня за стол с чаем

— схватила перевязочные средства и принялась промывать ранку, затем наложила на шею легкую повязку, чтоб остановить все еще немного выступающую кровь.

А потом, пока ждали стражу, мы с ней и раззнакомились. Как оказалось, ее звали Дороти, ее муж работал на местном сахарном заводе, а она — на швейной фабрике. Женщина даже вспомнила мою маму. Особенно — ее сладости, которые обожала с детства. И сразу же заявила, что если я теперь тоже буду печь вкусности — становится в очередь на заказ.

Когда прибыла стража, я рассказала ночному дежурному, что произошло, и он, составив отчет, сказал, что передаст завтра это дело Тому. В то же время его люди осмотрели мой дом и прошлись по окрестностям с ищейкой, вот только безрезультатно. Словно побаиваясь чего-то, собака лишь немного поморочила всем голову, отказавшись в итоге идти по следу.

На всякий случай возле моего дома оставили дежурить до утра одного стражника. И хоть помня боевые навыки нападавшего, я сомневалась, что этот пузатик средних лет сможет ему противостоять, но все равно почувствовала себя немного лучше, чем если бы оставалась одна. Так что поблагодарив дядюшку за защиту, направилась в дом.

Как вдруг заметила, что на почтовом ящике поднят сигнальный флажок, указывающий, что в нем что-то лежит.

Странно. Вроде ведь до этого он был опущен? Неужели не заметила? Да и кто вообще мог бы мне что-нибудь прислать? Я даже местных газет не выписывала, потому что пока не могла себе этого позволить.

Нахмурившись, я запустила руку в ящик и достала из него запечатанный конверт, с которым и прошла в дом.

Тоненький. Причем, что показательно, без марки — то есть, принес его не почтальон.

Одолеваемая нехорошими предчувствиями, я распаковала конверт и достала из него единственный клочок бумаги. На котором было написано всего одно предложение:

«Не доверяй никому в этом городе!»

ГЛАВА 6. Визитеры

— Элла! — воскликнул мужчина, и в один шаг оказавшись рядом, схватил ее за руку. А она, замерев, лишь медленно выдохнула, позволяя ему переплести с ней пальцы.

— Это в самом деле лучше прекратить, — наконец проговорила девушка. — Лучше для нас обоих.

— Я знаю, — выдохнул он, не сводя с нее глаз. — И знаю, что с моей стороны эгоистично сейчас держать тебя за руку вместо того, чтобы дать уйти. Но я слишком сильно тебя люблю, и уже ничего не могу с собой поделать. А еще понимаю, что ты тоже любишь меня. И если… если мы в самом деле сейчас навсегда расстанемся… Я в таком случае окажусь не единственным, кто будет страдать. Возможно, всю оставшуюся жизнь.

— Что с того? — всхлипнула девушка, прикрыв глаза дрожащими веками. — Мы оба понимаем, что у этих отношений просто нет будущего.

— И это тоже правда, — напряженно проговорил мужчина, дрожа всем телом. — Даже… даже если бы я не был уже давно женат на женщине, которую мне подобрал отец как выгодную партию, и соглашение на помолвку с которой было подписано, еще когда я был ребенком. даже если бы у меня не было от этой женщины дочери, которая, вероятно, так и останется моей единственной законной наследницей… Я бы никогда не смог жениться на тебе. Двор тщательно следит за браками аристократии. И каждый договор на помолвку должен получить королевскую подпись, без которой вступление в брак невозможно. Ну а его величество, конечно же, никогда и ни за что не позволит брак аристократа с простолюдинкой. Да что там, мой брак с тобой не позволили бы, даже будь ты бастардом аристократа первого эшелона, или мелкой аристократкой — мой титул просто не позволяет мне жениться на ком-либо, кроме узкого круга девушек высокого происхождения. И если… если у нас с тобой будут дети, то пусть даже я признаю их — это все равно будут бастарды. Без прав наследования, без передачи моего титула, с ограничениями на появление в свете и возможностью вступить в брак максимум с мелкой либо вконец обнищавшей аристократией, а то и вовсе с простолюдинами. Ты же… я просто не могу дать тебе больше, чем роль любовницы, живущей в городе в нескольких километрах от моего замка. Тем не менее, я все равно люблю тебя. И понимаю, что если потеряю, если больше никогда не увижу, не смогу прикоснуться, это будет для меня равнозначно смерти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вот видишь, мне даже добавить нечего, — всхлипнула девушка, явно ощущая ком в горле.

— Я просто… не могу быть чьей-то «второй женщиной для забавы».

— Ты никогда не была для меня забавой, — выдохнул мужчина, резко подавшись вперед и отчаянно прижав ее к себе. — Так же, как и второй. И поэтому я уверен, что Матильда останется моей единственной наследницей. После того, как мы встретились, я просто не могу заставить себя прикоснуться к законной жене, хоть по долгу и обязан сделать все, чтобы зачать больше детей в надежде, что одним из них будет мальчик, который сохранит мои земли в своих руках вместо того, чтоб передавать их будущему мужу дочери. Только вот не получается, понимаешь? Меня тошнит от одной мысли о том, чтобы лечь с ней в постель. И боюсь, это не изменится, даже если после этой ночи я больше никогда тебя не увижу. Ты — единственная в целом мире, кто мне нужна.

— Вот только это будет не честно. По отношению ко мне, к тебе, и к твоей жене.

— Я знаю. И не стану этого отрицать. Поэтому… просто скажи, что не чувствуешь ко мне того же, что я к тебе, и я уйду. Навсегда.

Она вздрогнула. И медленно вдохнув сладкий ночной воздух, прошептала:

— Не могу. Потому что я все равно тебя люблю. И тоже… не смогу без тебя. Если уйду. Даже если так будет правильно.

— Тогда… наверное, придется быть эгоистами и просто не поступать правильно, — горячо выдохнул мужчина, захватывая ее губы жарким поцелуем.

Распахнув глаза, я неподвижно лежала в кровати и смотрела в темноту. Как-то странно это — видеть подобные сны про собственных родителей.

Интересно, а сколько в этом сне связи с реальностью?

И если все это действительно правда, то почему я вдруг стала видеть сны про мамино прошлое после того, как сбежала из отцовского замка от навязываемой помолвки? А главное, возможно ли вообще найти ответы на эти вопросы?

К сожалению, единственные люди, которые могли бы прояснить ситуацию, лежали в земле. В могилах на кладбищах, находящихся в нескольких километрах друг от друга.

От воспоминаний о маминой могиле я вздрогнула. После ее смерти отец (вот это-то я знала наверняка) заплатил смотрителям кладбища, чтобы они ухаживали за могилой. С тех пор я возвращалась туда с ним ежегодно, в день ее смерти. Вот только отец в те минуты не говорил со мной, даже не смотрел на меня. А после возложения цветов отправлял со слугами в замок отдельной каретой, сам же оставался еще на некоторое время, и возвращался домой поздно ночью. Сразу же проходя прямиком в свои покои и ни с кем не разговаривая.

Я же каждый раз боялась этой даты. Потому что в нее особенно остро ощущала терзавшую меня боль, которая просто сводила с ума при виде надгробного камня, под которым, глубоко под землей, лежало то, что осталось от моей мамы. Наверное, именно поэтому, вернувшись в город, я до сих пор не ходила проведывать ее могилу. Просто не могла пересилить это чувство. Особенно сама, без папы… да хоть без кого-нибудь даже немного близкого рядом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И больнее всего в те минуты было из-за того, что мерзавца-оборотня, зверски лишившего ее жизни, оставившего меня без нее, в итоге так и не нашли, не поймали, не выследили! Он все еще продолжал ходить по этой земле. Причем хорошо, если где-то далеко. Но что, если в действительности этот ублюдок, вместе со своей стаей, совсем рядом? Что, если именно он причастен ко всему, что происходило со мной за эти дни?..