Техасская история - Пегги Морленд

Посасывая, дразня сосок языком и зубами, он чувствовал ее возрастающее желание. Стефани обхватила Уэйда за голову, ее нетерпеливые пальцы путались в его волосах. Горячо желая удовлетворить обоих, он оторвался от нее и подхватил на руки.

Оставив свечу в кухне, Уэйд зашагал по темному коридору, и без света прекрасно ориентируясь в доме ее родителей. Очутившись в спальне, захлопнул дверь ногой на случай, если Малыш прибежит следом, и, подойдя к кровати, положил Стефани и вытянулся рядом.

В темноте он не видел лица девушки, да это и не требовалось ему, чтобы понять, что за время короткого перехода из кухни в спальню ее неуверенность вернулась. Он физически ощущал годы, лежащие между ними, все те бесконечные дни и месяцы, когда она цеплялась за свою ненависть к нему, окружая свое сердце такой неприступной стеной, которую он мог лишь надеяться когда-нибудь разрушить. Несколько минут назад Уэйд понял, что способен соблазнить ее. Но он не может позволить своей потребности обладать ею уничтожить тот малый шанс, который у него еще есть.

Дотронувшись до щеки Стефани, Уэйд повернул ее лицо к себе.

— Ты не представляешь, как сильно я скучал по тебе. Сколько ночей мечтал вот так обнимать тебя. — Он сделал глубокий вдох, отчаянно желая, чтобы она поняла, что он на самом деле чувствует. — Но это гораздо больше, чем физическое желание. Я тосковал по твоему смеху, твоей улыбке, по тому, как ты всегда точно знала, что мне нужно. А еще по нашим беседам часами и тому времени, которое мы проводили в молчании, счастливые уже тем, что вместе. — Он нашел ее руку и поднес к своим губам. — Я бы солгал, утверждая, что не хочу тебя сейчас. Но больше, чем сексуальное освобождение и удовольствие, которое это дало бы мне — я надеюсь, нам обоим, — мне нужна ты. Снова в моей жизни, в моем сердце. Когда мы займемся любовью, Стеф, я хочу, чтобы ты желала меня так же сильно, как желаю тебя я. Я хочу, чтобы не было никаких сожалений. — Услышав, как ее дыхание сбилось, Уэйд провел большим пальцем по ее щеке, чтобы поймать выкатившуюся слезинку. — Не плачь, Стеф. Просто позволь мне обнимать тебя. Я больше ничего не буду делать, клянусь, просто подержу тебя.

Стефани проснулась. Какие-то обрывки неясных чувств и эмоций завертелись в голове. Не открывая глаз, она попыталась определить их все. Тепло. Нежность. Покой. Защищенность. Вожделение.

Уэйд, медленно осознала Стефани, вспомнив события прошедшей ночи. Он возбудил ее своими соблазнительными словами, губами, прикосновениями. От одного только воспоминания об ощущении его губ на своей груди, от трепета желания, которое он вызывал, ей пришлось плотно сжать бедра, сдерживая тянущую, пульсирующую боль снизу живота.

Девушке также вспомнилось беспокойство, возраставшее в ней с каждым шагом, который делал Уэйд по направлению к спальне. Недоверие. Это такое отвратительное, губительное слово, с которым Стефани жила много лет. Но как бы упорно она ни старалась изгнать его из своего сознания, оно все равно оставалось, удерживая ее от того, чтобы отдать свое сердце мужчине — любому мужчине.

Но Уэйд утверждал, что страдал так же сильно, как и она. И, если верить ему, до сих пор страдает. В памяти Стефани всплыло то, как он привлек ее в свои объятия, говоря, что просто хочет обнимать ее. Она закрыла глаза, отдаваясь ощущению тепла и защищенности, которые почувствовала в его руках.

И внезапно резко открыла глаза, окончательно проснувшись. Он все еще здесь, с ней? В ее постели? Затаив дыхание, Стефани протянула руку и пошарила у себя за спиной. Когда пальцы наткнулись лишь на холодные простыни, сунула ладонь под щеку, испытывая разочарование.

И с какой стати она грустит? Ей следует радоваться. В ее жизни хватает горестей и без Уэйда.

Со вздохом Стефани откинула одеяло, собираясь вставать, но застыла, когда листок бумаги слетел с подушки и медленно спланировал вниз с другой стороны кровати. Нырнув за ним, она поймала его прежде, чем он упал на пол. С колотящимся в горле сердцем она села и прочла:

Доброе утро, Солнце!

Извини, что ушел, не разбудив тебя, но ты так сладко спала, что я решил не тревожить тебя. Вернусь около полудня, завезу еще одну связку писем. Если хочешь, могу остаться и помочь тебе собирать вещи.

Уэйд.

Стефани вновь перевела взгляд на первую строчку, и приятное тепло растеклось в груди. Солнце. Он часто называл ее так тем летом, когда они познакомились. Удивленная, что он помнит ласковое прозвище, Стефани откинулась на подушку и уставилась в окно, гадая, к чему все это приведет.

Судя по страстной сцене на кухне прошедшей ночью, Уэйд надеется, что их дружеские отношения плавно перетекут в любовные. Но она не уверена, что позволит ему что-то большее, чем дружба. Он уничтожил ее доверие, причинил ей боль, которую не описать никакими словами. Сможет ли она простить, забыть? А если не сможет, какой смысл возобновлять с ним отношения, ведь прошлое всегда будет стоять между ними?

Стефани задрожала, вспомнив его губы на своей груди и собственное отчаянное желание, делавшее ее слабой и безвольной. Он был прав, говоря, что им было хорошо вместе. Им действительно было хорошо, и это целиком и полностью заслуга Уэйда. Она больше не встречала мужчину, который бы удовлетворял ее так, как он. Уэйд всегда, казалось, понимал ее желания, точно зная, как доставить ей удовольствие и когда она хочет, чтобы он остановился.

Так было и прошлой ночью. Стефани сама даже еще не успела принять решение, как он высказал ее страхи вслух и пообещал не заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не сможет делать это без сожалений.

Стефани судорожно вздохнула. Ну как, скажите на милость, может женщина устоять против такого мужчины, который знает о ее страхах не хуже ее самой и предлагает понимание и терпение, пока она не справится с ними?

Услышав приглушенный крик «дверь открыта!», Уэйд вошел в дом.

— Я здесь!

Поскольку ее голос доносился из задней части дома, он предположил, что «здесь» означает в одной из спален. Пройдя коротким путем через столовую, Уэйд сунул голову в гостевую спальню и обнаружил Стефани стоящей на стремянке внутри стенного шкафа. Она была в шортах, и при виде ее длинных загорелых ног и голых ступней Уэйд почувствовал напряжение в паху. Надув щеки, он медленно выдохнул, чтобы успокоиться, и бросил связку писем на кровать.

— Вижу, ты потрудилась на славу.

— Не то слово, — последовал ответ. Девушка спустилась с лестницы, держа под мышкой обувные коробки. Поставив их на пол, выпрямилась, сдула с лица завитки волос, выбившиеся из хвоста, и улыбнулась. — Я закончила в столовой, теперь работаю здесь.