Бей первым! Главная загадка Второй мировой - Александр Никонов

У немцев всеобщая воинская обязанность была введена только в 1935 году, а у нас намного раньше. У них не было дальней авиации, а у нас была. У нас были танки с противоснарядным бронированием, а у немцев не было. У нас были дизельные двигатели, а на родине Рудольфа Дизеля их не было. Германия начала подготовку к войне после прихода к власти Гитлера, а мы с 1921 года – сразу после Гражданской, не останавливаясь, начали готовиться к новым походам. Так кто же пионер – мы или немцы?..

В общем, разговор идет о том, был или не был готов Советский Союз к войне. Наши патриоты, проклинающие Суворова за предательство и за его неправильные взгляды, кипятятся:

– Сталин к войне готов не был! У нас были отвратительные танки – старые и поломанные. И самолеты плохие! У нас были глупые командиры во главе с глупым Сталиным. В сущности, армия наша вообще дерьмо! У нас все было плохо, очень плохо. Красная Армия против немцев – что пионер против Тайсона. А непатриот-предатель Суворов им отвечает: – Нет, ребята! Сталин к войне готовился. Танки у нас были такие, что немцы ахали, а немецкие противотанковые пушки танки эти не пробивали. И командиры наши были не так уж плохи. И никакое мы не дерьмо, если уж на то пошло!

И вот этого патриоты Суворову простить никак не могут: что значит, мы – не дерьмо?! Ах ты, гнида!.. И наваливаются на Суворова всей толпой. И орут на него. Суворову тяжело. Разве может один Суворов перекричать тысячи патриотов, льющих грязь на свою страну и армию?

Глава 3

ЦИТАТЫ, ЦИФРЫ И АРХИВЫ

Тридцать пять тыщ одних курьеров!

Один из смертных грехов Суворова – неправильное цитирование. Это, пожалуй, самое частое обвинение. Дескать, неверно предатель передает чужие слова! Перевирает их почем зря самым бесстыдным образом. Поэтому честные люди (большие человечки) лжеца английского выводят на чистую воду просто на раз:

«В свое время один приятель зашел ко мне, чтобы посмотреть новинки моей библиотеки. Слово за слово, разговор повернул на В. Суворова и его эпохальные труды. Чтобы не толочь воду в ступе, я подошел к полке, на которой стояли труды Владимира Богдановича, и предложил другу выбрать наугад любую страницу любой из книг Суворова, утверждая, что найду на ней искажение фактов цитируемых мемуаров или книг. Он с сомнением полистал „Ледокол“ 1992 года выпуска и выбрал 202-ю страницу. Долго искать не пришлось – некоторые, мягко говоря, искажения встретились сразу же, в первом абзаце».

Какие же искажения исторической правды нашел большой человечек у маленького? На упомянутой странице Суворов цитирует полковника С. Хвалея, дивизия которого в ночь на 18 июня 1941 года ушла на полевые учения: «Так получилось, что подразделения дивизии к началу войны оказались прямо за пограничными заставами, то есть в непосредственной близости от государственной границы».

Этой цитатой (и многочисленными схожими) Суворов показывает, что советские войска подтягивались вплотную к границе, что возможно только в двух случаях: если готовится нападение или если глава государства хочет нарочно подставить свои войска под разгром внезапно напавшего противника.

Но эта цитата критику Суворова не нравится. Он ею недоволен. Он считает, что Суворов лжет, потому что на той же самой странице мемуаров, откуда Суворов взял эту цитату, есть еще и другие слова Хвалея: «Случилось так, что дивизионы артполка в этот день, меняя огневые позиции, оказались в боевых порядках мотопехоты. И когда фашистские войска смяли пограничные заставы и части 125-й стрелковой дивизии, широкой лавиной двинулись на нашу дивизию».

Вы что-нибудь поняли? И я нет. Понять мудрено. Поэтому господин Исаев нам, дуракам поясняет: «202-я дивизия не стояла за пограничниками. Немцы смяли погранзаставы, части 125-й стрелковой дивизии и только потом столкнулись с 202-й дивизией. Более того, полковник ясно указывает рубеж развертывания дивизии: Кельме – Кражай. Читатель, не поленись взять карту и посмотреть, насколько это близко к границе».

Теперь поняли?

Я два раза прочел, прежде чем уловил, в чем суть. А она в том, что критик поправляет даже не Суворова, а полковника Хвалея, написавшего мемуары о войне. Мемуарист пишет: моя дивизия оказалась «прямо за пограничными заставами, в непосредственной близости от государственной границы». А послевоенный критик Исаев поправляет его: врешь ты все, полковник! Не оказался ты вблизи границы, мне же лучше знать! Перед тобой еще пограничники были и 125-я дивизия! Вы с Суворовым, видать, оба лжецы и маленькие человечки!..

А вот другой критик – Валерий Зайцев – в своей книжке «Возвращенная Победа, или Антиледокол» тоже спешит уличить Суворова. В чем? Во лжи, конечно! Заметьте, никто не уличает Суворова в ошибках, что было бы естественно: работая над книгой о войне, ошибок и неточностей избежать невозможно, поскольку как таковой военной истории у нас нет, отчего даже официальные цифры гуляют неимоверно. Я, кстати, выражал Суворову свое недоумение по этому поводу:

– Как же так? Святая война, великая Победа с большой буквы «П», гордость национальной истории – а ни черта не известно! Количество советских дивизий на германской границе перед войной от источника к источнику различается в два раза!

На что Суворов ответил:

– За 60 лет упорных трудов Военно-историческое управление Генерального штаба, Институт военной истории Министерства обороны, множество кафедр в военных академиях и училищах не удосужились даже пересчитать дивизии, которые были в Красной Армии на 22 июня 1941 года… Я уже давно-давно пишу и все никак не закончу главу для какой-нибудь будущей книги. Эта глава называется «Про 170 дивизий и две бригады». Это у Жукова проходит такая цифра, что у нас в западных округах находилось 170 дивизий и две бригады. Я разбиваю его в пух и прах. Погодите, товарищи, говорю я. Вот в 1968 году вышел сборник «На Северо-Западном фронте». И там дается следующая цифра: в Прибалтике у нас находилось три танковых бригады, и три бригады ПВО, и одна бригада морской пехоты, и три воздушно-десантных бригады. Не каждому Жукову дано до 170 досчитать. Но до десяти-то можно? В одной только Прибалтике у вас десяток бригад, товарищ Жуков, а вы пишете, что всего две!..

Суворов прав. У нас нет полного официального списка всех советских дивизий перед войной. И уже одно только это заставляет задуматься. И подобная ситуация не только с дивизиями. И с танками, и с орудиями. Вот в апреле 2005 года центральный орган Министерства обороны «Красная звезда» приводит такие цифры: «Что касается новых танков типа КВ и Т-34, то к началу войны заводы успели выпустить 1861 танк».

А другой «орган» Министерства обороны – «Статистический сборник № 1» – приводит совсем другие цифры: к началу войны танков КВ и Т-34 было выпущено 2111.

И с пушками та же бодяга. Один орган Минобороны сообщает, что за время войны советская промышленность выпустила 490 тысяч орудий. А «Советская военная энциклопедия» говорит, что 825 тысяч. Нехилая разница. Но и это еще не все! Тот же самый «орган», который сообщил о 490 тысячах орудий, через месяц на голубом глазу дает иную цифру – теперь за годы войны советская промышленность выпустила уже «около двух миллионов орудий».

А не пошли бы вы все подальше с такими цифрами и с такой историей, господа историки?!.

Поэтому я не буду в своей книге делать упор на цифры. Пусть Министерство обороны само с собой спорит. Я же постараюсь для себя решить суворовский вопрос, исходя из других соображений. А если мне какие-то циферки понадобятся, приведу наиболее согласованные, с которыми «историки» меньше всего спорят. (Хотя, чувствую, кому-то мои циферки все равно не понравятся. Ну так наплюйте на них! Я мог бы в своей книге обойтись вообще без всяких циферок. Следите за мыслью.)

Извините, отвлекся я от критика Суворова товарища Зайцева, осерчал. Постараюсь держать себя в руках. Точнее, в ручках, потому что в глазах антирезунистов я тоже, наверное, скоро стану маленьким человечком (если уже не стал).

Итак, Зайцев Суворова бичует, уличает и линчует:

«Для начала изучим „творческие методы“ этого плодовитого исследователя (Суворова, конечно же. – А. Н) Главный „метод“ – самое незатейливое вранье. Остальные методы – только вариации главного: передергивание, манипулирование цитатами и использование самых дремучих стереотипов.

Вот маленький пример. Уже во второй главе своей первой сенсационной книги „Ледокол“ Виктор Резун как бы случайно называет Гитлера „Шикльгрубером“. И далее в том же „Ледоколе“, говоря о 1918 годе, пишет: „времена, когда Гитлера вообще не было, а был только ефрейтор Адольф Шикльгрубер“. А в последней своей книге „Самоубийство“ господин Суворов-Резун этому самому „Шикльгруберу“ посвятил целую главу. Что тут странного? Да только то, что Адольф Гитлер был тираном и кровавым деспотом, виновным во многих чудовищных преступлениях, кроме разве что одного – ни одной минуты своей проклятой жизни он не был „Шикльгрубером“. Отец Гитлера действительно долгие годы носил фамилию своей матери. Однако еще в 1876 году непутевый дедушка Иоганн Георг Гитлер официально признал свое отцовство, и приходской священник в Деллершейме, получив письменное извещение нотариуса, зачеркнул в церковной книге фамилию Шикльгрубер и записал „Гитлер“. Адольф родился в 1889 году, через тринадцать лет после этого, и был, естественно, записан Гитлером. Значительно позже, уже в годы Второй мировой, журналисты раскопали эту историю, а дальше в силу вступили законы психологической войны. Миф об „Адольфе Шикльгрубере“ стал одним из элементов антигитлеровской пропаганды, в том числе и в нашей стране».