Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые мировоззренческие концепты французов и русских - Мария Голованивская

Насколько нам известно, словарей, сделанных на основе статистических данных о понимании значений слов, во всяком случае в русском и французском языках, никогда не создавалось.

Откуда же тогда в словарях определения и примеры употреблений?

Определения, очевидным образом, отчасти заимствуются из предшествующих словарей, отчасти дополняются на основе появившихся новых употреблений, замеченных в контекстах. Контексты берутся из любых письменных источников, считающихся эталонными (по этому же принципу сейчас академик Ю. Д. Апресян создает «Словарь активного русского языка»), группируются по значениям, из них отбираются наиболее однозначно иллюстрирующие значения. Определение абстрактного существительного, трактуемого через другие абстрактные существительные, даже у носителей языка может вызывать разночтения. Отброшенные двусмысленные примеры непременно приходят на ум в намеренной полемике со словарем. Однако оговорим сразу: спорить с толковым словарем – прерогатива исключительно носителей языка, не дающая особенно ценных результатов, ибо словарь, пренебрегая индивидуальным, дает все же представление об общем, всегда вступающем в известный конфликт с индивидуальным. И это общее представление мы и будет считать нашей точкой отсчета, неким абсолютом, об относительности которого, связанной в первую очередь с широко применяемым в современной лингвистике и лексикографии методом интроспекции, мы имеем достаточно полное представление. Иначе говоря, мы повторим за словарями все их ошибки, считая эти талмуды сборищем языковых фактов.

Что касается двуязычных словарей, то в них толкования и вовсе отсутствуют, а предлагаются переводные эквиваленты, о типах которых мы говорили ранее. Соответственно, из таких переводных эквивалентов можно вынести четыре типа представлений об исходном понятии: абсолютно ясное, относительно ясное, слабое и никакое. Проблема лишь в том, что обратившийся к словарю соискатель не отдает себе отчета в том, какое именно из четырех представлений он получил, и не устает удивляться, когда переводы, дающиеся в словаре, редко «один к одному» подходят для перевода искомого слова в контексте. Таким образом, двуязычный словарь, являющийся проекцией понятийного мира одного языка на понятийный мир другого, может в нашем случае быть источником достаточно большой погрешности – не в том смысле, что мы собираемся, осознавая их непригодность для нашего исследования, пользоваться их данными, а в том смысле, что наше языковое сознание сформировалось на основе таких словарей и неизбежно проецирует мир неродного языка на мир родного языка, имеет свою инерцию, «энергию заблуждения» и непременно приведет к погрешности, которая может быть уменьшена в существенной степени лишь прилежанием и добросовестностью.

Третий фактор, непременно приводящий к погрешности в лексико-семантических контрастивных исследованиях – это всегда неабсолютное владение иностранным языком. Если перед нами не билингва, этот фактор будет всегда сказываться в той мере, в какой велико несовершенство знаний. Подобное несовершенство характеризует любого представителя другой культуры и мотивировано всем тем набором специфических отличий, о которых мы говорили в этой главе и которые сказываются в первую очередь в области абстрактной лексики. Подобное несовершенство знаний иностранного языка в полной мере свойственно также и автору настоящего исследования.

Важный и, видимо, последний фактор, приводящий к погрешности, двояк и связан со спецификой работы с информантами. С одной стороны, представляется крайне трудным объективно оценить их ответы, которые зачастую спонтанны, внутренне противоречивы, никак не сопряжены с идеей ответственности и поэтому ни к чему информанта не обязывают. Сошлемся также на сказанное ранее: значение абстрактного существительного осознается весьма нечетко, а коннотация, часто отражающая национально-специфический образ понятия, вообще существует в подсознательной форме. С другой стороны, для выявления особенностей исследуемых понятий часто приходится давать для перевода русские фразы (когда информант имеет представление о русском языке) и объяснять особенности соответствующих русских понятий. Понять специфику русских понятий часто бывает необходимо, для того чтобы представить более широкий набор переводных эквивалентов, что в свою очередь является задачей, которая может быть поставлена только перед подготовленным информантом.

Подводя итог сказанному, признаемся в том, что мы готовы к обнаружению погрешности в нашем исследовании, более того, с сожалением осознаем ее неизбежность и будем рады всяким критическим замечаниям, которые смогут помочь улучшить его в каком-либо аспекте.

Вот какие выводы мы можем сделать из вышесказанного.

В этой главе, посвященной описанию теоретических предпосылок исследования, были сформулированы следующие его исходные положения:

1. Абстрактная лексика, описывающая идеальный, созданный человеком мир, – особый класс слов со специфическими отличиями в референтивной сфере.

2. Особенности референции абстрактных существительных, создающие проблемы для их осознания, приводят к появлению и укоренению такой метафорической сочетаемости этих слов, которая приводит к процессу их вторичной конкретизации, выражающейся в появлении у абстрактных понятий вещественных коннотаций, уравнивающих в сознании человека абстрактное и конкретное и делающих понятийную среду более однородной и удобной для интуитивного понимания.

3. Вещественные коннотации, выявляющиеся из общеязыковых метафор путем реконструкции, существуют независимо от воли говорящего, то есть являются фактами языка, но не речи, и, следовательно, существуют объективно, мотивируются объективно, задают законы употребления и ассоциирования. Нарушения этих законов приводят к коннотативным ошибкам.

4. Вторичная конкретизация абстрактных понятий – процесс, позволяющий охарактеризовать современное сознание как мифологическое. Мир вещественных коннотаций – это мифологический мир, отличающийся от классического подспудной формой существования и высокой степенью эклектичности, вызванной множественностью и зачастую противоречивостью коннотаций, закрепившихся за тем или иным абстрактным понятием.

5. Вещественные коннотации не универсальны, варьируются от языка к языку, связаны с историей развития соответствующего этноса и выражают специфику национального менталитета.

6. Выявление специфики национального менталитета может быть осуществлено путем контрастивного анализа абстрактной лексики, распространяющегося на все уровни значения слова (понятийный и образный).

7. Контрастивный анализ лексики проводится путем сопоставления понятийных эквивалентов.

8. Портрет национального менталитета в существенной мере задается представлениями о сверхрациональном, рациональном, эмоциональном и социальном.

9. Всякое контрастивное исследование обречено на погрешность, вызванную субъективными и объективными причинами.

10. Исследование национальных менталитетов представляет универсальный, общечеловеческий культурологический интерес и должно быть написано на общедоступном языке.

Библиография

1. Богомолов А. С. Античная философия. М., 1985. С. 216.

2. Соколов В. В. Средневековая философия. М., 1979.

3. Абстракция // Философский словарь. М., 1968. С. 4–5.

4. Гегель Г. Энциклопедия философских наук. М., 1977. Т. 3. С. 216.

5. Топоров В. Н. О структуре некоторых архаических текстов, соотносимых с концепцией мирового дерева // Труды по знаковым системам. Вып. V. Тарту: Изд-во Тартуского ун-та, 1971. С. 9—62.

6. Доза А. История французского языка. М., 1956. С. 196.

7. Абстракция // Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 7.

8. Значение // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 262–263.

9. Понятие // Там же. С. 384–385. См. также: Горский Д. П. Вопросы абстракции и образования понятий. М., 1961; Кузнецова А. И. Понятие семантической системы языка и методы ее исследования. М., 1963; Комлев Н. Г. Компоненты содержательной структуры слова. М., 1969; Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. М., 1974; Арутюнова И. Д. Логические теории значения // Принципы и методы семантических исследований. М., 1976; Льюис К. И. Виды значения // Семиотика. М., 1983.

10. Sauvageot A. A. Mots concrets et mots abstraits // Portrait du vocabulaire frainsais. Paris, 1974. P. 123–132.

11. Спрингер С., Дейч Г. Левый мозг, правый мозг. М., 1983. 256 с.

12. Де Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. М., 1977. С. 98—103.

13. Меновщиков Г. А. Язык эскимосов Берингова пролива. Л., 1980.

14. Richards I.A. and Ogden C. K. The Meaning of Meaning. London, Harvest/HBJ, 1989.