Солнце в зените - Виктория Холт

'Боюсь, вам придется. Я всегда буду вспоминать о вас с благодарностью. Вы восстановили в моем владении принадлежащие мне прежде имения, и за это я от всего сердца говорю вам - спасибо. Увы, мой господин, это все, что я могу вам подарить. А сейчас мне следует попросить вас удалиться'.

Когда она поднялась, Эдвард схватил Елизавету за руку, но та мягко ее освободила.

'Прощайте, мой господин. Это единственный возможный выход'.

Эдвард сидел, ошеломленно глядя вслед ушедшей Елизавете. В его мозгу теснились дикие мысли. Можно было похитить, принудить...Некоторые из знакомых короля позволяли это себе в подобных приключениях, но сам он - никогда. Эдвард постоянно насмехался над ними, объясняя: 'Друзья мои, я ни разу не заставлял женщину идти навстречу своим желаниям'.

И особенно не хотелось так поступать с Елизаветой Грей. Вокруг нее ощущалась некая отрешенность. Елизавета была холодна. Она не отвечала взаимностью, как поступило бы на ее месте подавляющее большинство дам, но, в то же время, симпатизировала ему. Эдвард свято верил в это. Когда Елизавета говорила о своем покойном муже, в ее голосе слышалась нотка нежности. И слепому видно, она его любила. Кажется, Елизавета также является и хорошей матерью мальчишкам, Эдвард почувствовал их близость, увидев всю троицу вместе под дубом. Действительно, парни отчасти усилили очарование картины, запечатлевшейся в душе короля, и которую, он сильно это подозревал, забыть уже не сумеет.

Приверженность молодой женщины смешным представлениям о морали сводила с ума, пусть Эдвард ею немного и восхищался. В ней определенно не находилось ни единой искорки любви. Выпрямившись в полный рост и встав, неотрывно на него глядя, Елизавета выглядела, словно королева.

А Эдварду следовало уйти и забыть ее.

Сделать это было тяжело. Его впервые отвергли. Хотя нет...совсем не впервые. Еще вспоминалась Элеонора Батлер. В каком-то смысле Елизавета напомнила Эдварду о ней. Именно поэтому история с Батлер после долгих лет забвения пришла ему на ум.

В зал вошла Жакетта.

'Мой господин, вы в одиночестве? Что случилось с моей дочерью? Она не могла оставить вас таким образом...'

'Увы, она ранила меня до глубины души'.

Жакетта встревожилась. 'Даю вам слово, она сделала это неумышленно', - произнесла она.

'Нет, умышленно'. Эдвард взглянул на Жакетту. Она сама являлась красавицей, обладавшей ко всему прочему быстрыми теплыми глазами и пониманием потребностей противоположного пола. Жакетта очаровывала легкой дружелюбностью, почтением к королевскому сану, но также подразумеваемым фактом протекания королевской крови и в ее венах. Она могла чувствовать себя с Эдвардом крайне уютно, что встречало у монарха полную взаимность.

'О, вы делали ей различные предложения'.

'Вы угадали'.

'Чтобы понять это, не нужно быть колдуньей'.

Эдвард внимательно посмотрел на Жакетту. Он слышал, как шептались, что леди Риверс, являвшаяся герцогиней Бедфорд, в каком-то роде была колдуньей. Правда ли это? - задался вопросом король. Множество людей обвиняли совершенно безосновательно.

'Моя госпожа, вы обладаете подобными способностями?' - спросил он.

'Нет, нет. Я просто мудрая женщина, по крайней мере, мне так кажется'.

'Уверен, увидев вас, я сразу так и подумал. Значит, вам известно, что ваша дочь отказала мне, повергнув тем самым меня в глубокое отчаяние'.

'О, мой господин, отчаиваться вам не следует'.

Эдвард взглянул на нее с надеждой. Жакетта мгновенно продолжила. 'Моя дочь, Елизавета никогда не станет ничьей любовницей. Я это хорошо знаю. Вам следует уехать и никогда не позволять охоте опять привести вас в места рядом с ней. Существует множество других лесов, где вы сможете в полной мере раскрыть свои таланты'.

Король снова посмотрел на Жакетту, с каждой секундой проникаясь к ней все большей симпатией, и расхохотался. 'О нет, так легко я не сдамся', - ответил он.

'Как и Елизавета'. Жакетта доверительно наклонилась к Эдварду: 'Из всего моего потомства, она самая волевая. Известно ли вам, что у меня семь дочерей и семь сыновей? Видите ли, наш род отличает высокая плодовитость. Какой же радостью может оказаться семья. Но она приносит и свои печали. Однако, даже зная о них, сталкиваясь с ними в жизни...пусть горести и раскинуты по ней широко, семья - это дар небес, и, когда вы женитесь и остепенитесь, то поймете данную истину, мой господин'.

'Я хочу вашу дочь', - упрямо повторил Эдвард.

Жакетта вздохнула. 'Прекрасно понимаю. Елизавета - красавица.. совершенно несравненная. Но, наверное, как ее мать, я смотрю на дочь исключительно сквозь призму моей любви. И повторяю вам, мой господин, она никогда не уступит. Ради мира в вашей собственной душе - оставьте ее. Преследование обернется лишь расстройством и разочарованием. Вы привлекательны, вы - король, мало кто из женщин станет вам сопротивляться. Но Елизавета, как раз, и относится к этому малому числу. Мой дорогой господин, я испытываю к вам абсолютно материнские чувства. Вы приехали сюда и почтили мой дом своим присутствием. Отныне он отмечен для меня благословением. Мы находились в лагере ланкастерцев... но больше этому не бывать. Я не успокоюсь, пока мой муж и каждый из моих сыновей не вырвут алую розу из своих камзолов и, тем паче, сердец. Теперь Риверсы будут верны вам, мой господин. Мы станем отстаивать ваше дело. Мы станем вам добрыми слугами, если вы это позволите, ибо в последние несколько дней я увидела истинного короля, того, кого готова признать своим господином, живя в нашем государстве. Мой муж сейчас в отъезде. Когда он вернется, я попрошу у него посетить вас. Вы примете моего супруга? Он человек, который будет вам верен, если вы простите ему прежнюю службу Генри Ланкастеру. Лорд Риверс верил, что истинный король -он. Вы понимаете меня, мой господин?'

'Разумеется, понимаю. Ваш муж хранил верность тому, что считал правильным. Я уважаю в людях подобные качества. Именно верность я ищу в окружающих меня людях'.

'Когда я буду говорить с мужем и скажу ему, что видела сегодня, то знаю, он меня поймет. Англия нуждается в короле с сильной рукой, а вы - именно такой, мой господин. Обещаю, - лорд Риверс будет вам верным подданным'.

Эдвард поцеловал Жакетте руку. Она была необычной женщиной. И это притягивало к