Страстный. Плохой. Опасный (СИ) - Тиган Линетт

У меня появился повод заволноваться, и мне стоило прислушаться к словам Игната… Это очень и очень непредсказуемая обстановка — апартаменты Гордеева. Мало ли, что у этого человека на уме? И в прошлый раз в закрытом помещении все прошло как нельзя ужасно. Это если смотреть с точки развития событий, а не общего впечатления в сексуальном плане.

— Оставьте сумку, — усмехнулся Игнат, выключив зажигание машины, похоже хорошо запомнив, что в моей сумке есть набор убийцы Господина Гордеева.

— Оставлю. Но я возьму телефон, — показала я ему свой гаджет, перепрятав его в карман пиджака.

Лифт поднял нас на последний — тридцать второй этаж. Неплохо устроился, гнездышко довольно высоко. Даже подъезд, который я увидела, верещал: тут живут золотые рыбки! У нас с интерьера на лестничной площадке стоял разве что маленький горшок какого-то странного кактуса, и прожженная старая гардина, которую повесила бабуличка с первого этажа. Да и вообще, у нас лифт часто был в ремонте, так что в основном приходилось бегать лестнице. Зато в этом лифте я успела поправить волосы и воротник блузки, разглядывая себя в панорамной зеркале.

Тут все было иначе, в сравнении, конечно: ковры, стены с абстрактными обоями, натяжные потолки, огромные цветы в горшках и картины. Помпезно, слишком вычурно. Мне не нравится, но если бы я тут жила, вполне было бы приятно пройтись мимо картин и прикоснуться к свежим красивым цветам…

Дверь на этаже была одна. Игнат открыл дверь и пригласил пройти, наблюдая за мной внимательным взглядом, оставаясь с другой стороны. И вдруг стало так тихо, что эта тишина начала резать слух, если такое бывает у нормального человека. Коридор подсвечивался лампами с тусклым светом, нагоняя на меня какой-то жутковатой атмосферы.

— Максим? — прошептала я в пустоту. Осматривая прихожую, я не заметила ни одной лишней детали, словно тут у каждой вещи есть свое место, и это место в шкафах, тумбах и на обувной полочке. Наверное, тут побывали сотрудники из клининговой компании, ведь соблюдать такую чистоту просто невозможно.

…Или Господин Гордеев любит крайний минимализм и идеальную чистоту. Именно поэтому тут немного неуютно, не как дома. Мои каблуки застучали по прихожей, когда вперед. Двери были открыты только в одной комнате, откуда светил яркий свет и слышен шелест бумаг, но я заранее осмотрела размещение других комнат.

Я оказалась в просторной спальне, в которой на роскошном диване сидел мужчина, не обращая на меня внимания, читая журнал. Наш журнал. Причем он открыт на моей личной полосе, где на одной стороне журнала выбранная мной фотография Максима, а с другой статья почти на всю страницу.

А еще Гордеев был как всегда… Великолепен. Да, именно так. Не хотела себе признаваться, но босые ноги мужчины, свободные атласные черные штаны и футболка притягивали мое внимание больше, чем его офисная одежда. А еще его волосы чуть взъерошены, и этот факт полностью убивает в моих глазах Гордеева как деспотичного босса. Он был таким… Домашним и сексуальным, что единственное, о чем я подумала, так это о том, как мне будет удобно седеть на его коленях.

— Хотел меня видеть, Господин Гордеев? — спросила я, прислонившись к косяку двери своей спиной. Максим поднял взгляд, сверкнув угрожающей синевой. Раздраженный, хмурый и не менее притягателен, чем на выбранной мной фотографии в журнале. К тому же сейчас он вполне себе напоминал злющего домашнего котика, чем не мог не умилять. — Твой телохранитель Игнат — самый бестактный телохранитель, который почти силой и угрозой приволок меня сюда. Неужели ты не мог обеспечить мое приглашение помягче, Максим? — язвительно поинтересовалась я, пройдя в просторную спальню, осматриваясь.

Гордеев не ответил, опустил взгляд на колени, на журнал. Я заставила себя не смотреть на это красивое чудовище, от вида которого все мое нутро неистово сжималось в нетерпении вскарабкаться на его прочный торс. Ладно, об этом ни думать, ни вспоминать не стоит, ведь меня сюда приволокли в полночь явно не для сексуальных игр… Скорее меня растерзают и позволят немного полетать над городом — сверху небоскреба вниз до асфальта.

Я продолжила осматривать комнату, замечая, что тут подавляющая аура из-за преобладающего красного оттенка. Паркет темный, на нем пушистый бардовый ковер, постель белоснежная, но с кровавыми подушками, и тяжелые темные гардины подобраны под цвет бордо. Пару картин на стене имеют красные оттенки, только обивка дивана и кресла в приглушенном зеленом оттенке. Кровать во всем этом хаусе как белое пятно… Которое запятнано кровавыми пятнами.

— Максим?

— Сядь, подумай пока о своем поведении, — Гордеев кивнул в сторону дивана, возле себя, но я прошла к кровати. Чем больше между нами расстояние, тем я спокойнее. Как бы не был Максим умиротворен внешне, доверие к нему все-таки минимальное, особенно, когда в его глазах сплошная угроза.

— А ты умеешь быть суровым, Максим, — устремив взгляд на роскошную кровать, я без задней мысли повалилась на нее, немного подпрыгнув. Матрас оказался в меру мягким, и очень-очень удобным. Особенно после работы. Глаза закрылись сами по себе. Неделя выдалась очень сложной, а этот четверг никак не хотел заканчиваться.

Может, он не будет против, если я усну и меня не будет ожидать очередное недовольство по поводу статьи? Повернув голову в сторону дивана, наблюдаю за невозмутимостью Гордеева, привстав на локти. В ответ слышу ту самую глухую тишину, которая напрягает. Это что, новый способ пытки? Сгодится, ведь я всеми силами игнорирую накатывающую дремоту.

— Ладно. Начинай, я тебя внимательно слушаю и готова выслушать ругательства в свой адрес, — насмешливо фыркнула, сев и сложив на груди руки.

— Если не закроешь свой болтливый рот, Ярослава, я с удовольствием использую его по своему желанию. Будешь просить прощение и давиться, а я подумаю, что с тобой делать после такой статьи.

После грубого ответа, я замолчала, насупившись. Так дело не пойдет. Я хочу вернуться домой до утра, а не смотреть на этого обаятельного мерзавца, который мучает меня своим молчанием и грубостью. Встаю на ноги, поправляя блузку.

— Я одна из самых обсуждаемых журналисток Москвы, неужели ты действительно мог подумать, что моя статья будет о тебе как светлая поэзия твоих преданных женщин? Все злятся на правду, и это ожидаемо. Ты всегда можешь отстоять свои права и дать полноценное интервью с камерой и диктофоном, но это не значит, что я изменю свое мнение журналиста. При желании, можешь сменить меня на какую-то податливую куколку, которая поболтает с тобой на запись, а я позабочусь о том, чтобы вы остались исключительно вдвоем и вас никто не беспокоил… Видимо, тебя привлекают журналистки с характером, я подыщу хорошую девочку. Идет?

Гордеев взвинчено вскочил на ноги, и я моментально отошла назад. Он не злился, он кипел от злости, чего я не заметила раньше. Я осмотрела его с прекрасных голубых глаз до самых пальцев ног, и это выглядело так… Захватывающе, из-за чего я не сразу поняла, когда он начал читать вслух, своим холодным тоном из-за пылающей сдерживаемой в нем ярости.

— …Господин Гордеев также зарегистрирован владельцем акций многих продвинутых компаний и является участником в нескольких благотворительных фондах. Господин Гордеев к своему приближающемуся тридцати пятилетию стал самым спорным социальным объектом в сети Интернет. Он продолжает производить впечатление на репортеров и журналистов своей неприступностью, однако мне посчастливилось… — он замолчал, дочитывая предложение, похоже, больше не найдя возмутительных строк, — как только у тебя язык повернулся назвать меня объектом? Сколько же… Четыре, пять, семь раз! — нахмурился мужчина, взглянув на меня своим яростным взглядом. — Ты просто маленькая дрянь, Ярослава. После всего я для тебя объект?! — выругался Гордеев.

Молчание сейчас для меня на вес золота, главное — не выйти на конфликт. Никто еще из моих героев не смог вытащить меня на свою территорию, а если я с ними встречалась, то только в суде. Хотя, может я в самом деле зря сдерживаюсь? Кто знает, для чего он скупил наш журнал… Может, действительно погребет меня в них заживо.