Счастье возможно - Беатрис Клейтон

Джесс читал утренние газеты, когда она вошла в зимний сад и поставила поднос на стол перед ним.

— Я подумала, что здесь вам будет удобнее, чем за сервировочным столом. Ну, а официальная столовая, как вы помните, слишком помпезна для одного человека.

— Так вы не составите мне компанию? — оценив по достоинству принесенную снедь, поинтересовался он.

— Нет, спасибо. Мне нужно еще выполнить кое-какие поручения… — Лаура озабоченно поджала губы. — Было бы неплохо, если бы вы сообщили мне о своих планах, чтобы я могла лучше заботиться о вас.

Она застыла в неловкой позе, прикрыв глаза и безрадостно ожидая ответа.

— Любопытно, какие же у меня могут быть планы? — процедил Фоклейн с оттенком неприязни. И пока она мялась, подыскивая версию понейтральнее, ядовито ввернул: — Вы уже успели осудить меня и почувствовать, что я хочу. Наверняка в вашем воспаленном мозгу уже зародилась какая-нибудь гаденькая мыслишка относительно моих действий в ближайшем будущем. Ну, так поделитесь ею!

— Я не давала вам повода оскорблять меня! — Она отшатнулась, словно получив пощечину. — И не обязана, отвечать на всякие кретинские вопросы. Точно так же в мои обязанности не входило развлекать вас здесь и кормить.

— Ну, это как посмотреть. — Воздух между ними, казалось, гудел от концентрированной энергии. Джесс развязно облокотился на стол. — Ведь если ваши опасения насчет нового владельца этой недвижимости были искренними, вам не доставит удовольствия вид моей удаляющейся спины, а? По крайней мере, пока не истечет срок, когда я еще могу предъявить документы, на основании которых должен получить наследство.

— Значит, вы передумали? — От смешанного чувства радости и не утихшего озлобления у нее перехватило дыхание, как от удара в солнечное сплетение. — Вы все-таки решили сделать предложение какой-нибудь девушке?

— Какой же ты романтик, малышка Ло Пэркью! — бросил он издевательски-беспощадной улыбкой. — Ничего подобного. Но я намерен явиться к поверенным и вытянуть из них все, что известно о моих правах на те две недели, что остаются до моего тридцать первого дня рождения. А заодно выяснить, можно ли освободиться от ставших излишними услуг так называемого «опекунского контроля»?

Нетерпение схватить его завтрак — тарелку и все прочее — и обрушить на эту кудрявую непрошибаемо наглую башку было почти непреодолимым. Героическим усилием Лаура взяла себя в руки, но мстительный блеск и бешенство в ее глазах были замечены.

— Только попробуйте, и получите кое-что посерьезнее яичницы с беконом, — отрывисто предостерег он, смерив «экономку» уничтожающим взглядом от макушки до носков обшарпанных кроссовок.

Какое-то ужасное мгновение она чувствовала себя совершенно беззащитной перепелкой, не зная, куда скрыться от сыпавшихся на нее метких стрел презрения. Постепенно успокаиваясь, он забарабанил по столу знакомый с детства лихой военный марш.

Ощущая внутреннюю дрожь, Лаура глубоко вздохнула, чтобы совладать с голосом.

— Вы зря потратите время, — холодно предупредила она. — Я ухожу сейчас же.

Резкий поворот и вот она уже держится за ручку полуоткрытой двери.

— Кошмар! Кто же позаботится обо мне, узнает о моих планах на сегодня?! — раздался позади грубый голос. — Между прочим, я направляюсь на кладбище. Чтобы…

— О! — только и смогла вымолвить она, в нерешительности продолжая стоять на пороге комнаты и все яснее осознавая, как глубоко задевало Джесса столь явное невнимание к боли, которую он отнюдь не симулировал.

Не выразила ему никакого, даже чисто формального соболезнования! Ничем не дала понять, что разделяет постигшее его горе. Быть может, в последние месяцы Джесс показал себя беспечным эгоистом по отношению к Нелли, но о взаимной привязанности «корсиканки» и ее внука в деревне ходили легенды. Положа руку на сердце, обвинять Джесса в непочтительности и атрофии родственных чувств, по крайней мере, с ее стороны — непростительное хамство.

— Вот-вот, «о!» — мрачно передразнил он. — Я ведь не сказал ничего о своем стремлении избавиться от ваших услуг. Я только собирался выяснить, как это повлияло бы на мое положение. Сейчас ни о чем таком речи не идет. Буду только признателен вам за все, что вы здесь делаете и продолжаете делать. До тех пор пока я не составлю более четкое представление о ситуации, — продолжал он, стремительно добавив: — Не беспокойтесь, вы не пожалеете о том, о чем я вас, возможно, попрошу.

— Как вам будет угодно. — Все ее существо протестовало против того, чтобы идти у него на поводу. Но, в конце концов, разве это не могло быть пусть частичной компенсацией за нервотрепку, за беспричинные, идиотские нападки, которыми она преследовала Джесса? Кроме того, бросить все сейчас и бежать прочь, как от чумы значило нарушить свои обязательства перед Уайлдмэном. И пусть катится к черту каждый, кто заподозрит ее в меркантильности!

Лаура закрыла за собой дверь, намереваясь использовать одиночество для занятий домашним хозяйством и постараться выкинуть из головы навязчивый образ смуглого красавца с сардонической усмешкой.

Последнее оказалось не столь легким делом, как она предполагала, несмотря на сопровождавший ее по всему дому портативный магнитофон с любимыми мелодиями, под которые было веселее протирать массивную ореховую мебель, смахивать пылинки с зеркал и прядки паутины с высоких потолков, украшенных орнаментом.

К ее удивлению, Джесс сам застелил постель. Единственным признаком его незримого присутствия в комнате был небольшой кожаный саквояж, куда, вероятно, умещалась смена одежды. Если там была и пижама, то она, должно быть, уже была аккуратно сложена и ждала своего часа под подушкой. Но проверять это предположение Лаура не собиралась.

Она уже предвкушала удовольствие основательно понежиться в ванной, посещение которой оставила напоследок, как вдруг плавное течение мыслей нарушил вопрос: а входит ли в ее обязанности кормить Фоклейна обедом и ужином?

Нелли наверняка ожидала бы от нее, по крайней мере, этого, подумала она, открывая дверь ванной комнаты и обнаруживая, что опрятность Джесса распространяется и на это царство. То, что он побывал здесь недавно, выдавала только безопасная бритва, аккуратно уложенная в коробочку, баллончик пены для бритья и стакан с зубной щеткой и пастой.

Полотенца, которые он вчера получил от Лауры, были тщательно развешаны на перекладинах, а сама ванна сияла сказочной чистотой. Что ж, приучен к домашнему уюту, стало быть. Ну, хоть какое-то очко в его пользу! Удержавшись от слабой улыбки, Лаура вставила на место пробку, открыла краны и начала раздеваться.