Безмолвный ковчег - Геллатли Джульет

Доктор Генри Картер, бывший президент Королевского Колледжа ветеринарных хирургов заявил в своем докладе:

«Способы, которые применяются на многих птичьих бойнях, не гарантируют того, что птицы оказываются полностью оглушены. Таким образом, остается никому неизвестным количество птиц, которые попадают в бак для ошпаривания живыми и в полном сознании. Политикам и законодателям уже давно пора положить конец тем практикам, которые являются неприемлемыми и антигуманными».

В нашей жизни бывают ситуации, которые запоминаются нам в виде всего лишь одного яркого визуального образа. Таким был взгляд того кабана. Когда я уходила с завода по переработке птиц, то пережила еще один такой момент. Около разгрузочного отсека стояли огромные грузовики, а один из них был доверху заполнен пустыми проволочными клетками. В самой верхней клетке, прижавшись к полу, сидел один единственный цыпленок. Сильный ветер ерошил его перья. Не знаю, почему он там был, и что с ним потом произошло, но эта одинокая птица сконцентрировала все мои чувства и эмоции, испытанные в тот день. Именно тогда я решила посвятить жизнь тому, чтобы постараться изменить мир, в котором узаконенная жестокость не вызывает нареканий, а сострадание считается чуть ли не преступлением.

Глава 5

Наука, садизм и спасение

В течение последующих нескольких лет, в возрасте от 16 до 21 года я была занята получением образования. Это было начало 80-х годов, и я в то время участвовала в проведении местных вегетарианских и веганских кампаний. Я все сильнее укреплялась в своих взглядах. Чем больше новой информации я получала, тем сильнее убеждалась в том, что отказ от мяса, рыбы и побочных продуктов бойни не является чем-то надуманным и несущественным. Наоборот, это – первейшее условие для выживания планеты.

Постепенно я узнавала о том, какую роль играет мясо в нашей культуре, о непосредственной связи этого продукта с бедностью в развивающихся странах, и о его разрушительном влиянии на экологию. Об экологических проблемах тогда начали говорить все больше. Но главным побудительным мотивом для меня была необычайная жестокость по отношению к животным, распространенная повсеместно. Я не могла смириться с тем, что практически невозможно заказать где-либо пищу, которая не была бы результатом жестокости. Но труднее всего мне было понять то равнодушие, которое было у людей, даже у тех, кто знал правду. Таковы убеждения молодости.

Думает ли каждый человек о себе, что он – немного не такой, как все? Подозреваю, что да. В общем и целом, я считала себя нормальным, обычным человеком – мне нравилось то, что занимает всех девушек: музыка, танцы, секс, веселье, разные глупости, друзья. Но были в моей жизни сферы, где я стояла особняком, где я была одинока и не могла найти поддержки и где неизменно чувствовала себя в изоляции. Так обычно происходило, потому что я не могла молчать о жестокости по отношению к животным.

Раньше я на улицах организовывала сбор подписей против многих видов жестокости, происходящей в разных частях планеты. Однако когда я стала учиться в колледже Стокпорта, что в графстве Чешир, с этой жестокостью мне пришлось столкнуться непосредственно. Первый раз это произошло во время изучения биологии уровня А, когда во время практических занятий группы объединялись, и в классе могло быть до 60 человек и больше.

Когда я пришла на первое практическое занятие по вскрытию, то увидела только что убитых крыс, лежащих на разделочных досках – каждому студенту по крысе. Они все еще были теплые, еще не начали коченеть. Маловероятно, что хотя бы одному из присутствовавших в лаборатории студентов, в будущем пришлось вскрывать какое-либо животное. Сомнительно также, что тот же самый материал, который они изучают на убитой крысе, нельзя получить из других бесчисленных средств обучения, не связанных с убийством. Подобная сцена происходит во всех колледжах по всему миру.

Пожилой, лысеющий преподаватель с усталыми глазами провел краткий инструктаж о том, как подготовить крысу к вскрытию. Нам нужно было положить ее на спину, растянуть лапки, как на распятии и приколоть конечности к доске, находящейся под ней.

Я посмотрела на крысу, лежащую передо мной, и эта картина жестокости, возведенной в норму, вызвала в моей душе негодование. Подобное узаконенное пренебрежительное отношение к жизни, по моим понятиям, было частью той большой проблемы, с которой столкнулось наше общество, а никак не средством для его излечения. Крыса – это исключительно умное животное, по словам некоторых – гораздо умнее собак, у нее очень развиты сложные общественные модели поведения (поэтому вивисекторы часто используют крыс для изучения поведения, только вот непонятно, как это связано с поведением людей). И что мы сделали с этим грызуном, принадлежащим к виду, который живет на планете уже в течение гораздо большего количества времени, чем человек? Мы называем его вредителем, и любому человеку позволительно делать с ним все, что угодно. В моем случае 60 животных были бессмысленно убиты для практического занятия уровня А.

Я не хотела в этом участвовать, поэтому встала и объяснила все преподавателю. В его взгляде не было заметно какой-либо реакции, но он не возражал, и я чувствовала, что внутренне он понимал мою позицию.

Покидая аудиторию, я заметила, что остальные студенты отвели глаза и полностью сконцентрировались на своей простой работе. Они боялись, что если посмотрят на меня, то это будет расценено, как согласие с моими взглядами. К подобной реакции я с годами привыкла. Несмотря на этот и другие отказы участвовать в препарировании животных, я сдала экзамен по биологии уровня А.

Потом я поступила в университет Ридинг, где собиралась изучать чистую зоологию в теории, но пришла в ужас, когда узнала, что там тоже предусмотрено бессмысленное препарирование животных. Труднее всего было в течение первых двух семестров, во время которых проводились бесконечные вскрытия, и только потом студент мог выбрать какие-то предметы. Поначалу я посещала лекции, ничего не говорила, наблюдала за тем, что делают другие, но непосредственного участия не принимала. А свои работы иллюстрировала картинками, перерисованными из учебников.

Однажды в лабораторию принесли поднос с только что убитыми черными дроздами и раздали их студентам. Подход к этому мероприятию был настолько беспечным, что птиц оказалось намного больше, чем студентов. Цена жизни была до такой степени невелика, что люди даже не удосужились посчитать, сколько в действительности нужно было трупов.

Со временем я стала активнее рассказывать о своих убеждениях студентам, а затем и преподавателям. Было странно, что мои протесты хоть и были замечены, однако никто не пытался оправдать препарирование, как необходимую часть учебного процесса. В конце концов, я сдала экзамены по практической работе за первый курс на оценку «хорошо».

Возможно, я была наивной, но я действительно не имела четкого представления о том, что включает в себя выбранный мной курс. Я собиралась изучать эмбриологию, но на первом же занятии у куриного яйца удалили часть скорлупы, открыв при этом обзор на крошечного цыпленка с его бьющимся сердцем. Мне показалось, что от нас требуют осквернить жизнь еще до ее начала. Я вышла из аудитории.

Потом я думала остановиться на энтомологии, но, посмотрев очень сильный «Фильм о животных» Виктора Шонфельда, поняла, что не хочу идти на компромисс. Фильм, показанный в Британии по каналу Channel 4, представляет собой почти 2-х часовое душераздирающее разоблачение того, как мы обращаемся с животными в разных областях: начиная с пищи и заканчивая мехом. Это действительно важный фильм о жестоком обращении с животными.

Первое задание на курсе энтомологии заключалось в том, чтобы в один конец червяка воткнуть булавку, так, чтобы, потянув за другой конец разорвать червяка. На этот раз я высказала все преподавателю в резкой форме, и, в результате, меня вызвали к декану факультета, который обвинил меня в скандальности.