Рей и Рита - Татьяна Никандрова

отражается непонимание, затем удивление, ну а потом рот растягивает широкая улыбка от уха до уха:

- Брось, Веснушка, здесь нет ничего страшного. Совсем. Я не буду гнать, обещаю.

- Я не хочу, - упираюсь я. - Я вообще не экстремалка, понимаешь? Я терпеть не могу весь этот адреналин, нервы...Я высоты боюсь. И скорости тоже. Мне даже в лифтах не по себе. Все время кажется, что он поднимется на пятый этаж, а потом рухнет... Костей ведь потом не соберешь...

- Рита, Рита, - Денис обхватывает меня за плечи и ловит мой испуганный взгляд. - Это совершенно безопасно. Я за рулем с пятнадцати лет, и ни одной аварии. Ни разу. Ты веришь мне, девочка?

Я хочу отвернуться. Хочу разорвать наш визуальный контакт, который заставляет мою волю испаряться, а сердце трепетать от восторга. Но не могу. Не могу вынырнуть из океана его потрясающих голубых глаз. И вдруг, сама того не ожидая, соглашаюсь. Молча киваю и делаю шаг к мотоциклу.

- Умница, - хвалит меня Денис, помогая надеть и застегнуть под подбородком защитный шлем. - Тебе понравится, я уверен.

Затем он неторопливо садится на байк, заводит его и вопросительно смотрит на меня:

- Ну? Чего ждешь?  Садись!

- А ты... Ты не наденешь шлем? - спрашиваю я, в неуверенности переминаясь на месте.

- Нет, мне можно и без него, - коротко отвечает он.

- Почему это?

- Потому что, детка, - в его голосе звучат едва уловимые нотки раздражения. - Долго мы будем препираться?

Я шумно выдыхаю и, собрав волю в кулак, подхожу к байку вплотную. Для меня он высоковат, поэтому приходится изловчиться и подпрыгнуть,  чтобы на него забраться. Из-за моей возни мотоцикл начинает раскачиваться, но Денис умело удерживает его равновесие, широко расставив по сторонам длинные ноги.

- На будущее, Рит: здесь есть подножки, на которые можно опереться. Тогда залазить будет гораздо проще, - со смехом бросает через плечо он, и я опять краснею.

Вот лохушка! Откуда мне было это знать? Я ведь впервые в жизни контактирую в двухколесной моторной техникой. Для меня и на велосипед-то залезть - задача не из простых, а уж на мотоцикл тем более. И всему виной мой неудавшийся рост: метр шестьдесят два. Не выросла, что называется.

Я сажусь позади Дениса и в растерянности развожу руками, не зная куда их деть и за что ухватиться. В итоге решаю вцепиться в тонкие металлические трубы позади меня и задерживаю дыхание в ожидании старта.

- Обними меня, Рит, - негромко говорит Денис.

- Что? - теряюсь я, слегка наклоняясь к нему.

- Держись за меня, обними со спины, - повторяет он. - Так будет надежнее.

Я несмело обвиваю руками сильный корпус парня и от ощущения теплоты его кожи мурашки целыми полчищами бегут по моему телу. Мне хорошо и одновременно волнительно. Хорошо, потому  что Денис потрясающе пахнет и рядом с ним я действительно ощущаю себя в безопасности. А волнительно, потому что невольно чувствую мышцы его твердого пресса под футболкой и от этого в моем животе начинают порхать бабочки.

10

Денис

Рита - ужасная трусишка, но меня это почему-то заводит. Есть что-то чертовски возбуждающее в том, как она испуганно хлопает длинными ресницами, как поджимает пухлые губы в попытке отказаться от моего очередного, слишком безбашенного для нее предложения и как послушно склоняется ее голова, когда мне все-таки удается ее уговорить.

Она обхватывает меня сзади, и ее тонкие пальчики дрожат на моем животе. Неужели Рита до сих пор стесняется? Ведь мы с ней зашли гораздо дальше невинных прикосновений. Почему тогда ее тело трепещет как лист на осеннем ветру? Может, от страха?

Байк трогается с места, и я чувствую, как напрягается девочка позади меня. Цепляется за мою футболку, словно за спасательный круг, и со всей силы сжимает коленями мои бедра.

Мы движемся плавно и неспешно, соблюдая правила дорожного движения  и сбрасывая скорость на поворотах. Я не иду на обгон, не совершаю опасных маневров, не желая еще больше пугать сжавшуюся и притихшую сзади Риту.

Мы едем по ночному, но не спящему городу, и я почти не обращаю внимания на пролетающие мимо пейзажи: на высокие многоэтажки, молчаливыми исполинами возвышающимися тут и там, на надземные путепроводы, горящие фасады торговых центров и пустующие остановки. Мне нет дела до давно поднадоевшего окружающего мира, я думаю только о девочке в дурацком васильковом платье и с веснушками на лице. Хочется зацеловать ее до смерти. И трахнуть тоже очень хочется. Прям до трясучки.

Останавливаю байк у небольшой неприметной на вид кафешки и слезаю с него. Рита с выпученными от страха глазами спускается на землю вслед за мной. Ее всю трясет от пережитого ужаса, но она держится. Гордо задирает подбородок и даже пытается улыбнуться.

- Ну как, жива? - усмехаюсь я, стаскивая с нее шлем.

- Еле-еле, - отвечает она, поправляя смявшиеся волосы. - Но, если честно, мне понравилось.

- Правда? - искренне удивляюсь я.

- Да. Чувствуешь какую-то упоительную свободу. Будто можешь унестись от всех невзгод и неурядиц, и они никогда тебя не догонят. Будто ты птица, вольная лететь, куда вздумается. И это так здорово.

Интересно, какие у этой девочки-одуванчика могут быть проблемы? Четверку вместо пятерки получила? Или мама за опоздание наругала? Эх, девочка-девочка, не знаешь ты, что такое настоящие траблы. Не знаешь, и не надо. Сон крепче будет.

- Ты как, хочешь перекусить? Или сразу видами любоваться пойдем? - спрашиваю я, кивая в сторону кафешки за ее спиной.

- Не знаю... А ты? Ты голоден? - теряется она.

- Это лучшая шашлычка в городе, - поясняю я. - Алим, хозяин, уже много лет работает здесь сам. У него есть какой-то свой, только ему известный рецепт соуса, который на вкус - просто пища богов. И мясо нежнейшее, пальчики оближешь.

- Ты так аппетитно рассказываешь, что у меня уже слюнки текут, - смеется Рита.

Мы заходим внутрь, и в нос тут же ударяет запах кориандра, чеснока и костра. В моей любимой кафешке все просто и неказисто: деревянные скамейки, массивные покрытые скатертями столы, написанное от руки меню.

Подхожу к прилавку и здороваюсь за руку со старым тучным кавказцем суровой наружности. Кустистые черные брови мужчины срослись на переносице, и от этого его вид кажется совсем угрожающим, но я-то знаю, что за этим