Михаил Задорнов - Задорнов Михаил Николаевич

Например, подсвечник подарочный годится дня самообороны. Одеколон «Гвоздика» отбивает у комаров охоту жить.

У них там за границей гораздо всё примитивнее. Написано на ценнике «пылесос» — значит, это пылесос и есть. Лопата — это лопата. Средство от головной боли помогает только от головной боли. У нас же: принял таблетку от головной боли — началась чесотка. Стал втирать каждый день в голову жидкость для волос — развились мускулы, волосы стерлись.

Кстати, поэтому у них за границей и нет такого полета мысли! Там никогда не увидишь американца, заклеивающего окна медицинским пластырем. Немца — под мерседесом, из которого искра ушла навсегда. Итальянку, которая поверх лака для ногтей наносит еще слой клея «БФ-6», чтобы этот лак не сразу облупился. Ни одна француженка не додумается отложить порванные колготки, чтобы потом надеть их под брюки на субботник!

А какой Карден или Диор догадаются, что можно разрезать пополам женский лифчик и сделать из него модные накладные плечи?!

Ни одна нация в мире такой сообразительностью не обладает. Попробуйте нашему командированному не дать в гостинице утюг. Он положит брюки под матрац и будет всю ночь спать не шевелясь.

Именно это сочетание приобретенной находчивости с врожденной неприхотливостью делает наш народ практически неуязвимым в любой ситуации.

Прокладки для окон промышленность не выпускает — не беда! Поролоновые матрацы раскупили, разрезали и проложили. Пуха для подушек не достать — тоже не страшно: ветоши полно, стеклотары. Наконец, дубленки — дефицит? Пограничные тулупы научились оторачивать мехом. «Антимоль» не достать — догадались класть в шкаф свежие газеты. Моль исчезает! Не знаю, в чем эффект. Видимо, со смеху дохнет, когда читает, что в них написано.

Между прочим, на Западе кое-кто уже понял, насколько они отстали от нас по смекалке. Первыми сообразили международные террористы, закупив у нас партию наших цветных телевизоров. Они своим врагам их дарят. Телевизоры взрываются и разносят вдребезги все, что надо…

Американцы умоляют продать для магазина «Розыгрыш» наши надувные матрацы, которые, как только на них за буек заплываешь, сразу сдуваются.

А племя таратайцев в Тихом океане закупает уже вторую партию мужских трусов в цветочек: для ритуальных танцев… и отпугивания по ночам злых духов. Оказалось, когда духи их видят — уходят в горы навсегда. Им очень страшно видеть трусы, которые могут вытираться на коленках.

Так что это кощунственно — заявлять, будто наши товары ни на что не годятся. Мало того, что они уже начали экспортироваться, они еще делают наш народ смекалистым, как ни один другой народ в мире!

У нас любой ребенок понимает, что значит поставить «жучок».

Вся страна знает, что орехи лучше всего колоть дверью.

Наконец, любая женщина, если испортится фен, сможет высушить голову в духовке газовой плиты. Француженка, к примеру, в этой духовке задохнется. А наша женщина подрумянится — ив гости. Румяная, с халой на голове, живая и счастливая, как и все мы, — несмотря ни на что! 70

Замечательный день

Украшенная разноцветными лентами «Чайка» остановилась у подъезда. Сначала из дома вышли довольные родители; за ними — сами виновники торжества; наконец, нарядные друзья, родственники. Кавалькада машин во главе с «Чайкой» торжественно потянулась к загсу.

В загсе пришлось ждать. Но это не огорчало. Слишком долгожданным был для них этот день. Нарядная и торжественная хозяйка зала регистрации встретила их профессионально приветливо.

— Уже по вашим лицам, — сказала она, — я вижу, что решение, к которому вы пришли, не случайное. Я не сомневаюсь в подлинности ваших чувств. Пускай же этот день запомнится вам на всю вашу жизнь! И он запомнится вам! Я уверена в этом! День вашего развода!

Волнению не было предела. Три месяца назад он сделал ей это предложение — развестись! Как она обрадовалась! Тут же позвонили родителям — обрадовали стариков. Радостное событие решили отпраздновать, поэтому уже на следующий день подали заявление. Однако желающих было много. Пришлось ждать, готовиться, считать дни.

— А теперь, — хозяйка зала регистрации обратилась к ней, — согласны ли вы развестись с вашим мужем?

Она немного подумала, потом счастливо ответила:

— Да, согласна!

Как и подобает настоящему мужчине, он ответил сразу, не думая.

— Тогда, — обратилась женщина уже к нему, — снимите кольцо с руки вашей бывшей супруги и бросьте его на это серебряное блюдечко.

Кольцо не снималось. С тех пор как они были здесь в прошлый раз, она носила его постоянно От бесконечных стирок, мытья посуды, уборок квартиры пальцы изменились. Особенно в суставах.

Кто-то из гостей пошутил: мол, ничего страшного, волнуется, все-таки в первый раз снимает. Еще научится!

Наконец ее кольцо звонко упало на серебряное блюдечко. Рядом послушно легло его кольцо. В зале раздались аплодисменты! Женщина-регистратор торжественно объявила их брак расторгнутым навсегда. Когда выходили из зала, оркестр играл марш Мендельсона в миноре. В соседней комнате пили шампанское, били бокалы и рвали фотографии. Особенно быстро рвал их местный фотограф.

После загса, по их обоюдному желанию, кавалькада машин двинулась по городу. Им в последний раз захотелось вместе взглянуть на те улицы, по которым гуляли столько лет, на магазины, где в первые годы супружеской жизни покупали все для новой квартиры.

Долго смотрели на город с Ленинских гор.

— Ты такая красивая сегодня! — сказал он. — Это платье, оно так идет тебе. Я никогда не думал, что ты можешь быть такой красивой.

— А я никогда не думала, что ты можешь быть таким веселым, предупредительным и заботливым? — улыбнулась она и поправила руками разметавшуюся от ветра вчерашнюю трехчасовую прическу, из-за которой сегодня ей пришлось спать сидя.

Дома их уже ждали накрытые столы.

Первый тост по традиции говорили свидетели:

«Да, они действительно холодно жили последнее время. Его ничего не интересовало, кроме своей работы. За три последних года всего раз сходили в кино. Два раза были в прачечной. Но там им нагрубили. С тех пор вовсе перестали выходить в свет вместе. Дома он всегда чувствовал себя одиноким, а у нее не было времени помочь ему в его одиночестве: после работы крутилась по хозяйству, ходила при нем непричесанной, в стоптанных тапочках и заношенном халате. Чтобы не раздражаться, он и вовсе перестал замечать ее, словно она постоянно была при нем в шапке-невидимке…»

Тост был долгим, поэтому «Сладко!» гости кричали особенно громко.

Под дружеские и продолжительные аплодисменты они по-товарищески пожали друг другу руки.

— У тебя потрясающие духи! — сказал он, садясь обратно за стол. — Откуда?

— Как-то с аванса купила. Мне года три назад зарплату повысили. Вот решила купить! — Она заботливо положила ему в тарелку салат. — Попробуй… Этот рецепт я изобрела сама!

— Замечательно! — одобрил он. — Раньше ты такой не готовила…

— Повода не было. Праздника какого-нибудь ждала. Вот еще тарталетку возьми.

— Спасибо, спасибо… — поблагодарил он. — И что, намного повысили?

— Что?

— Зарплату…

— Как всегда после защиты…

— Ты — кандидат наук?!

Тарталетка выпала из рук и шлепнулась на пол по закону тарталетки — паштетом вниз.

— Опомнился… Не поднимай, я потом уберу. Возьми другую. Вот эту… Я уже докторскую заканчиваю!

Их разговор прервал его отец тостом, который был обращен к ее матери.

— Наконец-то я никогда больше не увижу вас в своем доме! — сказал он. — Какое счастье!

Развеселившиеся гости им тоже кричали «Сладко!». И они на радостях жали друг другу руки гораздо дольше своих детей.

— Когда-нибудь я буду гордиться тобой! — сказал он, когда тост окончился.

— А я — тобой! Говорят, ты получил отдел. Это правда?

— Ну, это уже давно… Скоро мне второй дадут!

— Вот видишь! Я еще до свадьбы в тебя верила, говорила. Далеко пойдешь!