Пилот - Sib

– Миссис Кэтрин…

– Нет. Никаких Кэтрин, Кэт, и никаких прочих английских кошачьих. Меня зовут Катерина. Кирия Катерина. И не иначе.

– Простите. Кирия Катерина, считаю необходимым в ближайшие дни, сходить в церковь и за упокой души господина Фокаиди помолиться. И свечку поставить. Не подскажете, в какой церкви это удобнее будет сделать?

– А отчего вам за Теодора помолиться вздумалось?

– Хороший был человек.

– Иногда.

– И самолёт мне хороший оставил.

– Так вы решили его купить? За указанную в объявлении сумму?

– Да. Я покупаю этот самолёт. Как он есть.

Вынула она из маленькой сумочки блокнот и фломастером сумму написала. Чтобы уж однозначно определиться.

– Мы правильно понимаем друг друга? Вы покупаете у меня этот самолёт именно за эту сумму? 650 000 евро?

– Да, госпожа Катерина.

– Чудесно! Завтра мы совершим формальности, после чего заедем в церковь, где вы сможете выразить свою благодарность усопшему. А сейчас сюрприз. Мы будем пить кофе.

За пилотскими креслами располагались две стойки. Откинула крышку правой, получился столик сантиметров пятьдесят шириной, под крышкой обнаружилась маленькая двухконфорочная электроплитка. Вдова ослепительно улыбнулась мне и нажала большую черную кнопку рядом с электроплитой. В хвосте затарахтело и к выходу из ангара потянуло выхлопом. Из нижнего шкафчика стойки была добыта пятилитровая пластиковая бутылка воды, и турка. А также пачка молотого кофе. Вода налита в турку, брошена щепотка чего-то из маленькой жестяной баночки, засыпан кофе и турка прилипла магнитным донышком к конфорке плитки. Ещё раз одарив меня радостной улыбкой достойная госпожа Катерина расхвасталась:

– Микроволновка! – И распахнула дверку среднего шкафчика. Потом повернулась к левой стойке и открыла верхнюю дверку:

– Морозильник! До -18 градусов Цельсия.

– Открыла нижнюю дверку:

– Холодильник и бар!

– А душ тут случайно не завалялся? – спросил я ироническим голосом. Катерина приняла вопрос на полном серьёзе.

– Да. Там, в хвостовом отсеке установлен проточный водонагреватель. От него душ выводится наружу. Она постучала каблучком по полу – а в багажнике два бака по сто литров воды и насос. Но сейчас баки пустые. Искупаться не получится. Если хотите принять душ, вам придётся ещё немного потерпеть.

Вот такие шутки, мои дорогие маленькие радиослушатели. Тут с буржуинами о комфорте поосторожнее надо бы шутить. Они с такими вещами не шутят. Я представил подобную комплектацию удобствами на АН-2 и головой помотал. Ненаучная фантастика. А ведь цена делу – копейка.

Пока я удовлетворял своё детское любопытство, кофе поспел и был снят с конфорки. И разлит в маленькие белые пластиковые кружечки. А кнопка черная второй раз нажата. Движок в хвосте умолк.

– Сахар?

– Да, если можно. Пол-ложечки. А вообще-то я люблю с коньяком. Армянским.

– А я без сахара привыкла. Чёрный.

Я облизнулся и выхлебал божественный нектар в два глотка. Деликатничал. Там и один-то с трудом набрался. Кофе получился крепкий и ароматный. Арабика. А вообще-то кофей этот у меня аппетит разбудил зверский. И то сказать, с вечера не жрамши. А день уже опять к закату клонится. Тут телепатия заработала.

– Хотите осмотреть ещё что нибудь?

– Нет. На сегодня достаточно, я думаю.

– Тогда пойдемте.

Сунул ноут в сумку. И к люку пригнувшись прошёл. Она бабочкой лёгкой выпорхнула, и я следом. Выпал. Как мешок картошки. Затворили мы аэроплан на ключик, ключик мне на ладошку уронили, и поцокали по бетону, гордо подняв голову, выпрямив спину и волнуя окрестности. Стою. Пялюсь. Королева. Опять этот подлец просыпается. Да, что ж такое-то! Господи, помилуй мя грешнаго. На тебе щелбан! О, осознал! Побежал я кирию догонять.

"Мерсик" стоял распахнув гостеприимно дверцы. Катерина ожидала меня подставив лицо ветерку. Подошёл я, уселись мы в авто. Разговорились.

– Отель Авалон, плиз!

– No! Никаких отелей! Мы едем ко мне домой. Вы – мой гость. Вы будете жить у меня в доме.

Май хауз? Это к ней домой? Попался. И что, отказаться наотрез? Как это там, в Jagged Alliance, Хамус говоривал – "Не знаю, что, делать"? Вот и я не знаю. И как спросить на буржуйском, удобно ли это, тоже не-зна-ю. Блииин! Да вези, куда хочешь! Хоть в ООН вези. Затянулась моя пауза на принятие решения. Могут не понять, или понять не правильно, что ещё хуже.

– Файн – говорю, наслушался сегодня уже этих файнов. – Везите на, куда захочете! Лэтс гоу! Только я за себя не отвечаю.

Ослепила опять улыбкой и втопила газульку в полик. Резкая женщина. Ехаем себе, Катерина успевает и репортаж вести об окружающей действительности и машину. Я поначалу занервничал. Но потом пригляделся и заценил. Не всякий профи так водит. Четко, плавно, точно чувствуя дистанцию, инерцию и габариты тачки. Просчитывая все элементы движения, и предвидя действия всех остолопов на видимой части трассы. Успокоился я и прислушиваться начал, что она мне сообщить пытается. А она соловьём заливается, трещит и руками размахивает. Ни хрена не понял! Щоб я вмер!

По баранье внимательному выражению моих глаз, поняла она, что не в коня корм и полаконичней стала. Порядка на три. Тыкнет пальчиком в окошко и слово скажет. И я даже заулавливал чегой-то там. Влево:

– Mediteranean Cosmos Entrance.

И всё мне доподлинно понятно сразу стало. Вправо:

– EKAB SALONIKA PYLEA /Центр скорой помощи "Салоника-Пилеа"/. Теодор умер здесь. Третьего февраля.

Теодор. Дид – умер. Зёрд фебрари. Понятненько. 3 февраля преставился.

– Той ночью выпал снег, много снега.

– Ночь и снег. И смерть. Очень грустно.

– What?

– And cold. И холодно.

– Да. Оказывается, ты все понимаешь.

– What?

– Значит не всё!

И засмеялась, чертовка.

Опять ткнула пальчиком влево, в сторону городской застройки:

– Pylaia!

– Проскочила под развязкой и ушла вправо от трассы Е-90. Дорога превратилась в извилистую неширокую двухсторонку. Исчез дорожный шум, исчез поток машин. Потянулись виллы и коттеджи. Всё в зелени, всё в запахах цветов. Рай. И шалашики, по сколько-то там миллионов. На перекрёстке ещё раз свернула направо и через километр торжественным жестом указала:

– Мой дом!

Забегая вперёд, скажу, что через три недели мы говорили на чудовищной смеси русских, греческих, английских и немецких слов, которые я подцепил у Катерины, припомнил из киношек "про войну", ну, и курса английского в училище. А "чёрт побери" я, кроме русского, знал только по-испански. Каррамба! И мы прекрасно понимали друг друга. Никто нас с ней не понимал, мы же понимали всё. Я даже заметил у неё частотный греко-русский словарик на три с половиной тысячи слов. И постепенно это проявлялось всё заметнее. В общем, не буду я дурковать пиджен-инглишем. Буду рассказывать так, как я сам всё понимал. Иначе надо писать другую книгу с названием – "Приключения лингвокретиноида в Греции и иных мирах". Точка.