Кто предавал Россию - Виталий Каравашкин

В 1917 г. контрразведкой велось наблюдение за деятельностью лидера украинского националистического движения Владимиром Яковлевичем Степановичем и за работой «Союза вызволения Украины».

Ситуация в пограничных областях, особенно польских и украинских, действительно была очень сложной. Германия и Австро-Венгрия сумели создать здесь разветвленную агентурную сеть, в которой состояли по преимуществу представители местных национальностей. В 1914–1916 гг. среди населения прифронтовых областей постоянно производились аресты за шпионаж. Были осуждены несколько десятков агентов, работавших на Германию и ее союзников. Если же доказательств вины арестованных не хватало, власти практиковали административную высылку в Поволжье и Сибирь по ст. 34 Положения о государственной охране. Особенно это распространялось на немецких колонистов.

Контрразведывательные органы прифронтовых западных губерний в эти годы разрабатывали большое количество подозреваемых. Большинство арестованных являлись представителями определенных национальностей империи (поляками, евреями, немцами, украинцами). В этом случае, конечно, определенную роль играл фактор отрицательного отношения целых слоев населения национальных окраин к имперскому центру, что искусно подогревалось германскими и австрийскими спецслужбами.

Одним из классических прикрытий резидентур спецслужб противника являлись разного рода торговые, промышленные и прочие фирмы, компании, концессии, открытые в России иностранцами. Под их вывесками часто скрывались шпионские организации, а разведчики числились инженерами или коммерсантами. Данные на этих лиц хранятся в фондах контрразведывательных организаций Российского государственного военно-исторического архива. Обратим внимание лишь на некоторые случаи.

В июле 1914 г. по подозрению в связях с германской разведкой в Енисейскую губернию были высланы немецкие подданные, входящие в состав администрации Акционерного общества Шлиссельбургского порохового завода, всего 21 человек. 11 октября 1914 г. во Владивостоке был арестован немецкий агент Адольф Даттан, совладелец торгового дома «Кунст и Альберс». В июне 1917 г. в шпионской деятельности было заподозрено Русское восточно-азиатское пароходство. В том же году в сотрудничестве с иностранной разведкой подозревались агентурно-комиссионная контора «Матвур» и Торговый дом «Н.Ш. Зак и K°», товарищество «Ж. Блок» (владелец — Юлий Блок), страховое общество «Русский Ллойд». В 1918 г. в Петрограде действовал организованный пастором Э.М. Винклером Союз граждан немецкой национальности, также подозреваемый в прикрытии разведывательной работы.

В связях со спецслужбами противника подозревались иностранные подданные (журналисты, работники посольств), во время войны проживающие в России. К примеру, по подозрению в шпионаже в 1917 г. велось наблюдение за следующими лицами: Г. Вухмановичем (называвшим себя сербом, поручиком Давыдовым), шведским журналистом Э. Клейном, шведским подданным В.Х. Стандбергом, А. Вестфалем (он же Гуго Симон, после ареста сознавшийся в шпионаже), финкой по национальности, служащей шведского посольства Л, Кумпулайн-Кумпулен, представителем Датского Красного Креста Мартине Камилло и др.

В условиях военного времени встречались люди, желавшие «половить рыбку в мутной воде», воспользоваться прифронтовой неразберихой для контрабанды и различных афер. Для некоторых эта «деятельность» заканчивалась трагически. Такова, например, судьба секретного агента Варшавского контрразведывательного бюро Стефана Владимировича Дзиковского (1879–1914). Летом 1914 г. он был задержан при поездке в г. Цехонок с большой суммой денег и письмами непонятного назначения. Он утверждал, что едет по личным делам к знакомым и родственникам, которым везет собранные его друзьями деньги и письма.

Данное объяснение не показалось следствию убедительным, но прямых улик против него не оказалось. 24 июля военно-полевой суд Дзиковского оправдал. Через три дня бывший секретный агент был расстрелян без суда по приказу командующего фронтом как «неприятельский шпион».

Немецкие и австрийские разведчики иногда действовали довольно изобретательно и применяли нестандартные методы шпионажа. Например, 25 июня 1916 г. на станции Казатин-товарная жандармский унтер-офицер А. Дрозд задержал 12-летнего мальчика-сироту Якова Некрасова. Он признался, что являлся членом команды беспризорников, завербованных неизвестным господином. Они должны были в поездах красть сумки у офицеров. Руководитель группы платил один-полтора рубля за каждый похищенный пакет. Лагерь детей-шпионов располагался в с. Березинском Волынской губернии, где их обучали австрийские и немецкие агенты.

Однако данный метод разведывательной работы был выявлен. Немцев подвела их педантичность и любовь к порядку. Малолетняя агентура формировалась преимущественно из беспризорников. Их нужно было как-то одеть, и германские службы выдавали им своеобразную «униформу». Мальчики получали типовые черные ученические пальто с белыми пуговицами или черную короткую куртку с нагрудными карманами-тайниками для хранения бумаг. Девочки, засылаемые под видом сестер милосердия, одевались в однообразные синие полупальто и черные шляпки с пером в виде стрелки.

В уже упомянутой инструкции подполковника Петерсона («Свод обязанностей унтер-офицеров жандармских полицейских управлений железных дорог по борьбе с военным шпионажем», 1916) упоминался такой вид диверсий, как «засылка шпионок из числа заведомо одержимых заразными болезнями проституток, которым вменяется в обязанность наряду со сбором нужных сведений вступать в сношения с неприятельскими солдатами и таким образом распространять заразу в войсках». Совещание начальников военных сообщений Юго-Западного и Западного фронтов, однако, не оценило предложения Петерсона, и заразные проститутки не были признаны заведомыми шпионками и диверсантками.

В Первую мировую войну впервые в массовом порядке начинает применяться техническое оборудование, предназначенное для разведки. Так, на фронте немцы устанавливали специальные подслушивающие станции, которые улавливали и передавали разговоры в русских окопах. Они также могли перехватывать телефонные разговоры, если изоляция кабеля была повреждена. В 17-м корпусе немецкой армии имелась 21 установка, каждая из которых носила собственное имя. Впрочем, подслушивающая аппаратура еще была крайне несовершенна.

Послереволюционное законодательство зеркально отражало переживаемый страной исторический период времени. Оно не могло не носить характер переходного периода, связанного со сменой общественно-политической формации, ожесточенной классовой борьбой, необходимостью правовой защиты и укрепления новой власти.

Первая кодификация советского уголовного законодательства была осуществлена в 1922 г., а затем в 1926 г., в результате разработки и принятия Уголовных кодексов РСФСР.

Одной из особенностей этих законодательных актов являлось юридическое закрепление возможности применения уголовного закона по аналогии (ст. 10 УК 1922 г., ст. 16 УК 1926 г.). Иными словами, если то или иное «собственно опасное действие» не предусмотрено этими кодексами, ответственность определялась по статьям, сходным по роду преступления.

Закон допускал применение «мер социальной защиты» не только в отношении лиц, совершивших общественно опасное деяние, но и к лицам, «представляющим опасность по своей связи с преступной средой или же по своей прошлой деятельности» (ст. 7 УК РСФСР 1926 г.).

В качестве одного из видов наказания предусматривалось объявление врагом трудящихся с лишением гражданства и изгнанием из пределов СССР навечно. Допускалось применение высшей меры наказания — расстрела за наиболее тяжкие преступления, направленные на подрыв основ советской власти.

В Уголовный кодекс периодически вносились изменения и поправки. В частности, постановление ЦИК Союза ССР от 21 ноября 1929 г. — отказ должностного лица, действующего за границей, на предложение органов власти вернуться на Родину рассматривался как переход в лагерь врагов рабочего класса и квалифицировался как измена. Лицо, отказавшееся вернуться в СССР, объявлялось вне закона и подлежало расстрелу через 24 часа после установления его личности.

В июне 1934 г. постановлением ЦИК Союза ССР было расширено понятие измены Родине и усилена ответственность за это деяние. В закон была включена статья, предусматривающая лишение избирательных прав и ссылку в отдаленные районы страны на 5 лет совершеннолетних членов семей изменника, совместно с ним проживающих или находившихся на его иждивении.

В октябре 1937 г. постановлением того же органа был значительно повышен максимальный срок лишения свободы до 25 лет (альтернатива высшей меры наказания) за шпионаж, вредительство и диверсию.