Старик Хоттабыч - Лазарь Лагин

– Товарищи… граждане… Вы меня, пожалуйста, не слушайте… Разве это я говорю? Это вот он, этот старый болван, говорит. Я за эти слова не отвечаю.

Но тут Хоттабыч снова взял нить разговора в свои руки, и Волька, не переводя дыхания, закричал:

– Трепещите же и не выводите меня из себя, ибо я страшен в гневе! Ух, как страшен! Честное пионерское!

Он уже прекрасно понимал, что его слова никого не пугают, а только возмущают, а некоторых даже смешат, но ничего сделать не мог. Между тем недоумение сменилось у тех, кто слушал Вольку, легким беспокойством и даже сочувствием.

– Вот мы, граждане, ругаем этого мальца, смеемся над ним, а он, может быть, сумасшедший, то есть, я хотел сказать: ненормальный, – проникновенно заметил один старичок.

И, как бы перекликаясь с этими словами, вдруг раздался взволнованный голос какой-то женщины:

– Граждане! Что я вижу! У него же сильный жар! Мальчик ведь прямо дымится!

– А ну молчать, если хотите со мной разговаривать! – проревел им в ответ Волька и вдруг с ужасом почувствовал, что вместе со словами из его рта вылетают большие клубы черного дыма.

Кто-то испуганно вскрикнул, кто-то побежал в аптеку вызывать «скорую помощь», и Волька, воспользовавшись создавшейся сумятицей, шепнул Хоттабычу:

– Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб! Приказываю тебе немедленно перенести верблюда вместе с нами подальше от этого места. Лучше всего за город.

– Слушаю и повинуюсь, – также шепотом ответил старик.

И в ту же секунду верблюд со своими седоками взвился в воздух и исчез, оставив всех в глубочайшем недоумении.

А через минуту он плавно снизился на окраине города, где и был навсегда оставлен своими неблагодарными пассажирами. Он, очевидно, и по сей день пасется где-то в окрестностях города. Его очень легко узнать, если он вам попадется на глаза: у него уздечка вся усыпана бриллиантами и изумрудами.

Таинственная история в отделении банка

Когда Волька вместе с Хоттабычем вернулись домой, было уже часов одиннадцать вечера. Несмотря на все пережитые за день неприятности, у Вольки было приподнятое настроение. Он наконец придумал, что ему сделать с несметными богатствами, свалившимися ему как снег на голову.

Прежде всего он справился у Хоттабыча, может ли он сделать всех этих погонщиков с их слонами, верблюдами, ослами и всей поклажей невидимыми для постороннего глаза.

– Только прикажи, о богатейший из богачей, – с готовностью отвечал Хоттабыч.

– Очень хорошо, – сказал Волька. – В таком случае, сделай их, пожалуйста, пока что невидимыми, и давай ложиться спать. Завтра нам придется встать к восходу солнца.

– Слушаю и повинуюсь.

И вот зеваки, собравшиеся на дворе, чтобы поглазеть на шумный и необычный караван, внезапно увидели, что двор абсолютно пуст, и пораженные, разошлись по домам.

Волька, наскоро поужинав, с удовольствием разделся и улегся в кровать, прикрывшись по случаю жары одной только простыней.

А Хоттабыч, решивший свято соблюдать старинные традиции джиннов, превратился в невидимку и улегся у самого порога, чтобы охранять покой своего юного господина. Он совсем было уже собрался завести степенную беседу, когда дверь неожиданно раскрылась, и бабушка, пришедшая, как всегда, чтобы попрощаться на ночь со своим внуком, споткнулась о невидимого Хоттабыча и с громким криком шлепнулась на пол.

– Ты понимаешь, у порога только что что-то лежало! – испуганно сообщила она прибежавшему на шум Алексею Алексеевичу.

– Где оно лежало, это что-то? – спросил ее Алексей Алексеевич. – И, кстати, как оно, это что-то, выглядело?

– Никак оно не выглядело, Алешенька, – ответила старушка и сама смутилась.

– Что ж ты это, мама, о пустое место споткнулась, что ли? – облегченно рассмеялся Волькин отец, довольный, что бабушка нисколько не пострадала при падении.

– Выходит, что о пустое место, сынок, – растерянно отвечала старуха и, в свою очередь, сконфуженно рассмеялась.

Она пожелала Вольке спокойной ночи и ушла вместе с Алексеем Алексеевичем, так и не поняв, обо что это она споткнулась.

С помощью Вольки Хоттабыч прекрасно устроился под кроватью.

Некоторое время оба наши героя лежали молча. Волька никак не мог решить, как приступить к предстоящему щекотливому разговору.

– Спокойной ночи, – доброжелательно произнес Хоттабыч из-под кровати, и Волька понял, что пора начинать.

– Хоттабыч, – сказал он, свесив голову с кровати, – мне нужно с тобой немножко поговорить.

– Уж не насчет ли сегодняшних моих даров? – опасливо осведомился Хоттабыч и, получив утвердительный ответ, тяжело вздохнул.

– Видишь ли, старик, мне хотелось бы знать, имею ли я право распоряжаться твоим подарком так, как мне заблагорассудится?

– Бесспорно, о благословенный богач.

– И, как бы я им ни распорядился, ты не будешь на меня в обиде?

– Не буду, о Волька. Смею ли я обидеться на человека, столь много сделавшего для меня!

– Если тебе нетрудно, Хоттабыч, то, пожалуйста, поклянись.

– Клянусь! – глухо сказал из-под кровати Хоттабыч, понимавший, что это все неспроста.

– Ну вот и хорошо, – обрадовался Волька и даже присел от волнения на кровати. – Значит, ты не обидишься, если я тебе скажу, что не могу принять твой подарок, хотя очень и очень-очень благодарен тебе за твою щедрость.

– О, горе мне! Почему ты отказываешься от моих даров? Это ведь не дворцы. Ты видишь, о Волька, я тебе больше не дарю дворцов.

– Но мне совершенно ни к чему все эти тюки золота, серебра и драгоценных камней.

– Если они тебе не нужны, – огорченно отвечал ему Хоттабыч, – то отдай их в рост тем, кто в них нуждается, и ты станешь тогда владыкой над всеми бедняками твоей страны.

– Стать ростовщиком! – возмущенно воскликнул Волька. – Пионер – и вдруг ростовщик! Да знаешь ли ты, что у нас в стране уже давным-давно нет ростовщиков?! Ты меня очень насмешил, Хоттабыч.

– Тогда, – продолжал обиженно Хоттабыч, – накупи на это золото побольше товаров и открой собственные лавки во всех концах города. Ты станешь именитым купцом, и все будут тебя уважать и воздавать тебе почести.

– Я лучше умру, чем буду купцом. Пионер – частник! Торговлей у нас занимаются государство и кооперация.

Волька с удовлетворением слушал собственные слова. Ему нравилось, что он такой политически грамотный.

– У вас очень странная и непонятная для моего разумения страна, – буркнул Хоттабыч из-под кровати и замолчал.

На рассвете следующего дня телефонный звонок поднял с постели заведующего районным отделением Государственного банка. Заведующего экстренно вызывали в учреждение. Взволнованный таким ранним звонком, он примчался к месту работы и увидел во дворе дома, где помещалось отделение банка, несколько сот слонов, верблюдов и ослов, груженных тяжелыми тюками.

– Тут один гражданин хочет внести вклад, – сообщил ему растерянный дежурный.

– В чем дело? – спросил тогда заведующий. – Разве вы не знаете, что прием вкладов производится только с десяти часов утра?

В ответ на это дежурный молча протянул заведующему исписанный неровным мальчишеским почерком листок из ученической тетради. Заведующий прочитал бумажку и попросил дежурного ущипнуть его за руку. Дежурный с охотой выполнил эту просьбу. Заведующий поморщился от боли, снова посмотрел на листок и промолвил:

– Невероятно! Просто невероятно! Гражданин, пожелавший остаться неизвестным, подарил Государственному банку на любые нужды, по усмотрению последнего, двести сорок шесть тюков золота, серебра и драгоценных камней общей стоимостью в три миллиарда четыреста шестьдесят семь миллионов сто тридцать пять тысяч семьсот три рубля восемнадцать копеек.

Три золотые монеты Волька оставил у себя, чтобы заказать для бабушки несколько золотых коронок.

Самым удивительным во всей истории этого необычного вклада было то, что животные, на которых привезли сокровища, и люди, сопровождавшие их, мгновенно исчезли, как только ценности были сданы под расписку заведующему отделением.

Старик Хоттабыч и Мей Ланьчжи

На старика было просто жалко смотреть. Он никуда не выходил и отсиживался в аквариуме, ссылаясь на то, что у него якобы разыгрался ревматизм. Конечно, это было нелепой мотивировкой, ибо глупо с ревматизмом забираться в воду.

Хоттабыч лежал на дне аквариума, лениво шевеля плавниками, и вяло глотал ртом воду. Когда к аквариуму подходили Волька, Сережа или Женя, старик уплывал к задней стенке, весьма невежливо поворачиваясь к ним хвостом. По ночам, когда все в доме спали, он вылезал из воды, чтобы немножко размяться, и до утренней зари еле слышно шаркал туфлями по комнате и что-то бормотал. Хоттабыч обдумывал какое-то важное решение.

Так продолжалось несколько суток, пока наконец в один прекрасный день Хоттабыч не вылез из аквариума. Отжимая воду из бороды и усов, он сдержанно сказал обрадованному Вольке: