Крылья черепахи - Александр Громов

Стоп! Сегодня никаких рюмок. Стаканов – тем более. Феликс с Матвеичем – пусть пьют хоть вдвоем, хоть с толстым Леней, если возьмут к себе третьим эту двуногую клокочущую цистерну с эндокринными проблемами, а я – пас.

Что я, пить сюда приехал?

Пластмассовый чайник на краю стола закипел, забулькал и выключился. Феликс захлопотал:

– Еще чаю? Вам кофе, Леня? Сахар берите. А вам, Виталий? Чаю? С коньячком?

– Коньячку чуть-чуть, – предупредил я.

– А я знаю, кто следы оставляет, – донесся сверху дискант. – Нанопитеки.

А Толстый Леня хрюкнул в чашку и набрызгал.

– Кто?

– Нанопитеки, – последовал ответ сверху. – Маленькие такие обезьяночеловеки, они в сугробах живут. Им там хорошо, когда зима, А когда снег тает, они выползают и начинают всюду лазать. Это их следы, чесслово. Значит, и сюда уже залезли.

– Ты их видел? – не без иронии улыбнулась Мария Ивановна и обернулась к нам, – Вы, пожалуйста, не об внимания, он такой выдумщик…

– А они маленькие и прозрачные. Их нельзя увидеть. Они только следы оставляют.

Мария Ивановна погрозила внуку пальцем.

– Ладно, Викентий, за выдумку ставлю тебе пять, и иди сюда. Чаю хочешь?

– С конфетами? – немедленно вопросил внук.

– С печеньем.

Реабилитированный Викентий, не отзывающийся на имя Кеша (но не Викой же его звать, в самом деле), дождался еще одного, уже третьего по счету зова бабушки и съехал вниз по перилам винтовой лестницы. Вряд ли он принял в расчет центробежную силу, поскольку его сразу начало кренить набок так что, проехав от силы полвитка, он мелькнул ногами и остаток пути проделал в свободном падении. Мария Ивановна слабо охнула. Было слышно, как внучек с сухим стуком грохнулся о паркет. Из-за лестницы он появился, имея вид страдальца и хромая, кажется, на обе ноги. Мария Ивановна судорожным движением приложила ладонь к сердцу. Бездушный Леня гыгыкнул.

Я механически начал вставать, еще не успев сообразить, что мне надлежит сделать в этой ситуации, и очень сердясь как на Леню с его гнусной ухмылочкой, так и на индифферентного Матвеича, – а Феликс уже действовал. Во-первых, он крякнул. Во-вторых, длинной ручищей сграбастал мальца, поставил его перед собой, как новобранца, и принялся мять колени. Помяв, развернул Викентия афедроном к себе и отвесил звучного шлепка.

– Симулянт. Марш отсюда, нанопитек.

– Ба, чего он дерется! – завопил Викентий, шустро отбежав от Феликса на безопасное расстояние и потирая ушибленное место.

– В самом деле все в порядке? – У Марии Ивановны был голос узницы, получившей известие о помиловании.

– Мослы целы, связки целы, – проворчал Феликс. – Хитрец и симулянт Иных детей можно с парашютной вышки кидать без парашюта, лишь бы не на гвозди, а иной и в песочнице ногу сломает. Ваш – из первых.

– Ба чего он дерется!

– Викентий! – строго сказала Мария Ивановна: – Смотри, все расскажу маме.

– Ну и рассказывай. А чего он дерется? И обзывается.

Ответом его никто не удостоил. Матвеич покряхтел, помялся, сказал, что пора сходить проверить донки, однако с места не сдвинулся. Мария Ивановна тайком от внука быстро положила что-то в рот – валидол, наверное. Толстый Леня шумно пил кофе, нависая щеками над чашкой. По-моему, он потешался про себя и едва сдерживался, чтобы не фыркнуть прямо в кофе Я заметил, что Феликс на всякий случай отодвинулся от него подальше. Викентий подулся немного и очень скоро убедился в бесперспективности этого занятия.

Пить чай просто с печеньем он не пожелал. Он пожелал пить чай с печеньем и телевизором, вожделея, очевидно, мультиков. Мультики были, но, во-первых, они шли по такому каналу который ловился с ужасными помехами, а во-вторых, то, что с трудом пробивалось сквозь помехи, оказалось древним «Лошариком», однозначно презираемом всеми мальчишками, особенно теми, кто остается невредим при падении с парашютной вышки. Если, конечно, не на гвозди.

Викентий тут же зашипел и принялся щелкать кнопками. По всем каналам дружно шла реклама, один лишь раз на экране возник диктор теленовостей и успел сказать об очередном наводнении на юге Британии. Мелькнул джип, чинно плывущий по мутной улице-реке, после чего телевизор был выключен, а Викентий обиженно заявил, что не хочет ни чаю, ни печенья. Уговаривать его не стали.

Матвеич все-таки решился, вздохнул и, сказав «пойду донки проверю», нахлобучил треух и затопал к выходу. Леня, хлюпнув, допил кофе.

– Между прочим, – сказал Феликс, никому специально не обращаясь, – в моем замке сегодня кто-то ковырялся. Кто бы это мог быть, как вы думаете?

– Пропало что-нибудь? – с интересом спросил я. Феликс пожал плечами.

– Ничего не пропало, да, по-моему, никто и не влез. Замок только изуродовали, теперь открывается с трудом. Никто, случайно, ничего не видел?

Я развел руками, а Леня отрицательно замычал. Мария Ивановна переспросила, в каком номере живет Феликс, и услыхав, что в восьмом, а стало быть, на втором этаже, высказала уверенность в том, что неудачливый взломщик должен был пройти через холл. Феликс возразил, что в холле почти всегда кто-то сидит и чужого человека заметили бы. Вслед за тем повисла тишина: каждый сообразил, что ковыряться в замке мог и не чужой. Не очень-то приятное умозаключение, доложу я вам, и тишина нехорошая.

– А пятипалых следов на двери не было? – поинтересовался я.

– Нет, а что?

– Да так, – сказал, я мрачно. – У меня в номере таким следом наволочку изгадили. Какой-то нанопитек дверь отпер, пока я гулял… Нет, ничего не пропало, – поспешно добавил я навострившей уши компании. – По-моему, кому-то здесь просто скучно, развлекается кто-то, шутит, как умеет…

– Едрен пельмень! – свирепо всклокотнул Леня, сделавшийся вдруг очень похожим на перекормленного людоеда. – Драть за такие шуточки и все такое! По филею. Папиным ремнем.

По-моему, он притворялся, изображая ярость, и немного перебарщивал.

Мария Ивановна моргала, переводя взгляд с меня на Феликса, а с Феликса на Леню.

– Но простите…– вымолвила она. –Я понимаю, шутки эти глупые. Послушайте, Феликс, и вы, Леонид, но вы же сами говорили, что следы появились не сегодня и даже не вчера, а значит, Викентий никак не мог…

– А на Викентия мы баллон и не катим, – великодушно пробулькал Леня. – Нанопитеки, гы. Смешно придумал.

Взвизгнула входная дверь, по паркету часто застучали собачьи когти. Нагулявшийся бульдог, вывалив от усердия язык, натужно буксировал к нам Милену Федуловну. По-видимому, ее собственные планы этим нарушались, поэтому она дернула поводок и провезла за собой собаку юзом, пока та, жалобно подскулив, не смирилась с хозяйской волей и не засеменила следом, виляя обрубком хвоста. Было слышно, как в левом крыле лязгнул замок, затем резко хлопнула дверь.