Легенды первых лиц СССР - Алексей Богомолов

В каждом регионе есть свои «неприкасаемые» номера. Где-то они похожи на московские, где-то придумывают свои местные «суперсерии». Но сейчас их постепенно становится всё меньше. Впрочем, нет, количество номеров не уменьшается, только они изредка начинают попадать обычным гражданам. Летом 2008 года были внесены изменения в правила регистрации транспортных средств. Ими запрещено резервирование отдельных серий или сочетаний символов. Всё это направлено на то, чтобы искоренить коррупцию в милицейских рядах. Побочным же эффектом, как считают разработчики изменений, будет снижение значимости «красивых» номеров.

Эти безусловно замечательные идеи напомнили мне, однако, попытки борьбы с «блатными» номерами в конце 1980-х годов, когда в Москве все номера, начинавшиеся с трёх нулей, устанавливали на машины инвалидов, как правило, «Запорожцы» с ручным управлением. В других регионах они ставились на мусоровозы, ассенизаторские машины и прочую спецтехнику. А потом «красавцы с нулями» постепенно перекочёвывали на автомобили владельцев коммерческих киосков, бандитов и прочих желавших выделиться граждан. Кто-то из древних мудрецов заметил, что вода всегда найдёт себе дорогу, даже камень она точит. А человек-то при желании может вообще горы свернуть. Особенно у нас в России…

А вот спецсигналы в России появились гораздо раньше спецномеров. Транспорт различных властных структур, как сейчас говорят — силовиков, а также высокопоставленных особ должен был тем или иным образом отличаться от обычного. На то они, собственно, и высокопоставленные особы…

Между прочим, в отличие от нынешних времён, во время правления династии Романовых спецтранспорт не просто пропускали, но и относились к нему с некоторым трепетом. Не верите? Перечитайте книгу Владимира Гиляровского «Москва и москвичи», а именно то место, где он рассказывает, как первый раз приехал в Москву и на извозчике добирался из Лефортова в Хамовники.

Переезжаем Садовую. У Земляного Вала — вдруг суматоха. По всем улицам извозчики, кучера, ломовики нахлёстывают лошадей и жмутся к самым тротуарам. Мой возница остановился на углу Садовой.

Вдали звенят колокольчики. Извозчик обернулся ко мне и испуганно шепчет:

— Кульеры! Гляди! Колокольцы заливаются близко, слышны топот и окрики.

Вдоль Садовой, со стороны Сухаревки, бешено мчатся одна за другой две прекрасные одинаковые рыжие тройки в одинаковых новых коротеньких тележках. На той и на другой — разудалые ямщики, в шляпёнках с павлиньими перьями, с гиканьем и свистом машут кнутами. В каждой тройке по два одинакова пассажира: слева жандарм в серой шинели, а справа молодой человек в штатском.

Промелькнули бешеные тройки, и улица приняла обычный вид.

— Кто это? — спрашиваю.

— Жандармы. Из Питера в Сибирь везут. Должно, важнеющих каких. Новиков-сын на первой сам едет. Это его самолучшая тройка. Кульерская. Я рядом с Новиковым на дворе стою, нагляделся.

И тон извозчика, и поведение ломовиков (нынешних таксистов), немедленно освобождающих дорогу спецтранспорту, дают полное представление о том, как рядовые участники дорожного движения в то время относились к власти. Никому и в голову не приходило начать кампанию по запрещению колокольцев, гиканья, свиста и павлиньих перьев. А дело, между прочим, происходило в октябре 1873 года…

Конечно, переход от гужевого транспорта к автомобильному внёс в систему оповещения о проезде VIP-персон некоторые коррективы. Звук колокольчиков тонул в грохоте мотора (автомобилисты прекрасно знают, как «звучит» двигатель внутреннего сгорания без глушителя). Поэтому были придуманы иные способы сигнализации. Сначала это были обычные трубы с резиновой грушей (типа тех, что используют сегодня футбольные болельщики), затем более мощные устройства, в которые воздух нагнетался компрессором. Тон сигналов был разным, но власть, как правило, выбирала что-нибудь особенное.

В довоенные времена происходили случаи, сегодня совершенно немыслимые. Ада Ивановна Юсис, дочь начальника охраны Сталина, в интервью газете ФСО «Кремль-9» вспоминала:

— А однажды Сталин прим не «наказал» непутёвого водителя. Он решил отправиться в Сочи на концерт на открытом автомобиле. Дороги в то время ещё были грунтовые, и если впереди шла машина, то пыли вокруг было — кошмар! И вот мы едем в открытом автомобиле, и тут как на грех перед нами — грузовик. Стали гудеть, чтобы он освободил дорогу, — бесполезно! В конце концов он всё-таки ушёл в сторону. Сталин разозлился и говорит своему шоферу: «Ну-ка поддай ему тоже пыли, пусть подышит>.

Можно ли представить себе такую ситуацию не в конце 1920-х годов, а во второй половине 1930-х?

Не секрет, что до 1947 года большинство автомобилей в Гараже особого назначения, обслуживавшем первых лиц государства, долгое время были импортными, и только потом их стали заменять «ЗИСами», «ЗИМами», «Победами» и другими отечественными марками. В оперативном сопровождении в первые послевоенные годы использовали и трофейные автомобили. А о том, как работали сотрудники спецслужб, обеспечивавшие проезд руководителей КПСС и правительства СССР, даёт представление рассказ ветерана органов госохраны Евгения Носарёва.

— В июле 1946 года я работал в группе, которая обеспечивала безопасный и беспрепятственный проезд члена Политбюро Лазаря Кагановича из Министерства промышленности и стройматериалов на Орликовом переулке в центр Москвы. Я работал в милицейской форме, и у меня был пост на Садово-Спасской. Нас было двое и в случае проезда машины (мы это знали по сигналам и по самой машине — таких машин больше не было) давали сигнал девушкам-регулировщицам, которые сидели в «стаканах», регулировали движение и при необходимости останавливали поток транспорта.

И вот однажды во время приближения машины охраняемого от Красных Ворот я вышел к линии «стоп», остановил там часть транспорта, но, смотрю, идёт грузовик «Студебеккер». Я встал к нему лицом, поднял жезл и дал свисток, чтобы он остановился. Шофёр скорость сбавил, но не остановился. В то время, когда машина Кагановича выезжала на перекрёсток, грузовик продолжал движение. Машина прикрытия сразу зашла с правой стороны, остановились. Охраняемого тоже остановили, а «Студебеккер» продолжал движение. Я был уверен, что он не пойдёт на человека, не будет же сбивать, в конце концов, а он меня сбил. И я как стоял с поднятой рукой, жезлом вверх, немного отвернулся, но успел — зацепился за буфер. И он перед глазами охраняемого потащил меня. А я начал бить жезлом по его радиатору, весь жезл размолотил — не останавливается. Ноги тащатся, ботинки мои оборвались…