Странник - Кирилл Юрьевич Шарапов

это, надёжней зверька убить, но так как лука у него нет, да не уверен он, что справится с ним, не арбалет, тут умения нужны. Хотя, если метнуть нож, может, и выйти. Главное, чтобы дистанция была не больше метров семи, дальше он, конечно, бросит, но без гарантии.

Пройдя короткую арку, Егор оказался в заросшем высокой травой дворе. Камней тут хватало, какие-то обломки досок. Вот расколотый надвое круглый щит, кто-то из него вытащил бронзовый умбон — шишак по центру, а может, и не было его, хотя вроде след от него остался. Донжон в задней части двора сильно пострадал, стена слева наполовину обвалилась, вход завален какими-то обугленными бревнами.Постройкам вдоль стен тоже досталось, погуляли те, кто взял этот замок, от души. С пару минут Егор крутил головой, ища, куда податься. Единственным укрытием выглядела пристройка к центральной башне, тёмный вход, даже факел в светце торчит, и вроде, как вполне годный к употреблению. Да, он тут уже незнамо сколько, но сделан надежно, из прутьев смолистых деревьев. Да, он слегка опален, зажигали его уже, но выбирать не приходится. Главное, чтобы зажигалка не подвела.

Раевский направился к пристройке, прямо за распахнутой дверью были каменные ступени, ведущие во тьму.

— Ну, что ж, давай, глянем, — буркнул он себе под нос и поджог факел. Тот занялся без особых проблем, языки пламени озарили тёмный спуск. — Эй, страшилище, если ты там обитаешь, тебе придётся потесниться, — крикнул он в пустоту и сделал первый шаг.

Глава 4

Глава 4

Подземелье находилось на глубине метров десяти. Егор насчитал двадцать три довольно крутых ступени. Следом шел небольшой зал, в котором прямо в стену были вмурованы несколько цепей с ржавыми кандалами. На полу стояла вода, но немного, едва рант ботинка покрывала. Поскольку возле спуска было больше всего грязи, то, скорее всего, она сюда попадала после особо сильных дождей.

— Местное КПЗ, похоже, — прокомментировал увиденное Раевский. — А где камеры и склады?

Он поднял факел повыше и обнаружил ещё один тоннель, ведущий вглубь подземелья — широкий потолок, метра два с половиной. Ступая осторожно, чтобы не промочить ноги, Егор медленно пересёк зал. Свет слегка чадящего факела отодвигал тьму дальше. Что ж, все тут было — и выбитые двери, ведущие в каменные коробки, давно разграбленные. Скорее всего, то, что не вынесли захватчики, утащили потом селяне. Оно и не удивительно, чего добру пропадать? Всего таких складов оказалось четыре, по два с каждой стороны. Кое-какой мусор, обломки ящиков, обрывки мешков, крысиный помет, гнилые корзины. Ничего интересного. Единственной железкой, которую он нашёл, крюк, скорее всего, на него подвешивали туши. Остальные уволокли, этому повезло, валялся под какой-то ветошью. Железо в средневековье — штука дорогая, странно, что ржавые петли с ворот не уперли и кандалы, что попались на глаза в предыдущем зале.

Дальше шли камеры. Кстати, в подтверждение его теории говорило то, что решётки, которые раньше перекрывали ниши, где держали пленников, вырвали с корнем. Только в одной обнаружился человеческий скелет, крысы его хорошо обглодали, на костях остались следы маленьких, но острых зубов.

Подняв факел над головой, Егор пошёл дальше. Вот последние камеры остались позади, пол стал слегка понижаться, дырка — явно слив для воды, тупик. Глухая стена из дикого камня, ничего интересного, вот только в лицо пахнуло сладковатым ароматом гниющего мяса.

— Что за черт? — озадачился Раевский, найдя взглядом ближайший светец, вставил в него факел, стало гораздо темнее, зато запах горящего дерева прекратил забивать ноздри.

Он вернулся к стене снова ощутил запах тухлятины, его ни с чем не спутаешь. Как-то он участвовал в съемках сериала, так вот режиссер, сторонник реализма, приволок кусок тухлой свинины, чтобы актеры, бродя среди трупов, испытывали эмоции. Одна звезда даже проблевалась, и это попало в итоговый вариант. С этим режиссёром работать не любили, зато он выпускал кассовые картины. Вот тогда Раевский провёл целый день с тухлятиной и навсегда запомнил этот сладковатый удушливый аромат. И теперь он был уверен, там, за стеной, есть ещё что-то или кто-то, и это испортилось.

Егор провёл рукой по поверхности, откуда тянуло гнилью сильнее всего, потом слегка толкнул, и кусок стены, вернее дверь, идеально замаскированная, пошла вперёд, но почти сразу застопорилась, щель вышла небольшой, даже руку не просунуть но, тухлятиной запахло гораздо отчетливей.

Егор вытащил из рюкзака анорак и замотал им лицо. Дышать сразу стало легче, тот хоть и пах потом, но все же лучше, чем тем, что сквозило из щели. Вернувшись за факелом, он посветил в щель. Что ж, ларчик просто открывался, потайная дверь уткнулась в упавший подсвечник, большой такой, на длинной железной подставке, видимо, он упирался ещё во что-то. Ну, тут никаких проблем не было. Егор сунул в щель железную рукоять факела и, слегка надавив, сдвинул преграду. Дальше дверь хоть с небольшим усилием, громыхая по полу металлом, пошла дальше.

Раевский замер на пороге, подняв факел повыше, и не торопясь соваться внутрь. Что ж, перед ним была очередная лаборатория, и труп в ней имелся, поработал неизвестный над ним от души. Тело лежало животом вниз, головой по направлению к двери. С огромным трудом, но в одежде покойника, от которой осталось не так много, можно было опознать балахон, как был на маге, с которым он свёл знакомство час назад. Чуть в стороне от двери что-то сверкнуло. Егор посветил в ту сторону — перстень, не слишком большой, только вот сам он был абсолютно чёрным, а сверкнул алый камушек, вставленный в центр.

— Стильно, — сунув «пластуна» в ножны, произнёс Раевский и, присев, поднял печатку.

Покрутив его в руках, он взял да натянул его себе на безымянный палец левой руки. И ведь гайка села, как влитая, только, видимо, у него имелся какой-то острый заусенец или зазубрина изнутри, поскольку, когда Егор его стал слегка подкручивать, выравнивая, то ощутил легкий укол.

— Твою мать, — ругнулся Егор, берясь за перстень, чтобы стянуть его с пальца.

Но не успел, с потолка на пол прямо перед ним упало что-то большое и тёмное. От неожиданности он выпустил из рук факел, затем рефлекторно отпрянул к двери, одновременно вытаскивая с кармана складень, взятый с тела Павла. Всем хорош «пластун», но быстро его не достать, слишком тяжёлый и длинный. С легким щелчком клинок перешёл в рабочее положение, на все это ушло всего три секунды. Но противник