Мемориал августа 1991 - Андрей Александрович Прокофьев

том, моя милая Карина Карловна, что Эдуард Арсеньевич приходил ко мне с такой же точно проблемой, что и вы, моя дорогая.

Карина глубоко выдохнула и походила сейчас на полосатого окуня, вытащенного по какой-то несправедливости на холодный лед через маленькую черную дырку…

…Карина Карловна редко бывала в трехэтажном доме в самом центре города. Делать ей там было нечего, тех собутыльников и сексуальных партнеров, что исходили оттуда, она видела в более раскрепощенных местах. Поэтому профессор Смышляев, уточнив именно это, сделал необходимую пометку…

Карина Карловна занимала должность управляющего большого по местным меркам завода, который занимался производством пищевой продукции в огромном ассортименте. Начиная с лапши быстрого приготовления, кончая трудно даже сказать, чем, но входило туда все; мясная продукция, молочная, бакалея, консервация.

Как относилась Карина Карловна к людям, что батрачили на предприятии, догадаться не сложно. Окромя фразы ‘’стадо баранов‘’, было еще немало фраз, но эта фраза была самая благообразная, даже многочисленные офисные работники из различных отделов, служб и прочей мутаты, вызывали у нее стойкое раздражение. Ее боялись настолько, насколько могли, проклинали про себя, но это ничего не могло изменить и, конечно, не имело никакого значения. Карину высоко ценил хозяин предприятия, проживающий, как и положено в одной из стран паразитического благополучия. Иногда он приезжал на родину, чтобы посмотреть на месте ли его имущество, подписать несколько бумаг на тему присоединения к имуществу чего-то еще. Потом он устраивал прием, на котором со скучающим видом слушал однообразные доклады своих наместников, в число которых, как раз и входила Карина Карловна. Это была первая часть, вторая состояла из пафосной речи самого хозяина, о великом будущем родины, вместе с ней его бизнеса и многой прочей ерунды, которую так любил морщинистый, как шарпей, господин, подвыпив коллекционного виски. Третья часть состояла из фуршета, банкета и само собой переходила в свинскую пьянку с участием уважаемых людей, что составляли бизнес сообщество, законодательную власть в лице известных делегатов, исполнительную власть в лице глав районов, их непосредственного начальника, губернаторских помощников, и еще многих, и многих людей из разнообразного, бесконечного списка департаментов, которыми так богата природа управления.

Водевиль пьянства – в фазе разврата. Женщины, представляющие элиту, при этом ничем не отличались от сановитых мужей. Если Карине Карловне не удавалось заинтересовать собою кого-то из бизнес – власть представителей, то ей предоставлялись услуги сервиса сексуальных утех, с той естественной разницей в половой принадлежности доставленных проституток. Правда, случалось это редко, потому что пьяные властители города не дожидаясь развязки, как правило, уже заранее искали себе объект для утешения своего, не дающего покоя от выпитого, желания…

…В один из пасмурных дней Карина Карловна, ниже опустив очки в золотой оправе, что-то изучала в финансовой ведомости. Ее лицо принимало черты, которыми пугают маленьких детей. Пальцы с длинными красными ногтями нервно барабанили по столу. Жопа с остервенением ерзала по коже дорогого кресла. Документ с каждой строчкой выводил ее из себя, все больше и больше. В середине месяца она четко сказала, что фонд заработной платы должен быть снижен на десять-двадцать процентов любым способом.

– Зажрались твари – сказала она тогда своему заместителю по финансам и экономике.

И что она видит, черным по белому: ‘’сумма снижения составила, десять и одну десятую, от фонда‘’. Прямое издевательство, унижение. Она сказала: десять-двадцать процентов, неужели непонятно, что должно быть двадцать процентов, Карина Карловна нажала кнопку, чтобы вызвать этого недоумка для объяснения и последующего увольнения, только аппарат не работал. Это привело к припадку. Карина Карловна вылетела из-за стола, резким движением распахнула дверь, но секретарши Светы тоже не было.

– Ну, суки держитесь! – прокричала Карина Карловна, ощущая закипающее внутри нее говно.

Выскочив в коридор, Карина Карловна метнулась к лестнице вниз. Навстречу ей поднималась огромного размера баба в косынке и каком-то бесформенном платье.

– Пусти, всю лестницу заняла!!! – завопила Карина Карловна.

Но не тут то было. Огромная баба схватила Карину за воротник бутикового костюма и со всей силой прижала к холодной стене белого цвета.

– Кто такая!!! – закричала толстуха.

Из-за рта бабы исходил отвратительный запах, природу которого Карина Карловна понять не могла.

– Ты с кем разговариваешь, сука жирная. Отпусти меня тварь!

Карина Карловна не хотела и не могла, по своей натуре уступить, только силы были неравны. Толстая баба находилась явно в другой весовой категории.

– Ну-ка, ну-ка – произнесла она, схватив второй ручищей Карину Карловну за руку.

– Это еще что? – взгляд толстухи выражал священный ужас, она рассматривала длинные красные ногти на пальцах Карины Карловны.

– Вот это номер, сейчас разберемся, что это за лярва здесь у нас появилась.

Толстуха потащила директоршу за собой вниз по лестнице. Карина упиралась, потеряла туфель на высоком каблуке. Ее пиджак где-то оставил почти все пуговицы. Это же, только в меньшем объеме проделала белоснежная блузка, высвободив изысканный лифчик ценой в сорок тысяч рублей на всеобщее обозрение.

– Барынька, мать твою. Вот это сюрприз. Настоящая барынька. Вот потеха будет нашим мальчикам из ЧК, ей богу праздник доставлю мальчишкам. Пусть свистульки поточат, то достали уже моих девчонок.

Толстуха говорила сама себе, не обращая внимания на Карину Карловну, которая что-то шипела междометиями, иногда переходя на череду бестолковых звуков, и даже затесывала в проклятия какие-то наречия.

Карина Карловна испытывающая жуткое неистовство, не пыталась понять, что происходит, и только сильнее визжала, шипела, следуя за толстухой, которая лишь сильнее сжимала ее и без того побелевшую руку. Наконец-то толстая баба заволокла Карину Карловну в кабинет, следующим движением швырнула ее к столу, за которым сидел неизвестный субъект, положив ноги в кожаных сапогах на этот самый стол.

– Константин Юрьевич полюбуйся, какой фрукт я тебе доставила – прорычала толстуха.

Не меняя позы человек, который назывался Константином Юрьевичем, потянулся рукой за папиросами. Карину Карловну ударило током от подобной наглости, потому что на ее предприятии могли курить лишь работяги низшего пошиба, и то один раз в течение двенадцати часовой смены. Клубы ядовитого дыма поползли от лица Константина Юрьевича прямо на Карину Карловну. Она начала задыхаться, кашлять, но толстуха сильно вмазала ей по спине, от чего Карина Карловна поперхнулась, и начала наконец-то соображать, что все происходящее с ней ненормально.

Лицо Константина Юрьевича смутно кого-то напоминало. Кажется, это был противный разнорабочий, что все время по окончании рабочего дня напивался в соседнем магазинчике. Он не успевал трезвым даже покинуть пред заводскую территорию. Заметная бледность, все светлое; волосы, ресницы, брови. Что-то прибалтийское обозначалось в нем, или родное немецкое, кто его знает. Оттопыренное ухо, было слева от Карины Карловны. Он молчал, разглядывая ее, не спеша курил папиросу.

– Откуда ты ее взяла? – произнес Константин Юрьевич, докурив папиросу.

– Да прямо на лестнице в нашем комитете –