Голова, которую рубили - Александр Матюхин

Мой спокойный, рассудительный голос почему-то произвел на Севу совершенно обратный эффект. Он извернулся из-под моих крепких объятий и толкнул локтем тазик. Тот с грохотом свалился на пол, перевернулся и накрыл голову сверху.

— Доигрались, марципаны! — мрачно сказал Сарь Сысоевич глухим басом, — Живо поднимайте, а то вот возьму и заляпаю вам кровью весь линолеум.

— А вот и не подниму, инопланетное отродье! — зловеще воскликнул Сева. — Сейчас вот наступлю на тебя и раздавлю, а после сдам в лабораторию для изучения!

— Первый раз я предупредил, — донеслось из-под тазика. — А ты как считаешь, Витя?

Я предпочел подумать, а потом спросил, сколько раз вообще Сарь Сысоевич собирается предупреждать.

— Не больше двух! — ответили глухо из-под тазика. — Здесь темно, и это действует мне на нервы! Больше двух мне просто не выдержать!

— А если я тоже не захочу тебя вынимать? — осторожно поинтересовался я.

В ответ произошло следующее.

Сева вдруг плавно и совершенно беззвучно, подобно гордой птице соколу, взмыл под потолок, кувыркнулся и прилип к отштукатуренному потолку руками и ногами.

А я неожиданно понял, что виляю пушистым хвостом, сижу на задних лапах и усердно выедаю из рыжей шерсти блох.

«Что происходит?» — подумал я, кротко тявкнув. Ломило косточки, а все тело неприятно жгло. Не надо было особенно напрягаться, чтобы сообразить, что меня поедали блохи.

Вдобавок я понял, что все еще клацаю зубами по шерсти около позвоночника, смутился и выпрямился, уставившись на тазик.

— Заели? — с издевкой осведомился Сарь Сысоич. — То-то! Это еще самый слабый вид гипноза, а то запросто превратил бы тебя в рыбу, и ты или задохнулся бы, или наглотался в ванной воды и, наоборот, захлебнулся. Так-то, Витя, марципан несчастный, будешь знать, как издеваться над честными пришельцами.

Я снова гавкнул, хотя хотел сказать много обидных и нецензурных слов. С потолка донесся слабый шелест Севиного голоса:

— Кто-нибудь, сним-мите меня отсюда!

Подняв голову, я увидел, что Сева успел добраться до люстры и сидел, сгорбившись, обхватив ее тощими руками.

— А у него сейчас произойдет прилив крови к голове, — радостно сообщил мне Сарь Сысо-ич, — и он умрет в страшных судорогах.

Севино лицо и правда стало наливаться багрецом. Я забеспокоился, что выразилось в частом-частом вилянии хвоста.

— Итак, марципаны, никто ничего не хочет сказать? — самодовольно спросил Сарь Сысо-ич.

— Снимите, — ответил Сева, похоже, мало понимающий суть происходящего.

— Для начала обсудим несколько условий. Я для вас — господин Сарь или, в крайнем случае, Сарь Сысоевич, но никак не Сысоич или сарделька, сосиска, сыч и так далее. Ясно?

Сева не ответил, а я был занят тем, что чесал себе задней лапой за ухом.

— Ага. Второе — беспрекословно выполнять все мои требования. Даже такие, как, например, покричать петухом под столом или прикурить мне сигарету, но не спрашивать, куда уходит дым, почему я не кашляю и все такое прочее. Ясно? Третье, и самое важное, покупать мне свежее мясо, килограмма два в день. Не меньше! А то у меня может развиться дистрофия. Надеюсь, господа, все понятно?!

— Снимите меня отсюда! — жалостно попросил Сева.

— А что надобно сказать? Ай, ладно, на этот раз обойдемся без лишних церемоний.

Что-то вновь произошло, и я обнаружил, что сижу на холодном линолеуме и отчаянно выдергиваю из-под мышки волосы зубами. Смутившись, я прекратил это занятие. В этот момент на стол с большим шумом упал Сева. Кратко, в прощальном стоне дзинькнули разбитые тарелки и стаканы. Опрокинулась непочатая бутылка пива…

— А теперь, марципаны, поднимите меня! — сказал из-под таза Сарь Сысоич. — И живее, так вас да растак.

2

Сева все еще оставался лиловым, когда мы снова уселись за стол и Сарь Сысоич принялся поглощать очередной кусок мяса.

На полу медленно расплывалась лужа крови, но никто, кроме меня, на нее внимания не обращал. Сарь говорил:

— Значит, так. То, что ваш этот Мусорщик меня как-то рассекретил, — хорошо. Остается только узнать как. Кто-нибудь из вас знает? Вижу, что знаете, потому что по вашим лицам читаю. Рассказуйте.

Я покорно сознался во всем, делая ударение на то, что Мусор прямо-таки всунул мне в руки злосчастный топор. А ударил я и вовсе с закрытыми глазами по велению кого-то плохого, подло шептавшего на ушко.

Сарь Сысоич слушал внимательно, неторопливо пережевывая кусок за куском, двигал нижней челюстью из стороны в сторону, а когда я закончил, сказал:

— Теперь ясно. Я сразу им на базе сказал, что шея не подходит, а они в один голос: «Да ну, что вы! Как это может быть! Мы все рассчитали!» Сами ведь знаете этих докторишек, на три головы больше и цветом зеленые в пятнышках, а соображают как ваши земные.

— Я т-тут вообще ни при чем! — вставил Сева, с некоторой плотоядностью вглядываясь в рот Саря. — Я стоял рядом!

— Соучастников тоже наказывают! Правда, не так сильно, — ответил Сарь Сысоич. — Например, в Трансервисе за воровство отрубают левое крыло, а если такого не имеется, то обе ноги или лапы! — Сева сухо глотнул. Сарь Сысоич, плохо скрывая презрение, оглядел его тощую фигуру и продолжил разговор: — Это все, конечно, как я уже говорил, хорошо, но перед нами, то есть перед вами, марципаны, возникает одна проблема. Я без тела все равно что хрен без хвостика, а телу без меня еще хуже. Отсюда вывод: кое-кто должен сходить и принести его сюда, чтобы я снова смог передвигаться! Догадайтесь с первой попытки, кого я имел в виду?

— Тело! — сказал Сева.

— Нас, — поправил я, — Мы должны найти тело и принести его вам.

— Вы гений, господин марципан! Эх, были бы руки, так зааплодировал бы, представить страшно! Но вы на меня не обижайтесь, это я так, от избытка чувств.

— А я все равно не понял! — обиженно сказал Сева. — Когда перед тобой едят мясо, очень плохо соображается!

— Не едят, а поглощают! А это не одно и то же. Будь я немного некультурней, я бы вам показал, как едят! Месяц занавески от лапши отмывали бы! А как, помнится, мы с самим Мишей Кретотовым курили, вам и не снилось! — Сарь Сысоич вздохнул, закатив глаза так, что зрачки исчезли под веками, и стал красочно описывать, как он и еще несколько друзей из разных измерений побывали на дне рождения И. И. Василькова и что из этого, собственно, вышло. Он так растрогался от нахлынувших воспоминаний, что отдал Севе остатки мяса. Сева был не против и принялся обжаривать куски на сковородке. По кухне разлился сладковатый запах вперемешку с дымом от выкипающего масла. Учуяв его, Сарь Сысоич вернул свои глаза на обычное место и замолк.

— В общем, вам все ясно! Вопросы будут? — спросил он через какое-то время.

— Будут! В чем мы тело потащим?

— А зачем его тащить? — удивился Сарь Сысоич, — Тело, оно, как и любой другой источник искусственной энергии, ходит само по себе, если его, конечно, хорошо попросить.

— Как именно? — Сева снова уселся за стол, поставив перед собой нечто похожее на бифштекс, и всадил в него вилку.

— Хорошо! — отрезал Сарь, но потом смягчился. — Один мой знакомый, а вернее, предок по материнской линии всегда говорил своему телу «пожалуйста». Но тело у него было на редкость привередливым и всегда отвечало: «Пошел к черту, козел!» Однако стоило только поставить его ноги в тазик с холодной или горячей водой, оно соглашалось на все, что угодно.

— Возьму тогда утюг! — сказал я и хотел было встать, но Сарь громко воскликнул:

— Только без жертв!

Я сел.

— А в самом деле, почему нельзя утюг? — 1 невинно поинтересовался Сева. Наевшись, он всегда становился чуточку наглее. — Тело-то небось помялось!

— Я вам сейчас, марципаны несчастные, гвоздь в ухо воткну, тогда узнаете, где у нас мелкие Женовы родственники ночуют. Какой утюг, я вас спрашиваю?

— Мм… электрический. Что, нет? — Сева еле-еле успел увернуться от ярко-голубой молнии, пронзившей воздух в миллиметре от его уха. Молния, пропалив в кухонной двери дырку, скрылась внутри квартиры.

— Хорошо, — сказал я, — мы идем. Только еще одно.

— Что? — нехотя спросила голова. — Только лазерных пушек чур не просить и баб на ночь, — а то был тут один такой! Все ему модель хотелось!) Ну и попался на пустячке. Зарезала она его ножом для колки льда, да и растворилась в воздухе. Бытовое, так сказать, самоубийство.

— Не, баб нам не надо, — уверенно сказал отошедший от испуга Сева. — Правда?

— Тебе хорошо, у тебя Марья, — сказал я.

— Сообщай быстрей, что еще нужно, — встрял Сарь, — а то сейчас с баб начнете и пьянкой закончите. Жди потом до утра, пока протрезвеете.

— Я вот о чем. Нас около туалета все знают. Ну, сам понимаешь, местные торгаши с ларьков, другие… В общем, появляться нам там нельзя. Если тело обнаружили, то вмиг заберут как свидетелей.