Собачья работа - Галина Романова

— Ты кто?

— Прошу прощения, — меч вернулся на место, — я…

— Агнешка, — из кресла откликнулся князь Витолд, — это — госпожа Дайна Брыльская, мой телохранитель. А это — моя сводная сестра, панна Агнесса, — представил он девочку. — И ее мать, моя мачеха, вдовствующая княгиня Эльбета.

Я только сейчас заметила, что на пороге замерла женщина в глухом траурном платье. Она оказалась всего на пару лет старше меня. Вторая жена покойного князя Доброуша, догадалась я. Та самая княгиня, на свадьбе которой портниха и видела поразившее ее воображение платье. Эта женщина была… красива. То есть по сравнению со мной. Даже если меня нарядить в тот самый бархат и поставить с нею рядом. У нее, несмотря на траур и морщинки, сохранялись ровный цвет лица, уверенный и гордый взгляд, плавные движения. А волосы… Мой собранный на затылке хвост неопределенно-коричневого цвета не шел ни в какое сравнение с медовыми локонами, закрученными над ушами в два валика.

Сейчас ее голубые глаза казались льдинками.

— Что это такое? — прошелестел такой же холодный голос.

— Это, матушка, Дайна. Мой телохранитель, — любезно пояснил из глубин кресла князь Витолд.

— Дайна Брыльская, — сочла нужным уточнить я. — Из шляхты.

В ответ меня удостоили-таки кивком, но таким же холодным — мол, слышали и приняли к сведению, но на большее не рассчитывай. А мне что? Ничего. Я — телохранитель. Поработаю тут немного, потом получу оставшиеся восемьдесят злотых и уеду домой. Тем более что из оплаченного аванса я сполна рассчиталась с доброй Яницей. И остаток могла потратить в свое удовольствие. Бесы, как же приятно, когда в кармане есть деньги!

Княгиня прошла в комнату, склонилась над креслом. Глаза и голос ее потеплели, когда она взяла руку князя в свои ладони:

— Я так за вас волновалась, Витолд! После того ночного происшествия вы были слишком слабы, чтобы пускаться в путешествия! И хочется вам так рисковать своей жизнью! Один раз вас чуть не убили…

— Три раза, матушка, — поправил он. — И третий раз был бы последним, если бы не Дайна. Она спасла мне жизнь, и я решил, что отныне она ее и будет охранять.

— Вот как? — Женщина быстро обернулась ко мне с таким видом, словно только что увидела. — Она здесь… останется? И надолго?

— Пока не минует опасность! — пожал плечами мужчина.

— Это невозможно! — воскликнула пани Эльбета. — Она не может тут находиться! Она… она опасна!

Интересно чем? И для кого?

— Интересно чем? — озвучил мои сомнения мужчина в кресле.

— Вы же видели! Видели, как она набросилась на вашу сестру! На невинного ребенка!..

— Прошу прощения, ясная пани, — решила я подать голос. — Просто я выполняла свою работу и…

— Вот видите, матушка! Она не хотела причинять Агнешке боль…

— А мне это понравилось! — неожиданно заявило золотисто-кремовое чудо в лентах и оборках и даже подпрыгнуло на месте: — Сделай так еще, а?

От восторга и энергии, которыми так и лучился этот ребенок, мне стало слегка не по себе. Чем-то маленькая Агнешка напоминала моих младших сестер — таких, какими они были восемь лет назад. Сейчас это конечно же молодые девушки… невесты на выданье. А еще девочка так походила на своего старшего брата — те же глаза, нос, скулы, губы, цвет волос — словно князь Витолд вдруг раздвоился.

— Простите, маленькая госпожа, но меня наняли, чтобы охранять вашего брата, — я старалась говорить как можно вежливее, чтобы не ссориться с ее матерью раньше времени, — а вовсе не для того, чтобы… э-э… развлекать маленьких девочек.

— Я вовсе не маленькая! — притопнула ножкой Агнешка. — Мой отец погиб на войне! Он был героем!

— Я тоже была на войне.

— Ты-ы-ы! — Дитя сменило гнев на восторженное любопытство так быстро, что осталось диву даваться. — Это там тебе отрезали ногу?

— Агнесса! — воскликнула ее мать. — Это невежливо! Изволь вести себя как настоящая дама! Дамы никогда не говорят вслух о чужих недостатках…

Ага, они шепчутся про них в узком кругу, пугливо озираясь, чтобы не подслушали. Бывало такое, да. В храме Богини-Матери. Стоило мне переступить порог, как другие женщины забывали про слова молитв и исподтишка рассматривали протез. И шушукались, мгновенно замолкая и напуская на себя постные мины, как только резко оборачивалась в их сторону.

— Ногу мне отрезали в больнице, — спокойно объяснила я. — Когда меня ранили, и рана воспалилась.

— Тебе было больно? Резать целую ногу?

— Не стоит забивать голову ребенку такими кровавыми вещами, — решительно вклинилась княгиня. — Агнешка, милая, поцелуй брата и ступай к себе. Пора заниматься декламацией.

— Но я не хочу! — уперлось упрямое дитя. — Она говорит про войну! Где был отец! Витолд, скажи маме! А там страшно? Страшнее, чем спускаться в подвал ночью?

Последний вопрос предназначался уже мне. Я поймала взгляд ее матери — княгиня Эльбета тихо покачала головой.

— В подвале страшнее, — я постаралась говорить убедительно. — Там крысы. Вот такие, — показала руками. — И пауки, которые еще больше!

— А ты боишься крыс?

— Нет.

— А пауков?

— Тоже нет.

— Тогда я тебе не верю, — совершенно серьезным, взрослым тоном промолвила девочка. — Вы позволите удалиться, матушка?

— Ступай, — кивнула та.

Быстро чмокнув брата в щеку, Агнешка убежала и лишь на пороге задержалась, чтобы бросить на меня внимательный взгляд.

Взрослые не обратили внимания на уход ребенка — мачеха о чем-то негромко перешептывалась с пасынком, слуги тактично делали вид, что ничего не слышат. Собственно, там и слушать было нечего — обычный разговор, вертевшийся вокруг хозяйственных вопросов и каких-то работ, которыми некоторое время не может заниматься мужчина. На телохранителя обращали внимание не больше, чем на крупного лохматого пса. У нас дома раньше жил пес — большой, лохматый, белый с рыжими пятнами, по кличке Клык. Он жил у нас много лет, свободно бродил по дому. И никто его не замечал, пока не наступал на лапу. Так и тут. Я могла обойти комнату, сунуть нос туда-сюда, даже присесть — и все это оставалось без внимания.

Дверь хлопнула в очередной раз. На пороге замерла еще одна молодая женщина в траурном платье вдовы. Но эта гостья была немного моложе пани Эльбеты. Всплеснув руками, она кинулась князю на шею:

— О, Витолд! Я так переживала, когда мне сказали, что вы опять уехали в город! Как можно? В вашем состоянии?

— А чем вам не нравится мое состояние, пани Бедвира? — Мужчина попытался осторожно освободиться от женщины. — Осторожнее! Вы задели рану!

— О, простите! — Она отступила, все еще нервно заламывая руки. — Я так за вас переживаю! Подумайте только — это так опасно!