Завещание мистера Мизона - Генри Хаггард

— Вы очень добры ко мне, леди Холмерст! — прошептала Августа, подавив рыдания.

— Пора бы, моя дорогая, — произнесла леди, положив свою маленькую руку на красивую головку Августы, — забыть «леди Холмерст» и называть меня просто «Бесси»! Это звучит и лучше, и короче!

Августа, не сдержавшись, зарыдала, — ее нервы были сильно расстроены.

— Вы не знаете, как дорога мне ваша доброта! — всхлипывая, говорила она. — У меня никогда не было друга, и со смерти моей дорогой сестры я была так одинока!…

VII. Катастрофа

Обе красивые женщины долго толковали и строили планы на будущее.

Пока они беседовали, небесный голос, управлявший миром, произнес свое грозное слово. На пароходе звучала музыка, слышались веселый смех, нежные голоса и пение… А небо облекалось мраком. Никто не подозревал об опасности. Да и какая могла грозить опасность на огромном пароходе, который несся с быстротой ласточки по волнам? Пассажирам нечего было бояться.

Путешествие близилось к концу, и матери убаюкивали детей со спокойным сердцем, как будто находились на земле Англии. Они не предчувствовали грозившего несчастья… И слава Богу, что мы не можем предугадать будущее. Страх будущего отнял бы у человека разум, сделал бы его безрассудным и сумасшедшим!

Леди Холмерст встала с кресла и заявила, что идет спать, но до этого ей хочется поцеловать своего маленького сыночка Дика, который занимал со своей няней отдельную каюту. Августа пошла с ней. Они поцеловали спящего ребенка, хорошенького пятилетнего мальчика, и простились, собираясь лечь спать.

Через несколько часов Августа проснулась, чувствуя какое-то странное беспокойство. Целый час она пролежала, думая о мистере Томби, прислушиваясь к всплескам воды и к шагам вахтенных матросов. Но странное чувство тревоги все усиливалось.

Августа встала, оделась кое-как, потому что едва могла найти в темноте свое платье, связала узлом волосы, накинула ульстер2, висевший на двери, и прошла на палубу.

Близился рассвет, но ночь была очень темна.

Августа смутно разглядела очертания парохода, и ей стало легче, когда она вдохнула свежий ночной воздух, прислушалась к дикой песне ветра.

Было что-то успокаивающее в быстром движении судна…

Августа была одна. Она протянула руки вперед, словно хотела схватить что-то незримое. В сердце ее зарождалось какое-то сладкое чувство. Ей казалось, что в эту минуту она может написать нечто великое, лучшее, чем писала прежде. Чудные мысли, настоящее вдохновение рождались в ее душе под влиянием окружающей тишины и мрака. Ей слышался голос умершей Дженни, воображение рисовало ее витающей, подобно белокрылой птице, над мрачной бездной моря и любовно вглядывающейся в лицо сестры, которую она так горячо любила.

От Дженни мысль ее перенеслась на Юстаса Мизона. Что делал он там, в Бирмингеме? Ей пришло в голову, что она интересуется им, и вспомнился один его взгляд, который был ей так понятен. Она пожалела, что не оставила ему записки.

Быть может, она напишет ему из Новой Зеландии. Ее размышления были прерваны чьими-то шагами. Она очутилась лицом к лицу с капитаном.

— Мисс Смиссерс! — воскликнул он. — Что вы тут делаете в такой час? Сочиняете романы?

— Да, — ответила она, засмеявшись, — я не могла спать и пришла сюда! Конечно, это смешно!

— Если вам хочется написать что-нибудь, вы бы могли найти место получше, чем здесь! «Канчаро» летит стрелой… Это красиво…

Его трудно догнать… Мы идем со скоростью семнадцать узлов. Надеюсь прибыть к острову Кергелен в семь часов по моему хронометру!

— Что это такое, остров Кергелен? — спросила Августа.

— О, это пустынное местечко, почти необитаемое, где китобойные суда запасаются водой. Я слышал, что несколько лет тому назад сюда была послана астрономическая экспедиция, чтобы наблюдать за прохождением Венеры. Но погода была туманная, никто ничего не увидел. Ну, мне пора! Доброй ночи! Вернее, доброго утра!

Едва он успел произнести эти слова, как раздался дикий крик: «Вперед, вперед!»

Десятки голосов ответили на это криком:

— Держи прямо-о!.. Прямо держи… во имя Неба! Быстрым прыжком капитан бросился на мостик.

В ту же минуту паровая машина прекратила свою работу, цепи оглушительно загремели… Снова крик: «Китобойное судно… огней сюда! Огней!» В ответ раздался ужасный вопль откуда-то, что находилось впереди парохода.

Треск, шум такой, какого Августа никогда не слыхала, страшный толчок… Она упала на колени и на руки… Огромная масса корабля содрогнулась… Рассекая воду, он шел вперед с ужасающей быстротой, врезался в китобойное судно, разрезал его на две части и прошел над ним…

Отчаянные крики неслись во мраке ночи… Августа вскочила на ноги и почувствовала новый толчок, сопровождаемый страшным шумом. «Канчаро» давил остатки злосчастного китобойного судна!

Через несколько секунд все было кончено.

Августа видела что-то черное, плававшее по воде и потом погрузившееся в бездну… Затем она услышала глухой шум, который все усиливался и разросся до рева… Мужчины, женщины, дети — пассажиры корабля — бежали с криками и стонами, с побелевшими от ужаса лицами, похожие на призраков. Одни — почти раздетые, едва успевшие набросить на себя кое-что, другие в пальто, третьи, закутанные в простыни, держали в руках свое платье. Сотнями заполнили они палубу (пассажиров на «Канчаро» было около тысячи человек) с ужасным ревом, словно грозные духи ада! Волосы вставали дыбом на голове от этих криков. Августа старалась сохранить присутствие духа и не поддаться общей панике. Смелая и хладнокровная по натуре, она поняла, что пароход находится в большой опасности. Ясно, что столкновение дорого обошлось ему… толчок был ужасный! Вероятно, через несколько минут он пойдет ко дну…

И через несколько минут она должна умереть!

Ее сердце замерло от ужаса, но она еще раз превозможет себя… Конечно, жизнь ее не была веселой, однако она не делала ничего дурного, ей нечего бояться смерти!

Вдруг мысли ее обратились к другому. Где леди Холмерст? Где ее мальчик со своей няней?

Побуждаемая желанием узнать, что сталось с ними, Августа побежала к салону. Рассвело. Большая часть пассажиров толпилась на палубе, и она с трудом пробралась к каюте, где спал ребенок.

В каюте было светло, но няни нигде не было. Она ушла и бросила ребенка, который сладко спал, улыбаясь всем своим маленьким невинным личиком.

Толчок разбудил мальчика, но, не имея понятия о кораблекрушениях и опасностях, он снова заснул.

— Дик, Дик! — позвала его Августа.

Мальчик проснулся и сел, зевая, снова намереваясь заснуть.