Деревенский роман или несостоявшийся детектив (СИ) - Полежаева Инна

Я быстро выскочила из комнаты и ломанулась во двор. Какого они не зажигают фонари? Завтра же спрошу об этом их семейку. На кой вы их повтыкали по всему периметру, если они нихера не горят?

Я пошарила у крыльца в поисках гвоздодера, нифига не нашла. Ну, бабуля, кто просил уносить-то? Пришлось бежать в баню за кочергой. Потом мелкими перебежками я стала передвигаться в сторону моей любимой яблоньки. Так, это ведь не может быть папа Степана? Ну, я ж не буду бить его сразу по башке, только если замечу, что он странно себя ведет или тащит что-то. Под яблоней я наступила на листья лопухов, вспомнила Лизку, пробило на ха-ха. Это уже точно истерика, только, скорее всего от страха. Страшно было так, что коленки тряслись.

Я сфокусировала взгляд на дворе и том месте, где кто-то лазил. Никого! Блин, а? Так. А что там у них, гараж что ли? Может еще кто в гости приехал? Надо Степану написать, есть ли у них еще такие Пашки, которые приезжают в гости, причем ночью. Телефон в комнате только. Да и спалил бы он меня светящимся дисплеем. Решила идти проверенным путем. Полезла на забор. Причем мысленно поржала, что одета я точно так же, как той ночью. Но с гвоздодером было как-то надежнее, чем с кочергой. Когда я оседлала соседский кирпичный столб, то увидела, что со стороны соседей ко мне кто-то приближается. Я так переср…перепугалась, что забыла нафиг про кочергу, а попыталась слезть обратно к себе, ну и как полагается, начала валиться с забора, как и в прошлый раз. Причем неожиаднно обрела голос, который потеряла от страха в первые секунды:

– АААААААААААААААААААААА……

– Кто-то поймал меня за руку и стал тащить на сторону соседей, мой вопль усилился:

-ААААААААААААА…, – и тут до меня донесся голос:

– Где-то я это уже слышал…и видел…мне нравятся эти киски…

– ААаааа…Ст…Степан??? – первые секунд пять я пялилась на него, вернее больше в темноту, он был в толстовке и в широких джинсах, на голове капюшон. Потом меня охватила такая волна радости, я даже не помню, как слетела с забора, причем потом выяснилось, что я поцарапала об кирпичи внутренние стороны бедер. Я налетела на него, прямо с забора, он, смеясь, схватил меня и мы стали целоваться, как чокнутые. ОФИГЕТЬ!!! Это просто…слов нет, я готова была прямо здесь заняться с ним сексом, даже расстегнула толстовку и залезла под футболку, моя майка с кошкой на груди уже болталась где-то в области гортани, как вдруг раздался грозный голос:

– Что это тут происходит?

Первой моей реакцией было ломануться к себе, что я и начала воплощать в жизнь. Но у Степана мозгов побольше будет, он поймал меня за майку, закрыл собой и сказал:

– Па, я сейчас приду домой и все объясню, ок?

Прекрасно. Это его папа. Нда, процесс знакомства офигительный… Дяденька, появившийся из ночи, по имени папа, ушел в ночь, вернее в сторону дома…

Я закрыла лицо руками и разревелась.

– Тань, ты что? – Степан хохотал, – Ты чего ревешь?

– Он не…не поверит, – всхлипывала я, – не повер…и…ит…

– Во что?

– В то, что я во…вора ло…ловила…

– А ты опять его видела?

– Н…нет, я тебя видела, а ду…думала его видела…

– Танюш, – Степан еще больше смеялся, – да даже если и не поверит? Что с того?

– Он не разре…не разрешит тебе со мной…со мной…, – тут я аж плакать перестала чего со мной-то? Встречаться что ли? А мне так-то пока никто не предлагал. Сексом со мной заниматься? Так тут папу вообще можно в курс дела не вводить…

– Успокойся, – Степка меня обнимал, гладил по голове и целовал в макушку, – мне двадцать пять лет, как он может мне что-то разрешать или не разрешать? Это во-первых! А во-вторых, тебе не пофиг поверит он или нет? Или тебе стыдно, что он застал тебя вот здесь такую?

– Д-да…стыдно…

– Перестань, ты его не знаешь, все будет хорошо.

– Л…ладно, я пойду…

– Да? – Степан начал приставать, – а я думал, что-то еще будет. Я вообще-то хотел тебе сюрприз сделать, утром прийти, так ты же у меня чокнутая немного, то с гвоздодером ко мне…а сегодня, кстати, с чем?

– С кочергой…

Он снова захохотал.

– Изобретательница! Так что? Будет продолжение? Ты меня так встретила, что я…

– Нет, сегодня не будет…Тем более, ты папе обещал зайти домой в ближайшее время.

– Ладно…Завтра поговорим, пошли провожу.

– Не надо, – я шмыгнула носом, – я тут перелезу…

– Нет уж, еще переломаешь себе что-нибудь, пошли в обход. Он проводил меня домой, долго целоваться мы не могли, т.к. по улице шли люди, а я стояла в трусах и майке. Так что я приковыляла домой с диким желанием заняться сексом, саднящими бедрами и чувством стыда перед папой Степки. А когда легла спать, моей последней мыслью было: Ну и пофиг, что папа нас спалил, зато я его поцеловала…

***

Как это ни странно, но утром я спала долго. Встала почти в одиннадцать. Даже Лиза уже позавтракала.

– Ты как себя чувствуешь? – спросила я ее, наливая чай.

– Нормально, больше не бегала, бабушка же таблеток дала…

– Лиз, прости, что я смеялась вчера, просто…ну, смешно было, правда…

Она удивленно посмотрела на меня, видимо пытаясь припомнить, когда это я добровольно просила прощения.

– Ты не заболела, Тань? Ну, так и быть, я тебя прощаю! – даже улыбнулась мне.

Я позавтракала. Как всегда, в купальнике пошла во двор. Бабушка замешивала в ведре какие-то какашки, чтоб полить огурцы. Нафига я не знаю, но поливать придется. И тут случился кошмар. К нашему забору подошел большой пшеничный гладкогрудый дядька.

– А, Валентин, здравствуй! Как дела? – Бабуля прямо расцвела, смотри-ка…

– И вам не хворать! К вам, погляжу, внучки приехали? – причем уставился на меня, рядом еще Лизка вообще-то стоит…А глаза…Копия сын…вернее, сын – копия отца.

– Да, Танюшка и Лизонька! – сказала бабуля и кивнула в нашу сторону, показывая, кто Танюшка, а кто Лизонька.

– А Таня я смотрю, загорает усиленно! И днем и ночью в купальнике, – вставил сосед-папа. Капец, а глаза смеются, ну понятно в кого сынок. Однозначно!

– Да, они у меня уж тут совсем загорели, а Танечка вообще из огорода не вылазит, все мне помогает!!!

Тут я вспомнила про фонари, черт дернул меня за язык, и я спросила:

– А почему вы фонари не включаете на ночь?

– А что? – папа Валентин приподнял брови, как сын, ну наоборот, – Разве в темноте не лучше?

По ходу дела никто не понял, что он имеет ввиду, кроме меня. Я готова была сквозь землю провалиться.

Я бочком-бочком свалила оттудова, чтоб не светить там сильно своими пунцовыми щечками. Уходя, слышала, что он объяснял, мол, незачем включать фонари, тратить зазря электроэнергию. О, ну уж с этими рассуждениями бабуся согласится, вы что!!! Теперь она навеки фанатка Валентина…как хоть отчество-то его? Что-то сыночка не видно. Мог бы и зайти, узнать как дела, или на крайняк смс прислать. Нифига. Что-то я так расстроилась, что решила свалить на пляж. Подальше от всех. Пока купалась и загорала, по очереди, если честно, ждала, что напишет этот засранец мне. Самой писать не хотелось. Вернее, хотелось, но я воспитывала силу воли. Нет, нифига. Не пришел, не написал. Через пару часов, когда от голода желудок уже свело, я приплелась домой.

– Танечка, ты хоть сметанкой спинку-то помажь, сгорела вся уж, – причитала бабуля. – Сегодня будем баньку топить! Как мыться будешь? Не сможешь-то в жаре?

Да, бабуля баньку у нас топит что надо, там помереть можно.

– Не хочу сметанкой, ба. И так нормально. Я потом коричневая стану.

Зашла в дом, у телика сидела грустная Лизка.

– А ты что тут?

– А что делать? Тоска…

– А почему не у соседей, не работаешь над Пашкой?

– А он уехал…

– Как?

– Вот так! Вместе со Степаном!

– Надолго?

– Откуда я знаю? Мне не сообщили, но в машину погрузили сумки с вещами. Две сумки.

– А ты откуда знаешь?

– Видела. В окно.

Ну, все, теперь точно жизнь г…но. А я-то губу раскатала, а этот свалил и даже не написал. Чего-то меня переклинило и я пустила слезу, потом вторую, потом как разревелась, аж сама испугалась.