Смерть призрака - Марджори Эллингем

Там была еще и натурщица, которая, возможно, его любила. Ее теперь успокаивала Лайза, что-то резко говорящая ей на ее родном языке и выглядевшая совсем необычно с блестящими от слез впалыми щеками.

Мистер Кэмпион взял себя в руки. Что-то необходимо предпринять немедленно, пока какой-нибудь недотепа-бобби[3] не наломает дров, еще больше затруднив его задачу. Он вспомнил, что на лестничной площадке установлен телефон и что дверь, находящаяся влево от него, выводит в сад. Инспектор Станислас Оутс был тем человеком, который подходил больше всего, — наиболее проницательный и вместе с тем наиболее доброжелательный сотрудник Ярда.

Сейчас воскресный вечер, следовательно, он может оказаться дома. Кэмпион вспомнил его номер, как если бы он сейчас пробежал перед его глазами: Норвуд, 4380.

Внутри мастерской атмосфера постепенно накалялась. То наступала внезапная тишина, тяжело нависшая над огромным помещением, то кто-то начинал истерически тараторить. Ни один из присутствующих не высказывал открытого недовольства, в основном из уважения к Бэлл, которая с замечательной твердостью и достоинством оставалась на своем месте, понимая, что лишь ее присутствие может предотвратить открытую демонстрацию протеста.

Маленькие комедии продолжали разыгрываться, но некоторые из них становились трагикомедиями.

Герберт Вольфганг, розовощекий хвастун-коротышка, всегда первым упоминавший сам себя в своих репортажах-сплетнях и сделавший сомнительную карьеру на перемывании косточек своих бывших друзей, расчетливо оценил ситуацию. Казалось, само небо посылает ему удачу. Все, все здесь налицо!

Он оглядывал побелевшие озабоченные лица и тайно торжествовал, потирая руки. Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой! Одной из наиболее доходных статей его промысла было упоминание в рекламных целях имен светских женщин или общественных деятельниц. В мастерской находились, по меньшей мере, четыре его клиентки. И теперь, возможно, впервые за все время знакомства с ним, все они вместе будут упомянуты в новостях! Это поистине дьявольская удача! Пальцы его ощущали зуд от желания поскорее коснуться клавиш пишущей машинки.

Он уже мысленно составлял заметки. Моулдский епископ Бернард конечно, тоже! А это не та ли дама, которая позировала Дали? Еще одной удачей было бы упоминание о сэре Джослине.

Мистер Вольфганг задумался. Сэр Джослин был почти что включен в свиту. И если мистер Вольфганг не ошибается, сэр Джослин положил несколько лет жизни на то, чтобы добиться этой чести. Его приближение ко двору было делом весьма хитроумным. Сэр Джослин был, конечно же, весьма заинтересован в том, чтобы избежать любой публикации, особенно такой, в которой его имя упоминалось бы даже в отдаленной связи с чем-нибудь неблаговидным. И не исключено, что гордый и богатый рыцарь приложит «некоторые усилия», чтобы исключить свое имя из «маленьких заметок» мистера Вольфганга. И маленький ангелоподобный подонок направился тихой сапой к своей жертве…

Поодаль от других, с руками, заложенными за спину, расставив ноги, чтобы придать больше устойчивости своему огромному животу, стоял человек, купивший картину. Он хмуро разглядывал свою покупку, уныло прикидывая, стоит ли она той чудовищной цены, которую он заплатил? И почему же, в конце концов, еще не прибыла полиция? Это же омерзительно: держать такого состоятельного, такого важного человека вместе со всеми остальными, подозреваемыми в чудовищном преступлении, к которому он, разумеется, не может иметь никакого касательства?!

Мистер Кэмпион вновь появился в мастерской настолько незаметно, что этого никто не зафиксировал. Он сумел украдкой сказать несколько слов Бэлл.

— Я связался с инспектором Оутсом из Скотланд-Ярда, — шепнул он. — Это вполне достойный человек. Он сказал, что выезжает сюда немедленно, но что нет никакого смысла держать здесь до его приезда всю эту толпу. Кроме того, ведь каждый из них прибыл сюда по специальному приглашению, и даже те, что улизнули после того, как свет снова включился, также вполне могут быть при надобности установлены. Я сам видел двадцать или тридцать человек, ушедших после этого.

Он не глядел на нее, говоря это. Он просто не мог посмотреть в ее теплые карие глаза, полные слез. Она встала, опершись на его руку.

— Я объявлю им это.

И направилась в сторону входной двери одинокая фигура, так храбро и отрешенно державшаяся под портретом своего улыбающегося супруга.

Все полушепоты постепенно затихли, и все глаза повернулись к ней вопросительно. Она попыталась заговорить, но не смогла и лишь прошла к двери, открыла ее и, держась за ручку, жестом пригласила гостей к выходу.

И снова начался непрерывный поток, теперь заметно более быстрый, чем раньше.

Старая дама стояла вытянувшись, механически пожимая протягиваемые ей руки, слабо улыбаясь в ответ на произносимые шепотом слова соболезнования и сожаления и выглядя именно так, как подобает выглядеть пожилой любезной леди.

Мистер Кэмпион подавил в себе желание остаться рядом с ней. У него были еще дела в этом доме. Он скрылся через дверь под балконом, выскользнул в сад через задний выход и через дверь кухни вошел в основное здание, избежав встречи с уходящими гостями.

Он предполагал, что там должна быть еще одна лестница, ведущая на верхние этажи, отыскал ее и поднялся на площадку позади мастерской Линды, не встретив ни души. Он постоял около двери, прислушиваясь. Из комнаты не доносилось ни звука.

Кэмпион не был глупцом. Этим вечером Линда была в состоянии крайнего нервного возбуждения, и он не питал никаких иллюзий относительно ее рассудка в настоящий момент. Он был готов найти здесь сомнамбулу.

Он постучал, не дождавшись ответа, тихонько открыл дверь и шагнул в темноту комнаты.

— Линда! — негромко позвал он.

Ответа не последовало, и он ощупал стену около двери в поисках выключателя. Когда комната осветилась, он увидел, что в ней никого нет.

Кэмпион уже хотел уйти, но вдруг не замеченная им дверь в противоположной стене открылась и девушка шагнула внутрь. Она была все еще очень бледна, но выглядела на удивление собранной. Увидев Кэмпиона, она приложила палец к губам.

— Тише, — прошептала она, — там, в моей спальне, спит Роза-Роза. Я дала ей большую дозу бромида. Она будет спать еще долго.

Мистер Кэмпион был готов к худшему, но от ее слов холодок ужаса прокатился по его позвоночнику.

— Боже милостивый, Линда! Что вы еще натворили?

Слова сами собой слетели с его губ, и он рывком бросился мимо девушки к двери в небольшую спальню позади мастерской.

Роза-Роза с красным, распухшим от слез лицом лежала на постели. Она спала вполне натуральным сном. Кэмпион подошел к ней, тщательно вгляделся в ее лицо, пощупал запястье руки, лежащей поверх покрывала. Когда он наконец успокоился и повернулся к выходу, Линда, стоя у двери, смотрела на него с выражением крайнего удивления, переходящего в испуг.

Он вошел в мастерскую, она подошла и дотронулась до его руки.

— Вы что подумали? — спросила она прерывисто.

Кэмпион посмотрел на нее, и его светлые глаза за стеклами очков тревожно блеснули.

— О чем вы подумали? — настойчиво повторила свой вопрос девушка.

Он приложил руку к своему лбу.

— Я и сам не знаю, Линда! — ответил он.

Она ухватилась за дверцу шкафа, чтобы удержаться на ногах.

— Алберт, — произнесла она. — Ведь вы не думаете, что это я убила Томми, скажите мне! — И, когда он не ответил, дернула его за руку, впившись глазами, полными ужаса. — Алберт, вы же не думаете, что я сошла с ума?! Он по-прежнему молчал, и она закрыла рот рукой, словно сдерживая крик. — Что же мне делать? — сипло спросила она. — Что же мне теперь делать? — Она шагнула к нему и схватила его за плечи. — Я любила Томми, по крайней мере, думала, что люблю! И я была зла на него. Но не до такой степени, чтобы стать сумасшедшей! Я отошла от него к другому концу стола, когда погас свет. Я слышала, как кто-то подкрался к нему и как он упал, но я не поняла, конечно, что произошло. О Алберт, вы же верите мне? Ведь вы верите, верите мне?!

Кэмпион смотрел на нее. Его потрясли эти слова. Этого он ожидал меньше всего. И к такому повороту событий он был вовсе не готов. Он посмотрел сверху на ее поднятое к нему лицо, увидел отчаянный призыв в ее глазах и сказал от всей души:

— Верю, старушка, верю! — и добавил: — Да поможет мне Небо, я верю!

Глава 5

Факты

Инспектор Оутс сидел над стопой исписанных листков в библиотеке Литтл Вэнис с мрачным выражением лица, холодного и довольно заметно утомленного. Он уже в течение трех часов опрашивал свидетелей, и это вряд ли доставляло ему большое удовольствие.

Возможно, в Скотланд-Ярде нашлись бы детективы, которым понравилось бы выжимать секреты из свидетелей, не слишком охотно их выдающих, и которые стали бы «вкладывать персты» в наиболее подозрительные моменты воскресного вечера, но Станислас Оутс не принадлежал к их числу. Он находил все это дело весьма тягостным, прискорбным и, быть может, сулящим массу неприятностей.