Радость, гадость и обед - Хел Херцог

Есть несколько причин, по которым можно решить, будто жестокое обращение с животными в детстве приводит к дальнейшему развитию склонности к насилию. Первую из этих гипотез я зову «Гипотезой плохих задатков». Известно, что ко времени поступления в начальную школу некоторые дети уже успевают стать обманщиками, жуликами, ворами и агрессорами. Психиатры называют такое поведение кондуктивным расстройством. В 1960-x годах считалось, что для таких детей наиболее характерны три вещи: поджоги, энурез и жестокое обращение с животными. И хотя на самом деле эти три фактора связаны вовсе не так тесно, как тогда казалось, Американская психиатрическая ассоциация все еще включает жестокое обращение с животными в список диагностических критериев при определении кондуктивных расстройств. Согласно гипотезе плохих задатков, жестокость по отношению к животным является не причиной дальнейших преступлений, а признаком серьезных проблем у детей, многие из которых во взрослом возрасте будут демонстрировать различные психопатии.

Более популярная в «Связи» версия называется гипотезой постепенного роста насилия. Сводится она к тому, что, отрывая крылышки бабочке или избивая собаку, ребенок делает первый шаг по пути, который когда-нибудь может привести его за решетку. Прекрасным выражением этой идеи служит название популярной книги Линды Мерц-Перес и Кэтлин Хайд: «Жестокое обращение с животными: путь к насилию над людьми». Одним из следствий этой гипотезы является использование фактов мучения животных для диагностики и выявления потенциальных серийных убийц и школьных «стрелков» прежде, чем их склонность к насилию успеет возрасти многократно.

Так что же, вопрос закрыт? Можно смело утверждать, что жестокое обращение с животными в детстве — верный путь к насилию во взрослом возрасте? Не обязательно. Группа исследователей под руководством Арнольда Арлюка, социолога Северо-восточного университета, предложила необычный способ проверки гипотезы постепенного роста насилия. Исследователи сравнили досье преступников, некогда мучивших животных, с данными по группе законопослушных горожан из той же местности. Если теория роста насилия верна, рассуждали исследователи, тогда мучители животных должны продемонстрировать склонность к действительно жестоким преступлениям, а не к таким заурядным правонарушениям, как торговля наркотиками или угон автомашин.

Результаты исследования свидетельствовали отнюдь не в пользу гипотезы постепенного роста насилия. Да, мучители животных действительно были не подарком для общества. Жить с ними по соседству было сущим наказанием, они совершали гораздо больше преступлений, чем законопослушные граждане из второй группы. Но вот особых пристрастий по части преступлений у них не обнаружилось. Мучитель с равной вероятностью мог быть осужден как за насильственное преступление, так и за ненасильственное, вроде кражи со взломом или торговли наркотиками.

Есть и другие причины, по которым нам следует быть очень осторожными, устанавливая связь между детской жестокостью и насилием во взрослом возрасте. Из базового курса философии (точнее, логики) нам известно, что «если все А являются Б, то это не значит, что все Б являются А». Таким образом, тот факт, что большинство героиновых наркоманов начинали с курения марихуаны, вовсе не значит, что каждый, кто впервые затянулся марихуаной, теперь наверняка превратится в героинщика. Точно так же, даже если каждого школьного «стрелка» и серийного убийцу заставали в детстве за мучением животных (что вряд ли), мы не можем сделать из этого логический вывод о том, что любой ребенок, обрывающий крылышки бабочке, непременно станет убийцей.

Более того, идея о превращении большинства жестоких детей в преступников не подтверждается цифрами. Эмили Паттерсон-Кейн и Хизер Пайпер проанализировали результаты двух дюжин отчетов об исследованиях, содержавших информацию относительно случаев жестокости в детстве у людей с повышенной склонностью к насилию (серийных убийц, преступников на сексуальной почве, школьных «стрелков», насильников и убийц) и аналогичных случаев у людей, не имевших криминального прошлого (учащихся колледжей, тинейджеров, нормальных взрослых людей). Было обнаружено, что животных мучили всего 35 % совершивших жестокие преступления, — но среди мужчин в «нормальной» контрольной группе таких было уже 37 %! Аналогичные результаты получила и Сюзанна Гудни Леа, социолог. Она изучила детский опыт 570 юношей и девушек, из которых 15 % мучили животных, и обнаружила, что дети, постоянно ввязывавшиеся в драки, лгавшие, применявшие оружие и устраивавшие пожары, действительно превращались в жестоких взрослых. Что же до жестокости по отношению к животным, с агрессивным поведением во взрослом возрасте она связана не была.

У Арнольда Арлюка есть талант — слушать других. В его присутствии люди чувствуют себя совершенно свободно и рассказывают о таких вещах, о которых не сказали бы никому другому Наверное, Арлюку хорошо удавалось бы расследование убийств. Так вот, эту свою способность он использовал для того, чтобы понять, что же двигало студентами колледжа, которые в прошлом мучили животных. Найти бывших мучителей было несложно — Арлюк просто спросил своих учеников, есть ли среди них такие люди. Студенты, с которыми он затем поговорил, в детстве травили рыбу хлоркой, обрывали ножки мухам, обливали бензином и поджигали кузнечиков, швырялись живыми лягушками. Очень типичным оказалось замечание одной из опрошенных девушек: «По-моему, нам просто нечего было делать, скучно и все такое, и мы как будто решали — ну, пойдем, что ли, котов помучаем».

Студенты Арлюка — вовсе не исключение из правил. Недавний опрос, проведенный среди студентов колледжа, показал, что две трети студентов-мужчин и более сорока процентов студенток признались, что в детстве они мучили животных. И тогда Арлюк сделал весьма неожиданное заключение. Он Счел, что для большинства детей жестокое обращение с животными является нормальным этапом взросления. Он называет это «стыдным развлечением», запретным плодом наравне с бранными словами и курением. Он считает, что, мучая животных, дети втайне играют в игры, где обретают взрослую власть. Кроме того, во время таких игр возникает связь с товарищами по тайне, с соучастниками преступления. Конечно, случаи мучения животных, о которых рассказали Арлюку его явно нормальные студенты-социологи, были в основном помягче, чем зажаривание котов в микроволновке и швыряние щенков с крыши дома. И в отличие от закоренелых преступников, с которыми работали Фелтхауз и Келлерт, большинство студентов Арлюка сожалели о том, что творили в детстве. Но факт остается фактом — детская жестокость распространена гораздо больше, чем мы привыкли считать.