Список женихов - Виктория Александер

Томас купил дом без ведома друга и с неизменной настойчивостью утверждал, что арендная плата за остальные помещения здания давным-давно перекрыла расходы на покупку всего дома.

— Твоя проклятая гордость в конце концов тебя погубит, Ричард.

— Увидим. — Ричард посмотрел другу в глаза. — Настанет день, когда я возмещу тебе все траты.

— Я в этом не сомневаюсь. И не сомневаюсь, что окажись ты на моем месте, то сделал бы для меня то же самое. — Томас уже открыл дверь, но внезапно повернулся к Ричарду и озабоченно спросил: — А как у тебя сейчас с финансами?

— Было бы лучше, если бы я мог работать быстрее. — Он небрежно передернул плечами с видом полной уверенности в своей правоте. — Тогда бы я получал больше, в особенности за те портреты, на которых я избегаю изображать наименее приятные черты внешности.

— Именно благодаря этому Этьен Луи добьется успеха. — Томас рассмеялся, и Ричард присоединился к нему.

Друзья обменялись еще несколькими замечаниями, и Томас отбыл.

Настроение у Ричарда мгновенно испортилось. Разумеется, продажа картин дает возможность оплачивать часть счетов, но даже при том, что цены на его полотна растут, этого недостаточно. В расстройстве чувств Ричард обеими руками взъерошил волосы. Получается, что независимо от того, чем он занимается и насколько упорно работает, у него нет сколько-нибудь значительного улучшения дел по сравнению с тем, что было год назад. Или два. Или пять. Крупная сумма денег — вот что ему необходимо, причем поступление должно быть единовременным, а не частями и со значительными перерывами, как это происходит теперь, сильно ограничивая его финансовые возможности.

Предложение Джиллиан решило бы все его проблемы, но он не может безоговорочно принять ее условия. Если они поженятся, это должен быть брак во всех смыслах слова — на меньшее он не согласен.

Ричард снял законченную картину с мольберта и бережно прислонил к стене. Джиллиан говорила, что не знает, сможет ли она кого-нибудь снова полюбить. Ричард не сомневался в своих способностях завоевать благосклонность женщины, однако слишком важные вещи для них обоих были поставлены на карту, чтобы рисковать.

Прошло немало времени с тех пор, как граф Шелбрук мог считаться покорителем сердец многих леди в Лондоне. Теперь ему для настойчивого ухаживания недоставало терпения, и не было стремления ни к чему более серьезному, нежели чисто физическое влечение, быстро вспыхивающее и столь же быстро угасающее. Но тем не менее бн не утратил до сих пор искусства нежной страсти, которому был обязан в молодости своей репутацией прекрасного любовника, хотя в последние годы ему нечасто приходилось применять его.

Скандальная мысль, промелькнувшая у него в голове вчера вечером, все еще пряталась где-то в глубине сознания; то было скорее неясное намерение, и притом не слишком благочестивое. Поведи он себя как ловелас, каким был когда-то, он не просто был бы вычеркнут из списка Джиллиан, но изменил бы ее мнение о себе как о подходящем супруге. Ричард с сожалением вздохнул. Он подозревал, что назад дороги нет — его характер слишком сильно изменился, и, по правде говоря, к себе прежнему он относился с чувством раскаяния и неприязни.

Джиллиан не была невинной девочкой, только-только со школьной скамьи; не была она и перезрелой девицей, жаждущей во что бы то ни стало выйти замуж. Она, возможно, могла бы дать согласие на подлинный брак из желания получить наследство, но при одной мысли о ее возможном нерасположении к нему Ричарда начинало мутить. Как же завоевать ее? Это требовало долгих и мучительных размышлений.

Он рассеянно выбрал из груды в углу большой загрунтованный холст и поместил его на мольберт. Ему необходим точный план, вот в чем все дело.

Лучше всего начать работать. Ничто так не помогало ему думать, как погружение в новую картину, словно сам акт творчества высвобождал более практическую часть разума для решения возникшей проблемы. Да и деньги нужны. В данный момент его наличность даже слегка не приближалась к шестистам тысячам фунтов, восьми, или сколько их там, кораблям и обширным земельным угодьям в Америке.

Ричард смотрел на чистый холст, и замысел будущей картины постепенно вырисовывался в его мозгу. Пейзажи вошли в моду, и не трудно будет продать еще один, но по какой-то необъяснимой причине сейчас Ричарду захотелось написать портрет.

И перед его мысленным взором стояло только одно лицо.

Глава 4

Настойчивый стук разносился по всему дому.

Джиллиан спускалась по парадной лестнице, одной рукой держась за перила, а другой запахивая халат. Кто в этот час ночи мог требовать, чтобы его впустили? Она вглядывалась сквозь сумрак в круглое пятно света, отбрасываемое зажженным канделябром, который держал стоящий у двери дворецкий.

Уилкинс возился с дверными запорами и бормотал невнятные слова, которые Джиллиан никогда не была в состоянии разобрать, хоть и слышала их годами. Уилкинс был отлично вышколенным слугой и выполнял свои обязанности образцово, за исключением тех случаев, когда выходил из милости у миссис Уилкинс, поварихи Джиллиан, когда позволял себе выпить несколько лишних рюмочек хереса или был разбужен, как сейчас, среди ночи.

Дворецкий наконец-то распахнул дверь — со злостью, но не шире, чем требовалось; потом, видимо, вспомнив о своем положении, вытянулся во весь рост, чтобы посмотреть сверху вниз на того, кто имел смелость пробудить весь дом от глубокого сна. Уилкинс был мастером смотреть свысока и обретал в таких случаях надменность вопреки недостаткам фигуры. Ростом он едва доходил Джиллиан до подбородка и невероятно напоминал внешним видом толстенького заносчивого гнома.

Джиллиан остановилась на середине лестницы и подождала, чтобы узнать, понадобится ли ее вмешательство или она может вернуться в постель. Вполне могло быть, что стучался всего лишь запоздалый гуляка, перепутав двери. Уилкинс говорил негромко и совершенно благопристойно, хотя разобрать его слова Джиллиан не могла. Он отвернулся от полуоткрытой двери и посмотрел на хозяйку.

— Миледи, к вам визитер.

— Визитер? В такой час?

— Должен ли я сообщить ему, что вы не принимаете гостей? — спросил Уилкинс таким тоном, словно ему не в новинку было приветствовать ночных визитеров, будучи полуодетым и в ночном колпаке с кисточкой.

— Поскольку он стоит за дверью и слышит каждое наше слово, это будет неловко. — Джиллиан подавила зевок и спустилась по лестнице еще на несколько ступенек. — Первым долгом выясните, кто он.

— Очень хорошо, миледи, — пробурчал Уилкинс и снова повернулся к двери.