ВРАТА ИМПЕРИИ. Сага вольных городов - Роберт Говард

Я внимательно пригляделась к черноусому незнакомцу, с которым волею судьбы встретилась в лесу, и он мне даже немного понравился. Вид у него был довольно неплохой — лицо украшали глубокие шрамы, глаза смотрели настороженно и недоверчиво; шлем поблескивал золотой отделкой, так же как и доспехи, видневшиеся из-под плаща. Плащ, кстати, сам по себе был замечательным — из благородного кипрского бархата, с золотым шитьем. По всей видимости, обладатель роскошного плаща остановился здесь, чтобы вздремнуть под раскидистым деревом. Неподалеку стоял его конь, привязанный к толстой ветке и покрытый богатой попоной из красной кожи с золотыми шнурами. При виде этого прекрасного животного я печально вздохнула, потому что самой мне с рассвета пришлось брести пешком и ноги в длинных сапогах уже ныли и горели.

— Женщина! — все так же изумленно повторил черноусый. — А одета как мужчина! Послушай, девочка, сними-ка этот потрепанный плащ, у меня есть для тебя кое-что получше! Черт возьми, да ведь ты хорошенькая, стройная — просто прелесть! Давай снимай свои лохмотья!

— Прочь с дороги, собака! — резко осадила я его. — Я тебе не дешевая потаскушка для твоих забав!

— А кто тогда? — спросил он, глядя на меня влюбленными глазами. Попросту говоря, он просто пожирал ими меня.

— Агнес де ля Фер, — ответила я. — Если ты здесь не чужеземец, то должен знать обо мне.

Он покачал головой, продолжая мысленно меня раздевать.

— Нет, я только что приехал сюда, а вообще-то я родом из Шалона. Но это неважно. Важно, что ты мне нравишься. Подойди-ка поближе ко мне, Агнес, и поцелуй меня.

— Болван! — во мне уже начала закипать ярость. — Неужели во Франции мне нужно перебить половину мужчин, чтобы научить остальных приличным манерам? Знаешь, я ношу эту одежду только как форму и инструмент моего ремесла, а не для того, чтобы привлекать внимание мужчин. Я пью, сражаюсь и живу, как мужчина…

— Но любить будешь, как женщина! — нетерпеливо воскликнул он и тут же прыгнул ко мне, как дикий зверь, пытаясь заключить меня в свои объятия, но тут же отскочил назад, получив хороший удар по губам. Тоненькая струйка крови потекла из рассеченной губы, красиво окрашивая его черную бороду.

— Мерзавка! — взревел он. — Да я тебя сейчас изуродую!

Он вновь протянул ко мне огромные ручищи, но в то же мгновение я выхватила свой меч, и он вдруг словно протрезвел, увидев, что я не шучу. Отпрянув назад, он тоже выхватил меч из-под плаща и замахнулся на меня.

Наши клинки встретились; раздался оглушительный звон, разбудивший эхо в тихом сонном лесу. С первого же удара я едва не убила своего противника, и его спасло лишь то, что ему частично удалось парировать мой удар. Острием меча я попала ему в челюсть, и кровь обильно полилась на латный воротник. Он завыл, как бешеная собака, но рана все же несколько остудила его пыл, и он, кажется, понял, что столкнулся отнюдь не с детской задачей.

Мой противник владел мечом не так уж плохо, но для меня не имели значения его успехи в фехтовании, — ведь я училась у лучшего во Франции мастера этого дела! Чернобородый был силен и опытен более не в честном бою, а в ином: он ловко использовал различные хитроумные и довольно подлые трюки, красноречиво свидетельствующие о том, что он нечестный человек. Скорее всего, он был наемником, убийцей, которому платили за его работу, и он продавал свой меч всякому, кто мог отсыпать ему за это достаточно денег.

Но я не была ребенком в этой игре, и с моей реакцией не мог тягаться ни один мужчина. Потерпев неудачу во всех своих уловках и увертках, чернобородый попытался одолеть меня простой и грубой силой, начав обрушивать на меня страшные удары. Но и из этого у него ничего не вышло, потому что хотя я и женщина, но обладаю упругой гибкостью пантеры, и мне удалось уклониться от всех его выпадов. Придя в неописуемую ярость, он рубился все сильнее, но наконец силы его начали иссякать, дыхание становилось все более прерывистым и затрудненным, и пена, полившаяся изо рта, смешалась с кровью на его бороде.

И тут, когда его сила и ярость начали угасать, я принялась безжалостно и неумолимо атаковать его. Несколько точных ударов — и острие моего меча вонзилось, пройдя сквозь бороду, в горло над верхним краем латного воротника. Коротко вскрикнув, он тут же рухнул на землю к моим ногам.

Я вытерла меч и принялась размышлять о своих дальнейших действиях, решив для начала опустошить его кошелек. Открыв его, я разочарованно вздохнула, увидев там лишь несколько серебряных монет — а ведь я была совсем без денег и сильный голод уже давно мучил меня. Но, как бы то ни было, содержимого кошелька вполне хватало на ужин в какой-нибудь дешевой таверне. Затем я оглядела свой плащ. Он был совсем старым и рваным, как заметил чернобородый, и я взяла его бархатный, с роскошным золотым шитьем, приводившим меня в умиление. Когда я снимала с него плащ, оттуда выпала черная шелковая маска, и сначала я не хотела поднимать ее, но затем, поразмыслив, все же подняла и сунула себе за пояс. Потом я накрыла тело своим старым плащом, оттащила его в кусты, чтобы на него не наткнулся случайный прохожий, и, вскочив на коня, помчалась дальше в том же направлении, в котором шла до этого, испытывая радость оттого, что теперь смогу дать отдых усталым ногам.

Я мчалась сквозь сгущающиеся сумерки, размышляя о событиях, что выпали на мою долю с тех пор, как я, никому не известная девушка из провинции, заколола кинжалом человека, за которого мой отец заставлял меня выйти замуж. После этого я убежала из дому и стала воином, вольным странником и разбойником.

Опасности и смерть ходили за мной по пятам. Жискар де Клиссон — тот, кто научил меня искусству владения мечом, тот, кто плечом к плечу со мной принимал участие в войнах в Италии, — был подло застрелен в спину, из кустов, головорезами, нанятыми герцогом д'Алансоном. Они приняли его за моего друга Этьена Вильера. Этьену многое было известно об интригах против короля Франсиса, которые плел герцог, и за эти знания мой друг мог поплатиться жизнью. Теперь и меня тоже преследовал Рено де Валенс, главарь этих наемников, потому что он считал меня опасным свидетелем — ведь, кроме него, только я одна знала правду о смерти де Клиссона.

Де Валенс не сомневался: если всплывет наружу то, что он и его головорезы убили Жискара де Клиссона, знаменитого боевого генерала, их повесит герцог д'Алансон — хотя бы для того, чтобы успокоить друзей де Клиссона. Тело генерала они бросили в реку, и после этого де Валенс начал охотиться за мной, имея на то личные мотивы — точно так же по личным мотивам охотился за Этьеном герцог д'Алансон.