«Максим» не выходит на связь - Овидий Горчаков

– Неужто, ребята, не кончим немца к зиме? – со вздохом спросила Валя. – У меня дома уж и учебники за десятый класс куплены!

С середины октября в тыл врага начали уходить первые группы. Опустели койки в казарме. Ушли группы Кравченко, Беспалова, Грициненко. На их место приходили с путевками окружкома застенчивые, немного растерянные новички. В клубе показывали новые фильмы: «Котовский», «Александр Пархоменко»; неизменным успехом пользовался документальный фильм «Разгром немецких войск под Москвой».

Военная подготовка шла теперь от зари до зари. Времени не хватало. Хотя Володя обещал себе ничего, кроме боевых наставлений и уставов, не читать, для «Алых парусов» он все же сделал исключение. Володя проглотил ее за ночь, а на следующее утро он встретил на занятиях по топографии девушку, которая живо напомнила ему Ассоль, хотя волосы у нее были не темно-русые, а черные и блестящие, как воронье крыло (это сравнение очень любил Майн Рид), и одета она была не в платье из белого муслина с розовыми цветочками, а в защитного цвета гимнастерку, короткую, до колен, юбку и кирзовые сапоги. Зато глаза у нее, черные, по-монгольски чуть раскосые, были совсем как у Ассоль – прекрасные, несколько серьезные для ее возраста.

Она сидела рядом с Валей Заикиной, и та, безошибочно определив «азимут» Володиных взглядов, шепнула ему:

– Хочешь, познакомлю? Нонна Шарыгина!..

– Что ты! Что ты! – испугался Володя. – Померещилось тебе!

Но теперь он всюду искал ее глазами – на стрельбе, на занятиях по минному делу, в столовой и в клубе. У Заикиной он выведал, что Нонне семнадцать лет, что нет у нее ни отца, ни матери, старшая сестра Лида прятала паспорт Нонны в сундук, не желала отпускать ее на войну, называла ее (как все – Ассоль) полоумной и хотела, чтобы Нонна корпела счетоводом над бумажками где-то на заводе в Орджоникидзевском крае.

Как-то на занятии по минному делу Володя до того размечтался, заглядевшись на Нонну, что не услышал вопроса, который ему задал сержант Васильев.

– Курсант Анастасиади! – повторил свой вопрос Васильев. – Сколько нужно тола, чтобы взорвать телеграфный столб?

Володя вскочил, захлопал в растерянности глазами:

– Извините, товарищ сержант!..

– Мух ловите, Анастасиади! Следующий раз дам наряд вне очереди, котлы мыть на кухню пошлю! Как действует заряд со взрывателем «ВПФ на палочку»?

Володя был недоволен собой. Во-первых, опростоволосился он перед Ассоль. Во-вторых, Васильев – хороший, серьезный парень, он один во всей спецшколе правильно произносит его нелегкую фамилию, другие все путают. И черт его знает, как действует этот самый «ВПФ на палочку»!..

Во время перемены Васильев подошел к нему, спросил:

– Ты не заболел? А на меня не обижайся, я такой же курсант, как и ты. Только бесят меня пижоны, которые не понимают пользы учебы.

…Шурган. Черная буря. Павел Васильев, снайпер-подрывник, помощник командира группы по диверсиям, тоже борясь с черной бурей, крепко держа за руки Володю Анастасиади и командира, вспоминал те последние дни в Астрахани…

Рос Павка в голодные годы. В семье было семеро детей. В хозяйстве ни лошади, ни коровы. Братья батрачили на кулаков. Сестры ходили по миру. Каждый день Павка шел за семь верст босиком в школу. Потом наступили заморозки, и Павка перестал ходить – не в нем было. Но всю зиму он бегал к соседскому пареньку, делал с ним уроки, и, когда пришла весна, он снова пришел босой в школу и лучше всех сдал экзамены.

В год великого перелома отец создавал колхоз, не на жизнь, а на смерть дрался с кулаками. Дела поправлялись медленно, но после семи классов первому отличнику Павке пришлось бросить школу – умер, оставив большую семью, кормилец отец.

– Ты же председатель! – пилила, бывало, отца мать. – А в колхозе нет тебя беднее!..

Павка вступил в тридцать восьмом в комсомол, помогал поднимать колхоз. И все читал, читал, читал…

Увлекся астрономией, зачитывался Циолковским и Джинсом.

В сороковом Павку призвали в армию. Служил он в Баку. Толкового, вдумчивого парня послали в полковую школу. Гарнизонная газета писала о красноармейце Васильеве как о примерном бойце, отличнике боевой и политической подготовки. В Рязанке из избы в избу по рукам ходил номер бакинской газеты с его фотографией.

Из Баку Павка писал брату; «Ваня! Опиши, как провели праздник Седьмого ноября, с какими достижениями. Я, Ваня, писал тебе раньше, что я тебе вышлю книги для изучения истории ВКП(б). Ты мне опиши, что тебе нужно, а что нет: „Что делать?“, „Что такое “друзья народа…“, „О государстве“, о диалектическом материализме. Я постараюсь выслать поскорее. Ваня, до свидания. Остаюсь жив и здоров. Павел Васильев».

Весной сорок второго где-то под Харьковом во время ночного поиска один из бойцов сержанта Васильева подорвался на мине. Сам сержант был тяжело ранен, почти полгода пролежал в астраханском госпитале. И там он не терял попусту времени. Другие больные играли в бильярд, домино, шашки, ухаживали за сестрами или бегали в самоволку в город к астраханским девчатам, а Павка Васильев все читал и читал, пока не перечитал все книги в библиотеке госпиталя.

Тогда он записался в городскую библиотеку. Он твердо решил: после войны он пойдет в университет или в Институт философии, литературы и истории.

Но чтобы снова взяться за учебу, надо было скорее кончать эту войну, и Павка Васильев решил сделать максимум от него зависящего – он пошел туда, где трудней всего, – в партизаны.

– Продолжим занятие, товарищи!

…Перед праздником Володя, Коля, Валя Заикина и Павел Васильев узнали из приказа начальника спецшколы майора Добросердова, что все они зачислены в группу Черняховского. Это означало, что скоро, очень скоро они уйдут с Черняховским в тыл врага.

4. Черный марш начинается

– А помните, Франц и Карл, как к нам в лагерь сам Шир приезжал?

…Лагерный городок проснулся, как всегда, в пять утра. В зеркальной глади озера – в полном соответствии с туристским проспектом – отражались снежные пики Альп. Не успели замереть звуки горнов, как три тысячи молодых – от четырнадцати до восемнадцати лет – гитлеровцев ринулись в ледяную воду озера. Потом – кофе с черным хлебом. После завтрака – «Флаг поднять!» и парад на плацу. Парад принимал, стоя на высокой, украшенной цветами трибуне, начальник лагеря баннфюрер Гассер, горластый тридцатилетний спортсмен, бывалый эсэсовец, участник войны в Испании, где он служил пилотом в легионе «Кондор».

Обычно после парада два часа обучения лесному бою, стрельба и спорт до полудня. В двенадцать – обед с точно высчитанным числом калорий. С часу до трех – расово-политическое обучение. Потом до вечерней зари опять спорт и допризывная подготовка – теория оружия и стрельбы, строевая подготовка, прикладная топография… Тема занятий на все лето – пехотная дивизия на маневрах.

Но сегодня – праздник. Второе сентября. День Седана. Вся Германия отмечает годовщину капитуляции Франции в 1870 году. Сегодня приедет сам Шир!

И поэтому с утра отряды начали наводить порядок в городке.

Лагерь состоял из семидесяти восьми добротных стандартных бараков. В каждом бараке помещались пятьдесят юнцов, составляющих «шар». Три барака – блок. В блоке – сто пятьдесят человек, «гефольгшафт». Петер, Франц и Карл командовали как раз такими ротами. Четыре «гефольгшафта» составляли «унтербанн», пять «унтербаннов» – один, «банн». Городок был построен в форме звезды с лучами, сходящимися к плацу. Помимо жилых бараков в городке находились помещения штабов, госпиталя, кухонь, клубов, складов.

Петер носился как угорелый, охрип, выкрикивая команды, – надо было прибрать бараки, посыпать дорожки желтым песком, полить цветы на клумбах перед трибуной, помочь в установке целой батареи микрофонов и множества знамен на самой трибуне. Длинная трибуна вся была покрыта огромным красным полотнищем с белым кругом и черной свастикой. Почти такого же размера флаг развевался на двадцатиметровой белой мачте.

Подготовка закончилась точно в заданный срок. И точно в назначенное время на плацу застыли стройные коричневые колонны. К гитлерюгендовцам в тот день присоединились их младшие братья из «Дойче юнгфольк». У многих из этих сорванцов на лицах, на голых руках и ногах – синяки и ссадины. Все утро их гоняли В жаркие «атаки» военной игры: доблестная германская армия в ожесточенном пограничном бою отражала предпринятое на священную немецкую землю нападение «французских» войск, поддержанных «англичанами». В итоге, разумеется, «противник» был отброшен за Рейн.

На парад съехались тысячи зрителей едва ли не со всей Баварии. Организованными отрядами пришли в сине-белой форме девочки и девушки. Все в форме, у всех одинаковая скромная прическа, все без косметики. Они тоже проходили военную и политическую подготовку в своих организациях, но главное – готовились стать хорошими немецкими матерями, чтобы дать фюреру надежных солдат.