Поверь в любовь - Кара Уилсон

— Тогда мне жаль вас.

— Вы меня… жалеете? — Он говорил ледяным тоном.

Отступать назад было слишком поздно. Мелоди забралась по колено в болото неприятностей, она, можно сказать, видела вокруг разинутые пасти крокодилов и прочей нечисти.

— Мне жаль вас, — повторила она, невзирая на опасность. — Вся эта оскорбленная мужская гордость здесь неуместна. Она только усугубляет ваш разрыв с отцом. Я не знаю, в чем причина ваших расхождений, но из-за этого вы не можете чувствовать ничего, кроме ожесточения по отношению к отцу.

Джеймс, сделав резкое движение рукой, сильно сжал запястье Мелоди.

— Вы растрачиваете свои таланты, копаясь в поношенной одежде. Вам бы выступить в роли манипулятора: совать нос в дела других людей и учить их, как жить.

Он вскипел — только что пар не шел из ушей, но лицо, как заметила Мелоди, несмотря на загар, приобрело землистый оттенок. Пожалуй, она зашла слишком далеко. Но она не оставит в покое ни Джеймса, ни его отца. Эти два упрямца отказывались признать родственные узы, существующие между ними. Она добьется сближения между Джеймсом и его отцом, пусть даже земля перевернется. Нет никаких разумных причин, чтобы Сет Логан жил заброшенным, одиноким, когда у него есть сын.

— Вы делаете мне больно, — произнесла Мелоди обиженным голоском.

Джеймс взглянул на нее в ужасе и бросил ее руку, словно это были раскаленные угли.

— Я не хотел. Простите, пожалуйста.

Ага, значит, он не полностью лишен чувства вины. Мелоди сразу же приступила к осуществлению своего плана.

— Думаю, я хотела бы в самом деле поесть, — заявила она, слегка потирая запястье. — Вы бы не очень возражали, если бы мы заехали куда-нибудь съесть по бутерброду, а потом отвезли меня назад в магазин?

Джеймс посмотрел на часы.

— Конечно нет. А кафетерий здесь, в больнице, не подойдет?

Еда там не ахти какая, и атмосфера не располагает к строительству мостов доверия, но с чего-то надо начинать. У нее будет возможность в соответствии с ее планом провести время с Джеймсом Логаном, чтобы преодолеть его оборонительные линии и убедить его заключить мир с отцом. Неважно, что она лично считает молодого Логана несносным. Пребывание в его компании — сходная цена за воссоединение отца с сыном.

— Кафетерий вполне подойдет, — сказала Мелоди, и не стала прислушиваться к голосу совести, который подсказывал ей, что она поступает не слишком-то чистосердечно. Если даже и так, то она старается во имя доброго дела.

Путь к этой цели оказался удивительно доступным, ибо на следующий день у Сета началось воспаление легких и появилась необходимость целую неделю дежурить у постели больного.

— Неужели нет каких-нибудь чудодейственных таблеток от этого заболевания? — прошептала Мелоди.

Джеймс печально покачал головой.

— Мне кажется, он не хочет жить, — сказал Логан-младший, — против этого нет никаких лекарств.

— Так сделайте, чтобы захотел! — горячо возразила она. — Возьмите его за руку и скажите, что он нужен вам, что вы не дадите ему просто так сдаться, подняв руки вверх.

Однако — Мелоди уже знала — для Джеймса эти простые вещи означали больше, чем он мог выполнить.

— Если я сделаю так, он будет абсолютно уверен, что он при смерти, — заметил Джеймс. — Мы не из тех семей, где заведены подобные нежности.

— А, может быть, пришло время завести их, пока не поздно, — заявила Мелоди, с трудом выдавливая из себя слова.

По ее первоначальному плану такой лобовой подход не предусматривался, но в связи с внезапно наступившим кризисом у Сета она лишилась такой роскоши, как постепенные действия. Время теперь не на ее стороне.

— Он одинокий старый человек. Не дайте ему умереть с мыслью, что он вам безразличен.

— Конечно, мне он небезразличен, — со сдерживаемым волнением выговорил Джеймс. — По какой, черт возьми, причине, вы думаете, я вернулся в этот город? Чтобы выслушивать его оскорбления? Что, я не могу жить без них?

Мелоди поняла, что нажимала слишком сильно. Джеймс и без того переживал. Мелоди взяла его под локоть.

— Думаю, нам обоим нужно передохнуть немного. Сейчас моя очередь угощать кофе. Спустимся вместе в кафетерий?

У них вошло в привычку встречаться в больнице. Мелоди приезжала в обеденный перерыв и после закрытия магазина, а когда время визитов заканчивалось, они ужинали вместе.

После нескольких ужинов в кафетерии, которые хотелось поскорее забыть, они послушались совета ночной сиделки Сета и, чтобы сменить обстановку, отправились в маленький итальянский семейный ресторан Франческо, расположенный неподалеку, через пять домов от больницы.

— Там привыкли обслуживать наших посетителей, — сообщила сестра. — Кормят недорого, но хорошо, большой выбор вин высокого качества. Хозяева понимают, что вы переживаете тревожное время и предпочитаете, чтобы к вам не приставали.

— А если Сету станет хуже и мы будем нужны здесь? — забеспокоилась Мелоди.

— Мы вам позвоним по телефону, — заверила ее сестра. — Номер ресторана нам известен.

Рекомендации подтвердились. В ресторане играла тихая музыка, столики расставлены так, что у каждого было свое пространство, и все это создавало обстановку доверительности.

Сначала разговор вела в основном Мелоди — рассказывала какие-то эпизоды из детства. Но постепенно, день за днем Джеймс начал отходить, общаясь с ней, а потом стал делиться скупой информацией о себе.

— Родители разошлись, когда мне было тринадцать лет, — заговорил он по собственному почину как-то за ужином.

При этих словах Мелоди накрутила спагетти на вилку и попыталась сделать вид, что ее не очень волнуют его откровения. Ей было известно, с каким трудом он раскрывался. Зато, если уж у Джеймса возникало подозрение, что у него что-то выведывают, он сразу же замыкался в себе.

— И вы поняли почему? — спросила она.

— О, да! Моя мать перечисляла все причины каждый день в течение шести лет после этого события, — засмеялся Джеймс с мрачной улыбкой и привел их одну за другой, поочередно загибая пальцы: — Мой отец никогда не оказывался на месте, когда бывал ей нужен. Он рыбачил и торговал рыбой, вы знали это? Далее, он предпочитал мужскую компанию. Он не был джентльменом. Он ругался, курил, пил со своими приятелями. Хотя временами в доме водились деньжата, чаще доходы были весьма скудны, но в обоих случаях отец всегда ставил на первое место содержание шхуны. Матери он объяснял: «Я не могу выходить в море в разбитой лохани, Сьюзен. Человеку нужно судно, на которое он может положиться в шторм».

Мелоди прожила всю жизнь на северо-западе Канады у Тихого океана и хорошо знала, как свирепствуют штормы зимой. Каждый год погибали люди и корабли, семьи горевали, оставшись без кормильцев. Она всегда думала, что, если человек зарабатывает на жизнь в море, то поступает разумно, заботясь о том, чтобы его судно было надежным.