Сказание о Четвертой Луне - Владимир Фирсов

Конечно, риск был огромный. Но игра стоила свеч. Расправа с вексиллариями показала заговорщикам, что Император не намерен шутить. Его тайна была спрятана за семью печатями, и, судя по всему, он готов был казнить всех своих подданных, лишь бы не дать прикоснуться к этой тайне.

Среди вексиллариев заговорщиков было очень мало — может быть, только один или два, и соответствующее дознание могло их обнаружить, но тогда тайна стала бы достоянием следователей. Поэтому Император предпочел уничтожить всех. И только это спасло Лин Эста, потому что виновные, не выдержав пытки, выдали бы его. Впрочем, участие Лин Эста в заговоре благодаря мне не было уже тайной для Императора…

Мы долго обсуждали с А план действий и в конце концов выбрали линию поведения. С этими злобными скорпионами нужно вести себя нагло. Ошеломить их, подчинить своей воле, быть не исполнителем их указаний, а заставить слушаться себя — вот в чем была моя задача. Только взяв в руки управление их нечестной игрой, я мог добиться цели.

Лин Эст торопливо подбежал ко мне, наступая на рассыпанные на полу розы. Осколки хрусталя трещали у него под подошвами. Наконец, наручники с лязгом упали на пол. Я с наслаждением повертел кистями рук — эти подонки надели на меня новейшие автоматические наручники, которые затягивались при каждом неосторожном движении. Потом я слез со стола, пнул наручники — они со звоном отлетели в угол — и подошел к ближайшему из заговорщиков.

— Ну? — спросил я.

Он торопливо вскочил, я сел на его место. С ними можно было разговаривать только так. Они отлично понимали язык силы.

Положение изменилось, и заговорщики поняли, что придется подчиниться. Но ритуал тяготел над ними. Им очень хотелось соблюсти форму и показать, что все идет по их желанию.

Несколько взглядов, брошенных заговорщиками на квестора, подтвердили мою догадку.

— Слушайте, Ищущие Братья! — сказал квестор, вставая. Он пытался придать своему голосу величавость, но нервы подвели старика, и торжественная формула прозвучала, как блеяние козы. — Устав Братства не допускает повторного голосования. Но ввиду исключительных обстоятельств…

Все происходило так, как предсказала девушка А. Сейчас они объявят, что добровольно принимают меня в свое проклятое Братство. Чего доброго, заставят принести клятву. Я не мог позволить им такого удовольствия.

— Заткнись! — сказал я громко. Квестор в страхе поперхнулся. — К дьяволу ваше голосование. И так все ясно.

— Но соискатель, не прошедший Обряда Причисления, не может быть посвящен в тайны… — жалобно проблеял квестор.

— Обойдетесь, — сказал я небрежно. — Тем более, что все ваши тайны я знаю.

Они смотрели на меня недоверчиво. Ничего, сейчас вы у меня запляшете!

— Тайна первая — разведать дорогу в Хранилище. Тайна вторая — найти там сына Императора (у них полезли глаза из орбит). Тайна третья — Императора арестовать…

— И убить…

— И убить. Правильно. Я тоже за кардинальные решения. Мертвый враг лучше живого друга. Тайна четвертая — посадить на трон императорского сына, с его помощью приобщившись к вечной молодости…

Они смотрели на меня с ужасом. Они были раздавлены, уничтожены. Надо было ковать железо. Они должны понять, что к ним пришел настоящий хозяин.

— Встать! — заорал я, грохнув по столу кулаком.

Сгоряча я угодил по единственной оставшейся на столе розе — той самой, что должна была означать мою смерть. Ее шипы вонзились мне в руку. Я чуть не вскрикнул, но сумел сдержаться. Однако гримаса боли напугала их еще больше. Они повскакали, роняя стулья. Я неторопливо оглядел их, поглаживая потихоньку раненый кулак. Чертова роза, как некстати она подвернулась!

— Теперь слушайте главное. Я знаю дорогу в Хранилище. Я знаю, где сын Императора. Даже больше — сейчас я говорю с вами от его имени. Он готов вступить на престол, и когда это свершится, он дарует вам всем вечную молодость… Каждый из вас будет включен в Тайный Совет Императора и получит в управление одну из провинций с правом сбора императорской десятины…

Я лгал им вдохновенно, беззастенчиво. Будь эти люди в здравом уме, они сразу заподозрили бы меня. Но их разум был ослеплен миражом вечной молодости. Они не могли мне не верить, потому что я знал то, что они только пытались узнать, рискуя поплатиться за это головами. Я принес им бесценные сведения, в погоне за которыми они уже заплатили жизнями вексиллариев и готовы были платить еще. Но вот этого-то я и не хотел допустить.

— И запомните: всякое самоуправство запрещаю. Отныне вы будете выполнять мои приказы. Через час у меня должны быть списки всех наших сторонников, всех агентов, преданных нам воинских частей, их дислокация. Решительный час наступает, и малейшая неосторожность может все погубить. Любые действия без моего приказа будут жестоко караться. А теперь приказываю разойтись! Лин Эст, через час я жду тебя со списками.

21

Снова и снова вспоминал я милую девушку А, вспоминал долгие беседы с ней, открывшие мне глаза на многое, о чем я не подозревал.

Когда она впервые заговорила со мной о Голубом зале, я оторопел. Все, что угодно, но только не это! Лишь два человека в Империи знали о моем задании — Лин Эст и Император. Конечно, ни от кого из них она не могла ничего узнать, ведь она была простой бедной девушкой, и имя ее состояло лишь из одной буквы. Я не мог даже мысли допустить, что она имеет доступ к высшим сановникам Империи.

Когда она убедилась, что я немного пришел в себя и начинаю снова соображать, она ласково сказала:

— Надеюсь, что больше не будешь думать обо мне как о помешавшейся с горя девочке. Я пришла к тебе, отец, чтобы ты помог мне и моим друзьям вернуть к жизни твоего сына и еще многих других. Мы верим тебе и просим твоей помощи.

— Что я могу сделать?

— Я скажу об этом позже. Сначала ты должен выслушать мой рассказ. Только обещай сдерживаться и не перебивать меня, потому что он будет страшен.

— Обещаю, — сказал я.

Вот что она мне рассказала.

Много-много лет назад, когда в стране правил отец нынешнего Императора, столица готовилась отпраздновать совершеннолетие наследника престола. Сын Императора много лет жил за границей, где изучил точные науки, и естественные науки, и оккультные науки, познал секреты врачевания, овладел искусством государственного управления, постиг стратегию и тактику боевых действий, и в канун своего совершеннолетия возвратился на родину. Седой Император, горячо любивший единственного сына, повелел устроить грандиозное празднование. Несколько дней подряд над городом горели фейерверки, на площадях столы ломились от яств, гремели пушечные салюты, и ни днем, ни ночью не утихал веселый карнавал. Люди в праздничных одеждах пели и плясали, подкрепляя свои силы здоровым сном и бесплатной обильной пищей, воспевая щедрость Императора и красоту и ученость его сына.