Ошибка доктора Данилова - Шляхов Андрей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Рокировочка-то опасная, Раиса Ефимовна, – заметил Данилов. – Обиженный опытный начмед может запросто подвести неопытного главного врача под монастырь. Буквально на ровном месте.
– Свете не на что обижаться, ведь ее сын учится в аспирантуре у Говоркова, – объяснила Ряжская. – Мамина понятливость поможет сынуле быстро выйти в доценты. Говорков же не дурак, он все наперед просчитывает.
– Поговорил с вами – и словно пелена с глаз спала, – сказал Данилов, понимавший, что сухого «спасибо» Ряжской будет недостаточно. – Вы мне просто новый мир открыли, Раиса Ефимовна, и я вам за это премного благодарен.
– Заглядывайте ко мне на кофеек, и я вам еще много чего открою, – игривым тоном пообещала Ряжская.
– Непременно, – ответил Данилов, подумав о том, что один-два раза в месяц можно и заглянуть, ради поддержания хороших отношений со столь ценным источником информации, который сходу выдает полный расклад, да еще и с комментариями.
Доктор Ватсон, получив подобную информацию, сразу бы воскликнул: «Все ясно, Холмс! С такой поддержкой Менчик мог позволить себе все, что угодно, в том числе и принуждение врачей к использованию аппаратов с неисправными датчиками!».
Да, на первый взгляд так оно и есть. Более того – лет десять назад Данилов так бы и подумал, но административная работа в Севастополе существенно расширила его кругозор и научила разбираться в карьерно-бюрократических тонкостях.
С одной стороны, Ватсон прав – в случае чего Менчик может рассчитывать на поддержку своего тестя. Но, с другой стороны, у Говоркова должно быть много врагов, ведь вся эта начальственная верхушка представляет собой большой клубок змей, постоянно грызущихся друг с другом. В лице тестя Менчик имеет довольно крепкий тыл, но от подстав ни он, ни Говорков не защищены, и любой их промах будет раздут недругами до вселенских масштабов. Так что первым делом Говорков должен был вдолбить зятю в голову правило: «не подставляйся никогда, помни, что ты ходишь по тонкой ниточке над бездной». А следом вбить второе: «рестарта в реальной жизни не бывает». Только после этого можно начинать продвижение молодого человека к сияющим карьерным высотам.
Опять же, должность главного врача огромной новой больницы представляет собой весьма лакомый кусок, на который зарятся многие. Менчика пока только прочат в главные врачи и не факт еще, что он им станет, но уже то, что он претендует на эту должность, привлекает к нему пристальное внимание со стороны потенциальных конкурентов и их покровителей. Стоит только Менчику оступиться – и со всеми радужными надеждами можно будет распрощаться навсегда. Нет, он рисковать не станет. Вдобавок, с таким тестем, как Говорков, заявки Менчика на аппаратуру должны удовлетворяться мгновенно, по принципу: «утром заказал – вечером привезли». И заведующие отделениями у молодого карьериста тоже должны ходить по струнке…
«Все это выглядит логичным, но только факты имеют ценность», сказал бы сейчас Шерлок Холмс.
– Знаешь ли ты что-нибудь о больнице имени Филомафитского? – спросил Данилов у Елены за чашкой кофе, завершающей прожитый день.
– Ничего плохого не слышала, – ответила жена. – А что?
– Хотелось бы иметь представление, как там организована наша служба, да и вообще о всех тамошних порядках в целом, – ответил Данилов. – Для правильной оценки событий мне нужно представлять, на каком фоне они происходили.
– Я хорошо знаю заведующего приемным отделением Антоняна. Хороший мужик, вменяемый. Могу свести тебя с ним…
– Мне как члену экспертной комиссии, разбирающей случай в больнице, не следует общаться с ее сотрудниками, – объяснил Данилов. – В уголовно-процессуальном кодексе сказано, что эксперт не вправе самостоятельно собирать материалы для экспертного исследования. Но я же не занимаюсь сбором конкретных материалов. Мне просто хочется получить общее представление… Поможешь?
– Данилов! – Елена недоверчиво покачала головой. – С каких это пор ты начал ловчить? Это на тебя совсем не похоже!
– Я не ловчу, а исправляю ошибку следователя, которая не подумала о том, о чем подумал я, – Данилов пристально посмотрел в глаза жене. – Мне приходится действовать окольными путями ради быстроты и достоверности. Не знаю, сколько именно займет получение информации через суд, но подозреваю, что дело затянется. К тому же, в разговоре с хорошим знакомым из числа коллег, человек будет откровеннее, чем во время дачи показаний в суде.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})– Действовать окольными путями – это и есть ловчить! – стояла на своем Елена. – Но ты не думай, что я тебя осуждаю, я просто удивляюсь и даже немного радуюсь…
– Чему радуешься? – не понял Данилов.
– Тому, что ты становишься дипломатичным, – Елена потянулась через стол (дело было на кухне) и ласково взъерошила Данилову волосы. – Нельзя же все время переть по одной колее, будто трамвай.
– Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется,[19] – Данилов притворно нахмурился. – Мы с тобой прожили вместе уйму лет, и я только сейчас узнал, что все эти годы ты сравнивала меня с трамваем! Как ты могла?!
– Знал бы ты, что я иногда о тебе думаю, так не обижался бы на «трамвай»! – усмехнулась Елена.
Приставать к жене с уточнениями Данилов не стал. Он вообще не любил ворошить старое. Как говорила мать: «что было – то было, а что есть – то есть». Тем более, что деловой разговор пока еще не был завершен.
– Заодно наведи справки у твоего Антоняна об анестезиологе Сапрошине, – попросил Данилов. – История-то громкая, так что твое любопытство будет выглядеть вполне уместно. Что за человек, хороший ли специалист, ну и вообще. Казенные характеристики – это одно, а мнение коллег – совсем другое.
– А разве это не будет нарушением правил? – Елена хитро прищурилась. – А, Данилов? Ты, вообще, кто – следователь или эксперт?
– Определять вину человека, не имея представления о его личности, все равно что ставить диагноз, не видя пациента, – ловко вывернулся Данилов. – Я хочу разобраться, виноват ли Сапрошин, или его просто делают виновным. С чисто медицинской точки зрения до правды не докопаться, поскольку записи анестезиолога и хирурга просто идеальны, хоть в учебники вставляй в качестве примера. Но пациент умер от воздушной эмболии мозговых сосудов, причем после операции он не приходил в сознание, так что вариант с введением воздуха в сосуды в послеоперационном периоде не проходит – виноваты хирурги или анестезиолог. Я внятно излагаю?
– Более чем, – ответила Елена. – А зачем тогда вообще суду понадобилась ваша экспертиза?
– Для подстраховки, – Данилов многозначительно посмотрел на жену. – Мне председатель комиссии так и объяснил. И я могу предсказать, каким будет заключение комиссии – хирурги сработали правильно, виноват анестезиолог, использовавший неисправный «насос». Но по записям Сапрошина в истории болезни видно, что он человек дотошный, не пофигист. Пофигисты пишут небрежно, даже если переписывают историю для прокурора, то все равно небрежность видна. А у Сапрошина никакой небрежности нет и в помине, ничего не упущено, каждое слово стоит на своем месте. Врача же видно по тому, как он пишет. Ты со мной согласна?
– Согласна, – кивнула Елена. – Дай мне карту вызова, и я тебе сразу скажу, насколько хорош заполнивший ее врач. Мелочи выдают человека с головой. Как сказано в Евангелии: «Верный в малом и во многом верен; а неверный в малом неверен и во многом».[20]
– Заодно и про профессора Раевского спроси, – добавил Данилов. – Для полноты впечатления.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})– Это называется: «бабушка, дай воды напиться, а то так есть хочется, что и переночевать негде»! – рассмеялась Елена. – Наглеешь на глазах! Может тебе еще из департамента личное дело главного врача выкрасть?
– С этим повременим, – усмехнулся Данилов. – Но если что, то буду на тебя рассчитывать. И учти, что моя судьба полностью в твоих руках, ведь я не вправе разглашать данные, ставшие мне известными в связи с участием в уголовном деле в качестве эксперта. Судья предупредила меня под расписку, что за это можно получить два года исправительных работ или три месяца ареста.