Дочь моего мужа - Эмма Робинсон

кредита. Который сказал мне… – её голос начал дрожать, горло сжалось, но она всё равно отмахнулась от него, когда он потянулся к ней.

– Который сказал мне, что я намного лучше, чем я себя считала, что я могу доверять тебе, что ты… – Рыдание вырвалось из ее горла. Было отвратительно невыносимо плакать, когда она была так зла, когда она хотела рассказать ему, в каком безумном бешенстве она была прямо сейчас.

Джек всё ещё стоял перед ней.

– Я не знаю, что ещё я могу сказать, кроме того, что мне невероятно жаль, Бекка.

Она видела слезы и на лице Джека, и это только усилило ее гнев.

– Тебе должно быть не просто чертовски жаль! Так нечестно, Джек. Я не хочу детей. Я никогда не хотела детей. Годами люди говорили мне, что я передумаю. Покровительственно кивали мне. Думали, что со мной что-то не так. Но дело не в этом. Я просто не хочу детей. И ты сказал, что тоже не хочешь детей, – она подняла руку, не давая ему перебить себя. – А потом, прошлой ночью, я узнаю, что у тебя есть ребенок. У тебя есть ребенок, о котором ты ничего не знал. Устраиваю ли я скандал? Нет. Я этого не делаю. Я стараюсь быть хорошим человеком. Я стараюсь быть спокойной. Это не его вина, говорю я себе. Он в таком же шоке, как и я.

– Я и был в шоке. Я не… – Джек сложил руки перед собой, как будто молился.

Она снова подняла руку. – А сегодня вечером я узнаю, что, нет, ты не был так шокирован, как я, потому что, хэй, на самом деле, ты мог что-то подозревать, но решил не вдаваться в подробности. Для тебя не было важно, что где-то может быть женщина, воспитывающая твоего ребенка.

Он открыл было рот, но блеск её глаз заставил его тут же закрыть его.

– Честно говоря, я даже не могу сейчас вдаваться в подробности, потому что всё это просто не умещается у меня в голове. Прямо сейчас я должна принять во внимание тот факт, что в твоей жизни есть ребенок, и – если я хочу остаться с тобой – я должна признать, что в моей жизни тоже есть ребенок. Я буду честна с тобой: если бы у тебя был ребенок, когда мы только встретились, я бы держалась подальше, потому что – лично для меня – ребенок это сложно. Это хлопотно. Это не то, чего я хочу.

Все ее тело дрожало. Это походило на отложенный шок. Лицо Джека было пепельно-серым, когда он снова потянулся к ней, но она оттолкнула его, ее горло сжалось так сильно, что она едва могла говорить. Они никогда раньше так не ругались. Она ненавидела конфликты и ненавидела терять контроль. В ее голове, в ее сердце было слишком много всего, она не могла понять, к чему это её приведёт. Что, черт побери, она собиралась делать?

– Я не могу… Я просто не могу сейчас об этом говорить. Я иду спать. Поскольку комната для гостей занята, ты можешь спать здесь, внизу.

На следующее утро Ребекка задержалась в постели нехарактерно допоздна, даже для воскресенья, пытаясь осмыслить всё, что произошло с вечера пятницы. Прежде чем поговорить с Джеком, она хотела составить план, список вопросов, повестку дня. Он принес ей кофе в постель и пробормотал, что Кара рано утром поехала в свою старую квартиру, чтобы собрать вещи. После прошлой ночи она, вероятно, хотела съездить туда и вернуться до того, как они передумают разрешать ей остаться. Когда он предложил пообедать жареным мясом в местном пабе, Ребекка вместо этого выбрала суши-ресторан на другом конце города. Джек ненавидел суши.

Преимущество суши-ресторана было в том, что там приходилось сидеть бок о бок – легче было не смотреть на него. Его полное страдания лицо только раззадорило бы ее еще больше. В течение пяти минут они оба сидели и смотрели, как мимо проплывают разноцветные миски. Ребекка сосредоточилась на том, чтобы сорвать бумагу со своего набора палочек для еды.

– Напомни мне еще раз, как вы с Карой познакомились.

Джек кашлянул и заерзал на стуле. Это была еще одна вещь, которую он ненавидел в этом ресторане – неудобные сидения.

– Ну, как я уже говорил, мы познакомились в ночном клубе. Я был с парнями, она с подругой. Мы разговорились. Ты знаешь, как это бывает.

Она почувствовала, как он вздрогнул, когда она разделила палочки для еды.

– Ты должен мне больше, чем это, Джек. Если Кара станет частью нашей жизни, мне нужно знать, какие у вас были отношения. Насколько это было серьезно. Они раньше говорили о своих прошлых отношениях, но редко обсуждали своих бывших. Когда она призналась, что разорвала длительные отношения со своим прошлым парнем после того, как обнаружила, что он изменял ей – и не единожды, – Джек был в ужасе. Обнимая ее, он пообещал, что никогда не причинит ей боли, никогда не будет лгать или рисковать их отношениями. А теперь? Повторялась ли история?

Несколько мгновений он не отвечал. Ребекка проигнорировала тот факт, что он смотрел на нее, и протянула руку, чтобы взять желтую миску с маки из авокадо. У нее перехватило горло, но она зажала одну между палочками и отправила её в рот.

Джек последовал ее примеру, возможно, чтобы выиграть немного времени, и взял миску с жареным рисом, который он гонял по миске пластиковой вилкой. В конце концов, он заговорил.

– Ну, она привлекла мое внимание, потому что она была, ну, очевидно, очень привлекательной, – он взглянул на Ребекку, чтобы оценить ее реакцию. – Ты уверена, что хочешь знать все подробности?

Неужели он думал, что она будет ревновать? Это было очевидно: Кара была очень привлекательной. Возможно, слишком худой, но определенно привлекательной. Она проглотила ролл почти целиком.

– Продолжай.

Джек уставился на цветок в ее жасминовом чае, наблюдая, как тот раскрывается.

– Думаю, это было еще и потому, что она была… Не знаю, в ней было что-то особенное. Она была другой. Женщины, с которыми я встречался до того времени, все были определенного типа. Частная школа. Очень уверенные в себе. Кара тоже была уверена в себе, но в ее уверенности было что-то еще. Она была какой-то… хрупкой, наверное.

Это было больше похоже на Джека, которого она знала. Оберегающий и заботливый. Тем летом, во время отпуска в Греции, ей пришлось отговаривать его от того, чтобы приютить трехногую собаку, которая следовала за ними домой с пляжа. У него было