Русский вид. Медведь - Регина Грез

теперь ничего не изменить. И никто не пришел мне на помощь. Нас предали, бросили в эту бойню, как скот. Но я смог выжить, и теперь я животное, тебе ясно?

– Нет… простите…

Брок наигранно рассмеялся.

– Я могу убить тебя и приготовить себе на ужин, если захочу. И мне ничего не будет за это дело. Я вне человеческих законов и правил морали, как все дикие звери. У меня особый статус. Я уникален! А вас, обычных людишек много, как тараканов в бараке. Ну, что – страшно тебе? Сейчас ты умрешь, девочка Маша. Боженьке будешь молиться или желания какие-то есть напоследок…

Мужчина тряхнул головой, и Маша увидела, как с его темных волос разлетаются капли воды. Он положил большую ладонь ей на плечо и, сжимая стальными пальцами ткань ветровки, наклонился к лицу. На миг перестав дышать, она увидела совсем близко почерневшие от ненависти глаза и оскаленный рот. Из горла мужчины вырвалось глухое звериное рычание. Перед ней наяву стояло чудовище из снов.

– Да, это ты… Вот и все…

Она вдруг почувствовала странное спокойствие и безразличие ко всему, что с ней происходит. «Пусть уже поскорее закончится, не будет больше дурных снов, ненужных пробуждений, настроев и самоуговоров, боли и слез. Ничего больше не будет, как и меня самой».

– Только сделай это быстро, пожалуйста, – прошептала Маша, глядя на него со слабой, почти благодарной улыбкой, – я ни в чем перед тобой не виновата, не мучай меня.

Она закрыла глаза и облегченно выдохнула. Она честно старалась справиться, Богу не в чем будет ее упрекнуть. Маша уже не видела, как выражение ярости на лице мужчины неожиданно сменилось раздраженной гримасой.

В голове Брока тоже пронеслось давнее воспоминание, казалось, похороненное памятью навсегда. То, что он точно хотел бы забыть. Он вдруг снова почти реально ощутил холод стальных прутьев, которые безуспешно пытался выдернуть, вспомнил разрывающее его изнутри чувство голода.

Потом резкий укол, – в него снова выстрелили какой-то препарат. Через пару мгновений кровь его будто воспламенилась, разливая по всему телу волну огненной лавы, мучительно пожирающей его плоть. Он катался по железному полу, яростно раздирая ногтями лицо и грудь, а потом услышал скрежет поднимающейся решетки двери.

– Gut, gut, russischer Bär! – проскрипел рядом ненавистный до жути голос.

В его клетку втолкнули кого-то еще и быстро опустили решетку. С трудом повернув голову, Брок увидел в трех шагах от себя окровавленного голого человека. Тот вскоре приподнялся и медленно отполз к стене клетки, а потом сел, привалившись к ней боком.

Единственный полуоткрытый глаз человека в упор без страха смотрел на обезумевшего Брока. На месте второго глаза была черная яма с запекшейся кровью вокруг. Гость с явным усилием разлепил обезображенные черными рубцами губы и тихо сказал:

– Я немного понимаю немецкий. Я знаю, ты свой, ты наш. Они тебя какими-то препаратами травят, а меня рвут на части вторые сутки. Убей меня быстро, брат, избавь от муки, тебе зачтется. Только потом не ешь мое мясо, они хотят снимать это как кино. Ты ж не животное, ты ж наш, советский…

Человек захрипел, закашлялся кровью и повалился на бок. Что было потом… Невероятным усилием воли Брок подавил воспоминания. Круто развернувшись от Маши, он с размаху ударил кулаком в деревянную стену возле камина. Дерево хрустнуло, и жгучая боль в стиснутых пальцах заставила Брока, наконец, вернуться в себя.

– Уходи… Слышишь? Скорее уходи отсюда. Пока я не передумал.

Глава 4. Ночь в лесу

Еле передвигая ослабевшие ноги, Маша поплелась к двери и только оказавшись на крыльце, поняла, что оставила внутри у порога свои кроссовки. Вернуться в дом за обувью казалось невозможным, а броситься босиком в темноту и ливень чужого леса не хватило решимости.

Без сил Маша опустилась на верхнюю ступеньку крыльца и, обхватив холодными пальцами резные столбики перил, прижалась щекой к влажному дереву. От прямых потоков дождя ее спасал козырек веранды.

Когда Брок понял, что нечаянная гостья ушла, его охватило еще большее раздражение, к которому примешивались нотки досады. Девчонка слишком легко сдалась.

«Какие инструкции дал ей Алекс, почему она так быстро сбежала, не попробовав никак успокоить его. Неужели настолько испугалась? Почему Алекс отправил к нему совершенно не подготовленного человека?»

И вот теперь молодой женщины в его доме нет, но запах ее все еще дразнит Брока. Он вдруг заметил у дверей ее обувь и смутное чувство вины коснулось сердца. "Промокнет и заболеет…"

Брок решительно шагнул к порогу и распахнул дверь. Услышав за спиной шум, Маша тут же попыталась подняться, уцепившись за перила. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга: хозяин мрачно изучающе, Маша – изо всех сил стараясь скрыть новый приступ страха. Наконец Брок хрипло проговорил:

– Можешь войти. Я ничего тебе не сделаю, даже пальцем не трону. Переждешь здесь ночь, а на рассвете отведу в поселок.

– Ну уж нет, я лучше здесь посижу. Снова рычать будешь, – вырвалось вдруг у Маши.

– Я не шутил, когда говорил, кто я есть, – огрызнулся Брок.

«Надо же, у девчонки голос прорезался, даже смеет перечить!»

– Можно, я посижу здесь до утра, не буду тебя беспокоить? – ее голос срывался и заметно дрожал.

На мгновение Брок засомневался. Хорошо, пусть сидит, сколько вздумается, но он-то что будет делать дома один, зная, что на его крыльце мерзнет милая девушка с большими карими глазами…

Решение пришло скорее по воле чувств, чем прагматичного разума.

– Ладно, заходи в комнату или я тебя силой затащу.

Немного поколебавшись, Маша вернулась в неприветливое жилище, с опаской поглядывая в сторону его владельца. Подошла к знакомому дивану и села в уголок, чинно сложив руки на коленях. Наблюдая за ней, Брок испытывал множество незнакомых или позабытых эмоций.

Но одно для него было ясно – ее присутствие больше не вызывает злости. Стараясь не смотреть на гостью, Брок опустился на колени перед камином и принялся разводить огонь, в ответ Маша медленно отползла в противоположный угол дивана, подальше от него. Заметив ее перемещение, Брок усмехнулся уголками губ.

«Девчонка все-таки боится. Это хорошо».

Подступала глухая полночь, дождь заметно ослабел, хотя явно не собирался прекращаться. В полумраке комнаты уютно потрескивали поленья, Брок сидел на полу, отвернувшись от Маши и глядел на огонь. Она же не могла отвести взгляда от его широкой спины, обтянутой черной растянутой майкой.

Какое-то время Маша раздумывала, стоит ли вообще начинать какой-то разговор с этим странным мужчиной.

– Ну, что ты молчишь? – не выдержал Брок