Резонанс - Корнев Павел

Стоило только присмотреться к светлым пятнам, и следом начала вращаться вся комната, а потом и кушетка подо мной, но её движение выбивалось из общего ритма, и этот диссонанс вызывал столь сильное ощущение дискомфорта, что даже затошнило. Захотелось раскинуть руки и замедлить вращение, но тело мне больше не повиновалось, тогда попытался, будто находясь во сне, изменить окружающую действительность силой собственной воли. И – сработало!

Часть светлых пятен прекратила вращение, замерла на месте, словно сработал эффект стробоскопа. Постепенно начали замирать и другие солнечные зайчики, они сливались, становились всё крупнее и ярче, пока не осталась лишь единственная точка.

Эпицентр.

Я и раньше существовал в одном ритме с ним, но только сейчас сумел это осознать и ощутить переполнявшую окружающую действительность энергию.

Точнее – сверхэнергию.

Больше мне не составляло никакого труда дотянуться до неё, теперь я был способен использовать её по своему собственному усмотрению. Ну или по крайней мере – обладал возможностью для соответствующей попытки. Ещё бы только разлепить веки…

Когда я открыл глаза, бледный и потный ассистент жадно хлебал чай.

– Абсолют и негатив. Макар Демидович, типичный негатив! Меня всего проморозило!

– Если и так, то ничего типичного тут нет! Абсолюту трёх кубиков никак хватить не могло, а при подстройке негатива температура градусов на десять упала бы. Но я на истину в последней инстанции не претендую, подозрение поставим, – возразил дядечка, сделал в моей учётной книжке какие-то пометки и сказал: – Попробуйте сесть. Ну как, голова не кружится?

– Нет.

– Ведро за ширмой.

«Какое ещё ведро?» – собирался спросить я, но рвотный позыв расставил всё по своим местам.

Ведро! Где это чёртово ведро?!

Я метнулся за белую занавесь, избавился от полупереваренного завтрака, умылся у рукомойника, вытерся висевшим тут же полотенцем.

– Биение энергии ощущаете? – уточнил хозяин кабинета.

– Ага.

– Тогда идите в двадцать четвёртый, а далее по предварительному расписанию.

С учётной книжкой в руке я дошёл до названного кабинета и заглянул в распахнутую настежь дверь. Оказалось открыто и окно, и даже так в комнате пахло чем-то горелым.

– Разрешите?

Подтянутый господин с щегольскими усиками и прилизанными волосами вдавил в пепельницу окурок и поманил меня к себе, забрал медицинские записи, ознакомился с ними и сказал девушке в белом халате:

– Марина Сергеевна, коллеги просят клиническую картину прояснить. Проведите двойной тест, будьте так любезны, – попросил он, доставая из жилетного кармашка золотую зажигалку.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – предложила девушка со слишком жёстким и строгим, поэтому не очень-то симпатичным лицом, и попросила закатать рукава, а после нахмурилась. – Это у вас откуда?

Внимание её привлёк синяк, охвативший багровым браслетом левое запястье, пришлось пояснить.

– Повезло, что не оторвали, – хмыкнул щёголь, раскурил новую папиросу и протянул её помощнице, та затянулась и ткнула меня в руку ярко вспыхнувшим угольком.

– Ай, блин! – вскрикнул я и от неожиданности даже вскочил на ноги. – Совсем обалдели, что ли?!

– Сядьте, молодой человек! – грубоватым и не слишком-то женственным потребовала девица и положила папиросу в пепельницу. – Придётся немного потерпеть. Да садитесь же! Мы теряем время!

Я немного поколебался, но всё же поднял опрокинутый стул и опустился на самый его краешек. Медсестра откинула крышку алюминиевого чемоданчика и выбрала из заполнявших его стеклянных цилиндров схожий диаметром с папиросой. Вставила трубку в непонятное устройство, поднесла то к моей руке и предупредила:

– Будет немного больно, потерпите.

Но нет, когда сиреневой вспышкой мигнул выброс сверхэнергии, никаких особенно неприятных ощущений я не испытал, да и по размерам новый ожог оказался заметно меньше первого.

– Вот молодец! – похвалила медсестра и приложила к запястью обычную на вид линейку. – Тридцать процентов от нормы! – объявила она, измерив диаметр пятнышка опалённой кожи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Щёголь хмыкнул.

– До нижней границы десятого витка дотянул? Нетипично.

Он внёс данные в учётную книжку, а его помощница сноровисто наложила на моё обожжённое запястье повязку. Этим делом не ограничилось, и кожу на правой руке повредили сразу в двух местах – поцарапали обычным скарификатором и для сравнения надсекли устройством для фокусировки сверхэнергии. Больно не было, точнее – не было больно, пока ранки не обработали медицинским спиртом, а там аж перекорёжило всего.

– Зайдите к нам перед двадцать первым кабинетом, – попросил напоследок щеголь. – Только обязательно – нужно будет скорость регенерационных процессов оценить.

Я кивнул и отправился восвояси, будто неудавшийся самоубийца – с повязками сразу на обоих запястьях. Рядом с двенадцатым кабинетом в гордом одиночестве подпирал стену Аркаша, он перехватил мой удивлённый взгляд и пояснил:

– Ингу жду. – О повязках спрашивать не стал, у самого были забинтованы обе руки.

Пару минут спустя к нам вышла Инга, и сразу вспыхнула красная лампочка над дверью, а по зданию разлетелся пронзительный звонок. Реакция последовала незамедлительно: двое дюжих санитаров выкатили из служебного помещения каталку и чуть ли не вприпрыжку помчались с ней по коридору. Они сходу влетели в кабинет и очень скоро вывезли оттуда рыжего Антона – тот выглядел слегка ошалелым, обе его кисти оказались замотаны бинтами.

Инга заглянула в дверь и с нескрываемой тревогой спросила:

– Что с ним?

– Пустяки, кипятком ошпарился! – беспечно отмахнулся аспирант, ответственный за бак с водой, и обратился к товарищу: – Представляешь, за один подход вскипятил! Самородок, чтоб его черти драли!

Я нерешительно помялся на пороге, потом шагнул в заполненную паром комнату.

– Можно?

– А, снова ты! Заходи! – Аспирант залил в бак новую порцию воды, сверился с показанием градусника и поправил уже внесённую в мою учётную книжку температуру. – Приступай!

Я опустил кисти в бак и спросил:

– А что делать-то?

– Просветления достиг, так? Ну вот! Тянешься к силе, копишь в течение десяти секунд и выплёскиваешь в воду. Сразу только не останавливайся, вываливай, сколько сможешь. Понял?

– Э-э-э…

– Да что сложного-то? Надуваешься как воздушный шар и сбрасываешь давление в воду. Только не давление, а тепло.

Парень достал спортивный хронометр с секундомером и выжидающе уставился на меня, а я зажмурился и обратился к едва уловимому присутствию сверхсилы, уловил её напряжение и коротко выдохнул:

– Готов!

– Поехали!

Усилием воли я изменил плавный ток энергии, завёл её в себя и попытался удержать, не смог, тогда, повинуясь какому-то наитию, раскрутил подобно волчку. И – сработало!

Давление начало стремительно нарастать и распирать меня изнутри, в груди разгорелось пламя, как если бы пытался слишком долго задерживать дыхание, по жилам потёк жидкий огонь, из глаз – слёзы.

– Жги!

Команда оказалась как нельзя более кстати – бешеное вращение пошло вразнос, и я едва успел вытолкнуть бушевавшую во мне силу вовне, прежде чем та сама вырвалась наружу неконтролируемым потоком.

Боялся обвариться, но вода лишь чуть нагрелась. Это немного даже разочаровало, но вместе с тем я испытал ни с чем не сравнимое облегчение. И по причине того, что больше не рвала бушевавшая внутри энергия, и от первого наглядного подтверждения собственных сверхспособностей.

Сознание оставалось ясным-ясным, а вот организм к подобным перегрузкам оказался откровенно не готов. Рубаха на спине взмокла, в ушах застучала кровь, ноги начали подгибаться. Попытался выпрямиться – и едва не упал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Иди к лампочкам сядь! – потребовал аспирант и попросил коллегу: – Обработай его пока!

Когда я плюхнулся на окружённый металлической рамкой табурет рядом с коробом радиоприёмника, в его динамиках прибавилось хрипов и шумов, но не слишком заметно, да и лампочки мигнули лишь раз или два.