Донор - Вера Петрук

– Контейнер стоял здесь? – хрипло спросила она, показывая на низкую тумбу, накрытую пленкой. Джорд кивнул, удивленно подняв бровь. Мол, как догадалась?

Это было нетрудно. Стол фонил так, что ее проголодавшийся мозг судорожно сжался, пытаясь уклониться от атак хищных галлюцинаций. След «Сердца» был похож на солнце, которое уменьшили в размерах и запихали в тесную комнату – от яркого света гасло все, что попадало в область эмоционального щупа Юджин.

Ей потребовалось пара минут, чтобы привыкнуть к огню, оставленному веществом. Наконец, из павильона исчезли Джорд и остальные сканеры, а на фоне огня стали вырисовываться блеклые тени тех, кто присутствовал в комнате восемь дней и десять часов назад – примерное время кражи. Семь человек были спокойны и сосредоточены. Они занимались привычными делами, и хотя в настроениях людей мелькали разные нотки – от легкой тревоги до небольшой растерянности – все они были связаны с непосредственными обязанностями. На этом этапе «палитра» воров ничем не выделялась. То ли шпионы спокойно и сосредоточено готовились к операции, то ли использовали какую-то незнакомую защиту от подобных «прощупываний».

Подумав, Юджин мысленно «вышла» из комнаты, распространившись на три этажа лаборатории – предел ее возможностей. Диапазон эмоций расширился, но в них по-прежнему преобладало спокойствие. Юджин «прошлась» по охране, не заметив следов волнений или тревог, вызванных чем-то подозрительным. Профессиональная настороженность, готовность реагировать, внутренняя уверенность, что «в мою смену точно ничего не случится» – ничего более. Почувствовав яркий, почти ослепительный всплеск на нижнем уровне, эмпат мгновенно перенеслась в уборную, где наткнулась на два тела, слившихся в любовном экстазе. Подумав, что это вряд ли имеет отношение к делу, Юджин вернулась обратно в павильон. И вовремя.

В эмоциональной «палитре» комнаты по-прежнему царило спокойствие, но кое-что изменилось. Вместо семи свечей, отражающих людей, теперь горело только три, не считая маленького солнца в контейнере. Остальные четыре сотрудника оказались «погашены» – то же случилось и с другими учеными в лаборатории. Юджин не могла вернуться назад, чтобы понять, когда именно это произошло, но была уверена в одном: люди не успели ничего почувствовать. Только что они думали о перерыве на обед, неудавшемся эксперименте, начальстве, семье, а в следующий миг их «выключили» – навсегда. Юджин ощутила кислый привкус во рту. Она не любила, когда умирали люди.

Сканер не могла понять, что за оружие использовали воры, но теперь знала, что в лаборатории действовала не маленькая армия, как считали менталисты, а всего трое. Юджин вцепилась в их «палитру», как путник, ослепленный снежным бураном, в веревку впереди идущего. Увы, фон воров был скучен и пресен. Ни удовольствия от выполненной работы, ни эйфории от достигнутой цели – только прежние спокойствие и уверенность. Она уже стала подозревать, что трое были роботами, когда в ровном, белом свете «Сердца» вдруг появились пятна пустоты, быстро заполняющиеся вселенским хаосом. Яркая вспышка боли, и один из троих окунулся в бездонное море паники. Такого сильного страха Юджин не встречала даже у маниохов, попадавших в ее поле внушения. «Палитра» воров разделилась, покрывшись полосами ужаса с одной стороны и непонимания – с другой. Похоже, у них случился разлад, потому что пятно страха вдруг выбежало из комнаты и резко рвануло к верхнему этажу. К нему же прилип и фон «Сердца», полыхающий едва ли не ярче прежнего. Двое других бросились за первым. Теперь их «палитры» переливались всеми оттенками тревоги и беспокойства. В операции что-то пошло не так. Три пятна – одно убегающее и два преследующих его – выделялись среди мертвого царства лаборатории так же отчетливо, как капли воды на раскаленном песке. Они шипели и грозили исчезнуть в бесконечности каждую секунду.

Юджин бросило в пот. Оттолкнув стоящего на пути Джорда, она рванула вслед за тенями прошлого. Послышались отдаленные крики, в нее врезалось чье-то тело, но сканер, боясь разорвать хрупкую связь, мчалась вперед, не обращая ни на что внимания. Перед глазами стояли три неясные фигуры, и, прежде всего, та, которая бежала впереди вместе с «Сердцем». От тени все также веяло страхом, но теперь в ней появились нотки растерянности, замешательства и… обреченности?

Лестничный пролет, коридор, окно, узкий козырек, зимний ветер, снова комната, снова поворот. Юджин гналась за прошлым, как творец, пытающийся поймать ускользающую музу. Предчувствие неудачи не обмануло. Уткнувшись в тупик, она заметалась по узкой площадке. Со всех сторон вздымались равнодушные стены, но эмпат чувствовала, что след еще не потерян. Где-то наверху блестели тени ее добычи: одна, по-прежнему окутанная венцом испуга, остальные – несущие гордое знамя ярости и негодования.

Задрав голову, Юджин уставилась на решетку вентиляционного отсека, но лаз был слишком узким даже для нее. И тем не менее она была уверена, что «тени» каким-то образом выбрались на крышу. Ей нужна была подпитка. Нащупав своего донора, который бежал где-то на нижних лестничных пролетах вместе с Алистером и Джордом, Юджин набросила на него первую попавшуюся эмоцию – страх – и принялась жадно поглощать заструившийся эфталит. Сознание сразу прояснилось и показало четкую картину. Она выругалась. Стоило догадаться, что воры просто спустились на один пролет вниз, при этом устроив между собой потасовку. Кого-то ранили, на площадке сильно «смердило» болью.

Юджин бросилась обратно. Как это бывало в жизни, чтобы подняться наверх, пришлось спускать вниз. Окно на пролете ниже было распахнуто, впуская внутрь зимнюю стужу. То ли его забыли закрыть, что было маловероятным, то ли оно было открыто с того момента, как здесь пробегали воры. Юджин взгромоздилась на подоконник и снова выругалась. Она ненавидела высоту. Козырек крыши нависал в пяти метрах над головой, стена здания была абсолютно ровной, а у Юджин с собой не было ни одного специального устройства для лазания по таким поверхностям. Перед ней, как и перед ворами, был один путь – пожарная лестница, висящая примерно в метре перед окном и ведущая к козырьку крыши.

В другой раз Юджин подумала бы сто раз, прежде чем прыгать, но связь с прошлым с каждой секундой становилась все тоньше, и она метнулась вперед, надеясь, что леера лестницы выдержат ее вес. Ржавые пластины врезались в пальцы, которые тут же крепко сомкнулись, принимая на себя тяжесть тела. «А ведь ты привязалась к адреналину» – подумала она, чувствуя, как в груди дико стучит сердце – не от страха, а ликования. Болтаться на пожарной лестнице, слушая, как внизу шумит воздушная трасса, а наверху трещат силовые поля химзавода, было удивительно сильным ощущением.