Темпоград - Георгий Гуревич

Но в отличие от средневековых писцов, считавших доблестью смирение и самоограничение, наши послушники постоянно слышат: "Жизнь идет вперед, вперед, вперед. Открытия делаются, готовьтесь делать открытия, дарить новое, грандиозное, более грандиозное! Впереди больше, чем позади!"

Впереди больше, чем позади, и Январцев не может поставить точку на последнем элементе. Он хочет заглянуть за горизонт. Угадывать не умеет, придумывает.

А тут я подливаю масла в огонь. Я приношу ему Яккертову биографию Менделеева.

У Яккерта паренек выхватывает оси. Оси - маршруты науки, с указанием километража, пройденного в XIX, XX и XXI веках. А Менделеев рассказывает ему о закономерностях пути. Можно и угадывать, когда будет поворот и что откроется за поворотом. Лев нетерпеливо ждет повороты... Он заглядывает вперед, он торопит события.

Все мы пассажиры в Поезде Времени. Январцев из тех, кто стоит у окна. В дороге его интересует дорога".

5. ВИНЕТА. 8-23 мая

Она опаздывала, вбежала за несколько секунд до лектора, когда уже некогда было подниматься к задним рядам, пробираться к незанятому месту. Засуетилась, смущаясь, что привлекает внимание, и кинулась к Льву: "Подвиньтесь, пожалуйста". Лев сидел в первом ряду, место занял заранее у прохода, так, чтобы в перерыве быстрее выйти к столу, прежде чем другие окружат лектора с вопросами. Делать нечего, пришлось потесниться. Девушка села на краешек скамейки, раскрыла сумочку; на Льва пахнуло тонким запахом жасмина. Порылась, ничего не нашла, спросила растерянно: "У вас нет лишней катушки?" Лев с осуждением оглянулся на бестолковую девчонку, явившуюся на важную лекцию без единой катушки, протянул ей нитки для магнитной записи. Девушка заправила нитку в магнитофон, что-то у нее не ладилось, она попросила помочь. Потом справилась у Льва, как называется лекция, не расслышала, переспросила.

- Разрешите, я вам в перерыве объясню, - сказал Лев в конце концов. Лучше я выслушаю последовательно. Так я нить теряю.

Действительно, стоило слушать внимательно. Лектор говорил суховато, придерживаясь фактов, многочисленных и нелегких для запоминания. Речь шла о самом интересном для Льва - об идиоматике редких языков малочисленных народов горных стран. Своеобразная была идиоматика, а идиофонетика еще своеобразнее. Перекрикиваясь в горах, некоторые объяснялись пением, иные свистом. Слова-свистки нельзя было записать буквами на бумаге, и слушатели дружно щелкали магнитофонами. У Льва накопилась куча вопросов, и в перерыве он поспешил на трибуну, просочился сквозь кольце самых любознательных, сумел завладеть вниманием лектора. Совсем забыл о своей беспокойной соседке. Уже к концу перерыва, оглянувшись, увидел, что она терпеливо ждет его на краю скамьи.

- Я не очень поняла начало, - сказала она робко.

Выяснилось, что девушка не поняла ничего. Но не от бестолковости. Просто она была новичком в лингвистике. Сама она училась на медицинском; языки горных народов понадобились ей, чтобы поискать забытые рецепты стародавней народной медицины, отвары из местных растений, гигиенические приемы. Особенно волновала ее легенда о затерянной в Тибете долине Шангри-Ла, где люди будто бы не умирают, если не выходят за перевалы. Сказка, конечно... но, может, было что-то особенное в воде или в микроклимате этой долины. В сущности, Винете нужен был язык, а не теория языка. И Лев, бывалый лингвист, вынужден был прочесть ей добавочную лекцию - введение в сегодняшнее введение. Но девушка понимала его, это чувствовалась по репликам. Ей приятно было объяснять. Всякому учителю приятно иметь дело с понятливой ученицей. К тому же она не скупилась на восторженные похвалы:

- Вы так четко формулируете. У вас очень ясный ум. Такое прозрачное мышление, четкое, просто чертежное!

- Такие запутанные противоречия. И как это вы разбираетесь?

- Без вас я ничего не поняла бы, ничегошеньки.

Вероятно, Лев действительно объяснял толково. Как-никак он был студентом третьего курса, в голове его сложилась система знаний; новые сведения укладывались в готовый каркас. Возможно, ум его в самом деле отличался особенной методичностью, если судить по детской склонности к составлению таблиц. Но девушка могла бы и не заметить этого при первом знакомстве.

- Большущее вам спасибо, - сказала она, прощаясь. - У меня сплошной туман был в голове, сейчас хоть что-то забрезжило. Можно, я на следующей лекции сяду рядом с вами?

Они условились, что Лев займет ей место, записали номера видеофонов и разошлись, довольные друг другом.

Со стороны может показаться, что Винета явно напросилась на знакомство. Впрочем, такое могли осуждать только в прошлых веках. В XXI веке вообще не считалось предосудительным, если девушка сама предлагала дружбу. Но у Винеты не было ни тени кокетства. Она была искренна, общительна и простодушна, по-товарищески простодушна. В записной книжке странички были исписаны вдоль и поперек, места не хватало для знакомых. Пожалуй, она тоже была универсалом: Лев - универсалом в мире книжных знаний, а она в сфере общения.

Винета увлекалась спортом - играла в баскетбол, плавала, прыгала с трамплина. Среди ее друзей было множество любителей спорта и мастеров, вплоть до великой Ани Фокиной - рекордсменки мира по прыжкам в высоту. Винета увлекалась и театром - старинным, неголографическим, с живыми людьми, играющими сквозное действие, водила знакомство с театралами и артистами. Девушка любила туристские полеты в горы, на озера и просто за облаками, на маршрутах обзавелась подругами, которых надо было опекать, поддерживать, обсуждать их прически и наряды, навещать в родильных домах, тетешкаться с их младенцами, поддерживать в дни сердечных невзгод. (Увы, сердечные невзгоды встречались даже в совершенном обществе будущего.) Неутомимая, неунывающая и неизменно жизнерадостная, Винета была всеобщей утешительницей; даже специальность выбрала утешительскую - собиралась стать медиком-гериатром. И это прибавило ей еще и друзей-пациентов, солидных и многословных пенсионеров, охотно рассказывавших молоденькой девушке о своих недугах и уверявших, что Винета лечит их куда лучше прославленных профессоров.

Спортсмены, театралы, подруги, больные, еще соученики. В алфавитной книжке Винеты Лев сначала занял очень скромное место. Записан был на букву Я, но не как личность - Январцев, а в строчке "Языки".

Но сам он воспринял новое знакомство как событие чрезвычайной важности. Воспитатели так и не смогли преодолеть его главного недостатка самолюбивой замкнутости. Самолюбие обрекало его на одиночество. Расспрашивать товарищей он стеснялся: как это он обнародует свою беспомощность! В результате книжную мудрость Лев одолел, на людях же был молчалив и мрачен. Зная свой недостаток, дичился, избегал общества, в особенности - общества глазастых, острых на язык насмешниц. И насмешницы его избегали, называли медведем и букой. Он был застенчив, а его считали заносчивым. Не хотел ошибаться, видите ли. Как будто есть на свете люди, которые не ошибаются.