#DUO (СИ) - Юлия Кова

И всё равно ты по — прежнему не торопишься мне отвечать, поэтому у меня есть право решать, как мне целовать тебя. И я завожу ладонь тебе на талию. Моё дыхание обжигает твой рот, и я касаюсь кончиком языка твоих губ, пробуя приоткрыть тебя. Ты отворачиваешься. Но я упрям, поэтому обязательно повторю это позже. А пока я опускаю лицо к изгибу твоей груди. Мой бог, как сладко ты пахнешь…

Твои ладони становятся влажными, а сердце ускоряет ритм. И я возвращаюсь к твоим, теперь уже приоткрытым, губам. Я чувствую твоё дыхание, и проникаю в твой рот. Я знаю, как творить с тобой чудеса, ведь мой талант — это изобретательность. Сила, с которой я впиваюсь в тебя, решает всё. Я беру тебя за подбородок и поднимаю твоё лицо в направлении нашего поцелуя. Я помню, как тебе нравилось, когда я тебя трогал. Но теперь я хочу, чтобы ты сама прижалась ко мне. И ты поддаёшься, Катя. Твоё дыхание становится рваным и перемешивается с моим… Казалось бы, всего одно движение — и ты уже моя… Но я ставлю точку и жду от тебя продолжения'.

Прочитав то, что я написал, захлопнул ноутбук. Разыскал сигареты и пулей вылетел на балкон. Стою, курю, рассматриваю пустой двор и думаю, плакать мне или смеяться? С одной стороны, 'проза', несомненно, 'удалась'. С другой, я — взрослый чувак, хозяин крупного сайта, описываю свои чувства и поцелуи. Да тот же Дьячков будет ржать надо мной, как конь над овсом, если только узнает об этом. Так может, ну её к дьяволу, эту DUO? Поставлю её роман на ленту, и дело с концом. От меня не убудет. Правда, в этом случае мне также придётся авансом признать, что я ни черта не смыслю в деле, которым я занимаюсь. А значит, выхода у меня нет. Фак. Меня 'сделали'. Она меня сделала!

Я злюсь на себя, на Бергера, на Дьячкова. На эту Катю с немыслимым псевдонимом 'DUO', так ловко навязавшую мне свою игру, и… Так, стоп. Для этой Кати я кто? Герман Дьячков или Артём Соболев? А раз для DUO я Герман, то с него и весь спрос. Конечно, рано или поздно, Катя узнает, кто я такой. Но ведь и я всегда могу сказать, что я не писал никакой 'прозы'? Например, совру, что нанял автора, вот и весь сказ. И кстати, подобное 'творчество' может сблизить нас с Катей раньше и проще, чем я себе распланировал.

От этой мысли у меня повышается настроение. Щурясь на яркое солнце, с удовольствием докуриваю сигарету, возвращаюсь в комнату, сажусь за стол. Вычитываю текст и, ощущая себе Пелевиным, Остером и Николаем Глазковым в одном лице, направляю Кате своё первое произведение.

'Ловите, Катя, — пишу я. — С Вас — продолжение. Две тысячи знаков и полтора часа времени'.'

— 2—

21 мая 2016 года, суббота.

'Да кто он такой, этот Герман Дьячков? Нет, он, конечно, не мастер любовного жанра, но то, что прочитала я, меня несомненно тронуло. И если откинуть романтику, чувственность и включить рассудок, то разум подсказывает мне: Дьячков знает, как управляться с женщинами. А ещё — он провокатор. Приняв пари, он всё‑таки меня обставил, навязал свои правила игры и быстро поднял ставки. И если б я хорошо разбиралась в картах, то я бы сказала, что Герман Дьячков затеял дьявольский покер. Откуда я знаю об этой игре? Ну, Димка как‑то рассказывал, что это — единственная игра, в которой не лгут, но всё — блеф и притворство. Именно поэтому 'акула' (так в покере называют настоящего мастера) никогда не делает 'бет' (ставку), если перспективы победить противника нет. Но все хорошие игроки умеют терпеливо ждать и всегда планируют свои действия. И когда видят возможность выиграть, то ставят на кон сразу всё…

Димка любил играть в покер. 'Скажи, влюблять в себя — это тоже игра?', — спросила я тогда у него. Бергер промолчал, отвёл в сторону глаза и перевёл разговор на другую тему.

И тут в мою голову приходит мысль. Я пишу Герману: 'Признаю, что этот этюд выиграли Вы. Но раз Вы подняли ставки, то мне нужна фора'.

Ответ приходит через пять минут: 'Спасибо, что не солгали. В какой форе Вы нуждаетесь, Катя? Хотите больше времени на написание этюда или мне уменьшить количество знаков?'.

'Нет, я хотела бы, чтобы Вы мне кое‑что рассказали'.

'И что Вас интересует?', — забавляется он.

'Чтобы написать о Вас, мне нужно Вас представлять. Расскажите мне о себе, какой Вы?'.

В этот раз ответ приходится ждать четверть часа. Я нервничаю, потому что время, отпущенное мне на написание этюда, безвозвратно уходит. Когда я начинаю грызть внутреннюю сторону щеки, что случается со мной только в минуты растерянности, приходит ответ: 'Я живу один. Хотите в гости? Увидите всё своими глазами'. Причём, в конце письма Герман в первый раз ставит 'смайлик'. Он что, ещё и заигрывает со мной? И, хотя предложение Германа после этюда о поцелуях может раздразнить 'зайку', у меня пока ещё есть жених и голова на плечах.

'Не в этот раз, — пишу я Дьячкову, стараясь оставаться вежливой. — Так Вы ответите мне на вопрос?'.

'Хорошо, я попробую. Начнём с того, что я не люблю агрессивных женщин и сам никогда не добивался уважения силой, потому что быть мужчиной, на мой взгляд, это отвечать за свои слова и поступки. Я вспыльчивый и экспрессивный, но я умею ждать, и никогда, ни к чему не принуждал женщину. Но я и приверженец той мысли, что моя женщина никогда не одёрнет меня при посторонних, потому что в любых отношениях веду я. А я выбираю женщин толковых и разумных, со своей позицией. Ещё есть вопросы?'.

И тут на меня снисходит озарение. Да ведь этот человек одинок! Одинок по — настоящему, потому что с такой позицией не смирится ни одна уважающая себя женщина.

'Вы знаете, что у меня есть жених?', — уже в открытую пишу я.

'Догадываюсь. А Вы, задав этот вопрос, хотите сказать, что Вы от нашего спора отказываетесь? Тогда я выиграл, а Вы проиграли. А значит, по условиям пари Вы теряете возможность разместить свою книгу на моём портале'.

'А если я выложу её на другом самиздатовском сайте?', — начинаю злиться я.

'Тогда я выставлю в Интернет всю нашу переписку'.

От этого ответа я вздрагиваю. Впрочем, на что я надеялась, когда решила первой его шантажировать?

'Так что Вы надумали?' — между тем любезно осведомляется Дьячков.

'Я поднимаю ставки, — прикусив губу, отчаянно печатаю я. — И я пришлю Вам свой этюд в две тысячи знаков уже через полчаса'.

Увы, то, что задумала я, грешно и небезопасно. Но это покажет Дьячкову, как я могу провоцировать мужчин и что я его раскусила. Мысленно попросив прощение у Димки за то, что я собираюсь сделать, пишу Герману то, что не решилась бы написать никому другому.

'После нашего свидания ты в одиночестве возвращаешься домой. Да, я тебе отказала, и ты так и не поднялся в мою квартиру, на что очень рассчитывал. Желание всё ещё мучает тебя, но ты садишься в машину и едешь в свой дом, пустой, неуютный, холодный. Скажи, в этом доме хоть раз была та, кого ты любил по — настоящему? Как звали эту женщину? Кем она была для тебя? Скажи, мы с ней очень похожи? И чьё лицо сейчас стоит перед твоими глазами? Моё — или той женщины?