Куплю твою любовь (СИ) - Лакс Айрин

Он отчитывает меня, словно воришку, пойманную на месте преступления.

Злится, что я узнала о его жене?!

— Можешь не переживать, я ни словом не обидела твою рыжую, лишь послушала ее бурную речь. Она та еще болтушка! Находка для врагов… Болтливее меня. Нравится? — едва дышу, полыхаю ревностью, как пробудившийся вулкан.

— Прекрати.

— Ты сказал, что у вас ничего не было. Однако она извиняется за неудачную попытку залезть тебе в трусы!

— Да, так и было. Рыжая покусилась однажды на мой член.

— Надо же, какой лакомый кусочек!

— Ты и сама знаешь, что это так. Этой ночью ты чуть не высосала из меня мозги, делая минет.

Буквально прожигает меня своими дьявольскими глазами. Меня сильно трясет от дикой смеси ревности, злости и сумасшедшего, противоестественного возбуждения, мелькнувшего вслед воспоминаниям.

— Больше эту дрянь в рот не возьму!

— Возьмешь. Еще как возьмешь… — наступает в мою сторону, расстегивая ремень. — Сейчас ты как следует мне отсосешь, а потом я вытрахаю из тебя эту дурь…

— Проваливай к рыжей. Доведите до успешного финала начатое! — скачу в сторону двери.

Надо было бежать раньше, пока Глеб не вернулся.

Бесплодная попытка ускользнуть!

Бекетов настигает меня и наваливается всем телом, зажимая у двери, сминает рот ладонью, исследует мои губы большим пальцем.

— Ты хоть понимаешь, как это могло быть опасно? Понимаешь, что будь я чуть невнимательнее, к нам бы уже ехали все, кому не лень?! Мой телефон не отследить. Но вдруг это было бы не так? Или ты только жопой думаешь? Я тебя как следует накажу за это, Анна-Мария.

— О да, давай…

Сама втягиваю его большой палец в рот и, пососав немного, прикусываю изо всех сил, оставляя отметины зубов.

— С твоим членом будет тоже самое! — обещаю грозно.

— Значит, перейдем сразу ко второй стадии… — сдергивает с меня штаны вместе с трусиками.

Извиваюсь, словно червяк, злая до чертиков на этого каменного истукана, которого ни совестью, ни серьезным ранением — ничем не проймешь. Он же явно кайфует, стискивая меня до хруста в костях и сорванного дыхания.

— Отпусти! Дышать нечем!

— Не отпущу, — целует за ухом, ласкает языком мочку.

Покусывает, посылая порочные импульсы по телу, мягко втягивает в рот, посасывая. Одновременно с этим пошло трется бедрами, показывая, как сильно меня хочет.

Круглосуточно хочет, что ли?

А я… не должна идти на поводу у его члена, но Бекетов — тот еще гад, умело запускающий свои длинные сильные пальцы. И то, как он ласкает клитор, нежными спиралями заставляя дрожать, не оставляет ни единого шанса.

Остаться равнодушной не получается. Стону, прижавшись лбом к старой двери.

— Ревнивая.

— Ни черта подобного! Просто терпеть не люблю лжецов.

— Я тебе ни в чем не соврал. Или я должен тебе всю свою подноготную разложить? Вывернутся наизнанку?

Немного острее двигает пальцами, выплясывая на обнаженной плоти ожесточеннее. Свободной ладонью шлепает по попе и надавливает, подставляя меня под свой член. Через секунду громко чиркает ширинка.

Ненавижу этот звук, который подстегивает реакции. Захлестывает возбуждением, усиливающимся во сто крат от того, как требовательно Бекетов напирает членом на влажный вход. Проникает внутрь.

— Узкая и мокрая, — говорит со свистом. — Только ты такая. Ты… Дура ревнивая!

— Сам такой же.

Вынуждаю себя стоять и не дергаться, поскуливая и выпрашивая ласку. Бекетов, словно нарочно, движется медленно и чувственно, по сантиметру отвоевывая победу у моей женской гордости, которая, очевидно, становится пустым звуком и превращается в голодный, низкий стон.

— Такой же. Больной и ревнивый, — снова целует. — Так что мы квиты.

— Значит, открываем новый счет. Я представлю тебе тысячи новых поводов для ревности!

— И тысячи новых поводов для убийств. Жестокая девочка.

— Это ты… сам! Я не при чем.

Хватка на попе становится требовательней, а толчки — жестче.

— Еще как при чем. Причина всех причин — твоя проблемная попка.

Новые, глубокие толчки заставляют меня запрокинуть голову и простонать громко. Бекетов усиливает скорость и глубину проникновений, трахая быстрее. Держаться становится сложно. Беспомощно царапаю дверь. Ноги становятся ватными, а внутри сильнее разгорается беспощадное пламя оргазма.

Окончательно сдавшись, прогибаюсь в спине сильнее.

— Черт… Ты сама напрашиваешься.

— На что?

Через миг на колечко ануса опускаются влажные пальцы Глеба. Надавливает ритмично, входя в один темп с длинным членом, вонзающимся до самого основания. Очередным нажатием вдавливает сильнее, проникнув внутрь.

Вызывает частые и судорожные сокращения.

— Умница, вот так… Расслабься.

В ответ только туже сжимаюсь, приближаясь к финалу чересчур быстро и неконтролируемо. Успеваю кончить, обмякнуть и снова разгореться возбуждением, второй раз придя к финалу одновременно с Бекетовым. Обмякаю и всхлипываю.

— Держись, Анна-Мария, — смеется в шею, целуя жадно. — Просто держись за мою руку.

— Иди к черту, Бекетов. Ноги меня не держат.

— Значит, убежать не сможешь, — хмыкает довольно и поправляет на нас одежду.

Потом разворачивает к себе лицом и приподнимает под попой так, что наши лица оказываются на одном уровне.

— Я с рыжей не трахался, — снова говорит серьезно, глубокая морщина пересекает его лоб. — Неужели ты мне не поверила?

— Поверила и сейчас верю, но…

— Но что?

— Сам знаешь, что!

— Не знаю. Черт разберет, что у тебя в голове, Проблемная. Час назад все было спокойно, но сейчас тебя снова понесло. Я не знаю, что будет еще через час.

Реально не понимает в чем дело?! Чурбан!

— Я не перенесу еще одного предательства с твоей стороны! Вот что! — стукнув Глеба кулаком в плечо, тут же извиняюсь, поцеловав его. — Ты мне все объяснил, знаю, что выхода не было. Но от этого мое сердце не заживет за секунду. Мне было больно, и я не хочу, чтобы было больно еще раз.

— Просто больше так не делай. Мой телефон не отслеживается. Но вдруг это было бы не так. И что тогда? Ты выдала бы наше местоположение. Понимаешь?

— Угу! — всхлипываю. — Да, я знаю, что поступила дурно. Необдуманно. Но ты такой закрытый, я чувствую себя уязвимой.

— И как… помогло тебе включение телефона почувствовать себя защищенно?

— Нет! Стало еще хуже.

— Защищенной ты будешь чувствовать себя, только доверившись мне.

— Но сам не рассказываешь ничего.

— Именно это я и хотел сделать, но ты меня опередила.

— Я слушала, что говорит твоя женушка, и сбросила вызов. Удалила из журнала звонков, выключила телефон и вернула его на место.

— Ты сама призналась, что натворила. Совесть замучила?

— Я не могу так. Играть в прятки, обманывать, — признаюсь. — Я хочу иначе. Особенно, теперь.

Бекетов приближается, поцеловав мои губы.

— Отважная девочка. Признаешься в своих ошибках. Ты сильно повзрослела, Проблемная, и иногда мудра не по годам. Но иногда такая глупышка… — углубляет поцелуй, похищая кислород и остатки разумных мыслей. — Итак, что там наговорила рыжая гюрза? Чем она тебя расстроила?

— Эх…

Приникаю к мужской шее губами, перебираюсь выше, захватив мочку уха в плен, целую его, покусывая зубками. Я знаю, что это его слабое местечко. Всего одно…

Глеб начинает дышать чаще и крепче обнимает меня. Ласковым прикосновением языка заставляю его выпустить рваный стон.

— Прекрати, коварная. Иначе мы никуда не сдвинемся. Отстанем от графика, — выдает с сожалением и опускает меня на пол, придерживая сильной рукой.

Обида уже отпустила меня, растворилась под напористой лаской. Неужели мы всегда будем решать споры и разногласия сексом?

— Расскажешь, что говорила гюрза?

— Думаешь, что там важное? Боишься упустить выгодный брак?

— Рыжая не звонит по чепухе, — нехотя выдает Глеб. — Вступив в договорной брак, мы сразу же очертили границы. Работенки мне выпало немало… На ногах держишься? — снова спрашивает заботливо.