Пилот-девица - Александр Зорич

– Всех отдают, Василисушка, – мягко увещевал бедняжку дядя Толя, прихлебывая "Народное вече" из берестяной чашки, смастеренной поутру ("Видать, дозу ретроспективности уже хапнул здесь, на Таргитае", – ухмылялся пилот). – И тебе потерпеть придется. Такой уж у вас в деревне обычай! Да что там "в деревне"! Во всем Большом Муроме обычай такой!

– Такой-такой, а не такой! – взвилась Василиса. – Была у меня подруга, Власа. Так ее после школы матушка и батюшка в Новгород Златовратный отправили! На врача учиться! И никакого Юлиана ей под бок не подкладывали! А всё потому, что матушка у Власы жива была. Вот если бы моя матушка, Злата, была жива, она бы этой свадьбы с Юлианом ни в жисть не допустила! Костьми бы легла, а на эту мельницу растреклятую меня никогда бы не отправила!

Дядя Толя только пожал плечами.

Откуда ему было знать: может и впрямь было бы так? А может Злату, мать свою, Василиса попросту идеализирует. И будь она жива, то, завидев на пороге дщерь, напившуюся дешевой водкой, разряженую по-московитски, в одежды нечистые, тоже кричала бы в унисон своему мужу Воеводе, что замуж нужно девку отдавать, и срочно! Потому что гибнет ведь! Гибнет на глазах!

– А уж в Усольске про все эти смотрины и рукобития без согласия невесты, то есть меня, уж и думать все забыли! Дикостью такое считают! Вот живи мы в Усольске, я бы и в академию поступить могла. Чтобы на пилота учиться!

– По-любому нет в Усольске академии, – вставил дядя Толя.

– А я и не говорю, что есть! Не говорю! Но я бы из Усольска в Новгород полетела! – ("Так и сейчас вроде ничего не мешает", – подумал дядя Толя, но промолчал.) – А так всю жизнь с детьми сидеть... То кормишь, то опять беременная... То беременная, то кормишь... И так – всю жизнь, до самой смерти!

После этих слов Василиса опять зарыдала. Да еще горше прежнего.

Нет, Ангелина, его дочь Ангелина никогда не рыдала так. Не было повода.

И тут в душе у дяди Толи что-то важное дрогнуло. Он допил свою водку и сказал Василисе твердым отцовским голосом:

– Василиса, прекрати реветь. И послушай, что я тебе скажу.

Василиса – к его в общем-то немалому изумленью – взяла да и вняла, глядя на него своими ясными голубыми глазами.

– Если тебе замуж выходить не хочется, ты замуж выходить не обязана. Нет в законах Большого Мурома такого правила, что одни люди за других решают, выходить им замуж или нет, – говоря это, дядя Толя был вынужден напустить на себя авторитетный вид, поскольку на самом деле он не знал, что там творится – в этих самых законах Большого Мурома (исключение составляло знаменитое Губное Право). – Ты, в конце концов, теперь самостоятельная гражданка с документами. Я имею в виду, что Личная Грамота у тебя есть. И ты вольна ехать куда угодно. И учиться на кого угодно! Хоть на пилотессу, хоть на собачьего парикмахера, а хоть бы даже и на оператора машинного доения средиземноморских дельфинов! Поэтому если ты действительно не хочешь замуж за Юлиана, вот совсем-совсем не хочешь, ты хоть завтра можешь вещички свои собрать – и фьюить! Упорхнуть на все четыре стороны!

– Да кто же мне позволит-то? – неуверенно пробормотала Василиса.

– А ты меньше спрашивай у тех, кто тебе не позволит. Делай так, как тебе лучше. Взрослая ведь уже. Иначе будешь потом жалеть о своем малодушии всю оставшуюся жизнь.

– Да на чем же я улететь отсюда могу, дядя Толя? В моей копилке денег совсем немного! До Усольска доехать я еще кое-как исхитрюсь. Ну может даже в гостинице ихней пожить смогу недельку-другую. Но даже до Новгорода Златовратного мне никак не добраться! Ну разве что если материны украшения продать – жемчуга, браслеты, парчи да убрусы, серебряной нитью вышитые... Но их еще у материных родычей выцыганить надо... Проще три войны осилить, чем с теми родычами квасу выпить...

– Вот, украшения продать... Уже вижу, намечаются кое-какие подходы к решению проблемы! – одобрительно заметил дядя Толя. – А то ревешь да ревешь, как будто дошкольница неразумная. А ведь взрослая баба!

– А сколько денег мне с собой надо?

– Бери все. Не прогадаешь, – серьезно сказал дядя Толя. – Потому что даже если я тебя до ближайшей населенной планеты прокачу задаром, там тебе точно деньги понадобятся. Даже при условии, что ты устроишься работать.

– Но на чем вы меня прокатите задаром?

Дядя Толя в ответ только хитро улыбнулся. Но Василиса, к его приятному удивлению, смекнула:

– Неужто на том корабле, что мой батюшка с Ветераном у вас захватили?

– Угадала, егоза. На нем самом. Если твои родичи ничего там не напортили, он должен быть вполне пригоден для взлета и выхода на орбиту.

– Да цел-целехонек корабль ваш! Ведь они продать его хотят деляге одному из Усольска, Пахомом кличут...

– Вот бы и впрямь так было, как ты говоришь... – мечтательно промолвил дядя Толя.

Как хотелось ему побыстрее покинуть опостылевший лес и очутиться в уютном кресле пилотской кабины! Как хотелось ему шотландского ржаного самогона "виски"! Лонг-Айленда! Куба либре! И мохито со свежей клубникой тоже хотелось!

– Но главное, – нахмурившись заметила Василиса, – флуггер-то ваш охранять велено! Там, возле него, всегда двое наших дежурят! Сменяются три раза на дню! Но дежурят! Я ведь откуда это знаю? Подруга моя, что Голубою зовется, к стражникам этим приставлена с целью ихнего кормления. Готовит она, значит, для них. И трижды в день всякую вкусность дармоедам этим носит, в укрытие ихнее...

– Значит Голуба, – лукаво улыбнулся дядя Толя и на радостях плеснул себе еще "Народного вече". – Значит, еду им носит... А питье носит?

– И питье носит! Квас, сбитень, молочко парное, – подтвердила Василиса.

– Ну, это просто идеально. Подсыплем им в питье андокордина, и дело с концом!

– Неужто яду?! – Василиса отпрянула, испуганно прикрыв рот ладошкой.

– Да нет же, глупая. Не яду. А сильного снотворного напополам с обезболивающим, – объяснил дядя Толя и, не заметив на лице Василисы тени понимания, добавил:

– Ну, дурмана по-вашему. Я это зелье тут, в своей аптечке раскопал. Сам его пару раз пил. И должен тебе сказать, не успеваешь эту отраву ко рту поднести, как сразу уже и дрыхнешь сном праведника!

– А Голуба разве подсыпать мне разрешит? – с сомнением сказала Василиса.

Дядя Толя почувствовал, что говорит она уже не столько с ним, сколько сама с собой. И что внутренне она уже согласилась с основным: с идеей их совместного и такого удобного для обоих побега. А теперь ей остается лишь согласиться с некоторыми деталями, собрать вещички и всячески подготовиться к этому смелому шагу.

– А ты Голубу меньше спрашивай. Просто всыплешь зелье в то питье, что Голуба им понесет – и вся недолга. Как маленькая, честное слово!

Глава 7. Взлет с пробегом

Февраль, 2621 г.

Деревня Красноселье

Планета Таргитай, система Дена, держава Большой Муром

К счастью, чудотворное зелье дяди Толи из аптечки сработало на пять с плюсом. Еще не успела войти в свои права ночь, а оба дюжих молодца – Ракло и Черноус – уже спали сном праведников.

"Случайно проходящая" мимо Василиса удостоверилась в этом и, как было условлено заранее, подала световой сигнал дяде Толе в сторону Савельева брода. Дождавшись подтверждения от дяди Толи, девушка отважно полезла в кабину флуггера.

Как же здорово там было! Сердечко Василисы сладко ёкнуло и она почувствовала прилив смелости: нет, не зря они затеяли всё это, бояться не надо... А надо что? Просто делать то, что велел дядя Толя.

Наслаждаться уютом и диковинами пилотской кабины было некогда. Василиса через дверь в герметичной переборке полезла вглубь флуггера, в транспортный отсек.

– Приемистый у них тут амбарчик, – одобрительно пробормотала она. – Всех деревенских свиней разместить можно... Еще и для гусей место останется!

Василиса не просто так лазила по "Кассиопее". Она искала одну из багажных ниш с корабельной принадлежностью, которая, как объяснял дядя Толя, находилась по правому борту под красной трафаретной надписью "Аварийная продувка".

Читать-то Василиса умела. Но вот непривычные начертания армейского трафаретного шрифта разбирать ей было тяжко. Уж такие они были уродины, эти трафаретные буковки, в сравнении с прельстивым муромским унциалом!

Но все-таки сметки ей достало. Вскоре она уже открыла замки-защелки, отбросила алюминиевую крышку и извлекла на свет диковинную железку.

Была она длиной локтя четыре и толщиной с кулак. Так что с виду ну очень тяжелая. Но когда Василиса взяла ее в руки, ахнула: штуковина весила всего-то как кузовок в грибами!

Вообще-то это была запасная телескопическая штанга-удлинитель системы дозаправки в полете. И дядя Толя все эти мудреные слова Василисе говорил. Но для девицы-муромчанки это было чересчур. В ее внутренней классификации этот предмет назывался "длинитель".