Оружие Хаоса - Коллин Капп

— Ты ошибаешься, Кескес. Я просто-напросто реквизирую твой корабль. У меня для этого полномочия!

— Это одни слова, лишенные всякого смысла, субинспектор. Я вот что думаю: сколько мне могут заплатить владыки Майо за твою голову? Но это только допущение, понимаешь?

— Понимаю. Сколько же ты хочешь?

Во время разговора из корабля вышли еще дюжины две рхакья, мужчины и женщины, старые и молодые. Они сбились в круг, с интересом вслушиваясь в разговор. Салтзейм делал вид, что разглядывает небо.

— Ходят слухи о каких-то типах, которые терроризируют эту часть космоса, — начал он, — и это повышает ставку. При этом я не могу оставить субинспектора без штанов…

Окружавшие его соплеменники засмеялись.

— … Значит, шесть миллионов стелларов…

— Ты сошел с ума!

— … и вездеход…

— Это собственность Федерации. Я не могу продавать его!

— … и девчонку!

— А она вообще вне игры! Послушай, я бы сделал большое дело для всей Галактики, если бы смахнул это ржавое корыто вместе с твоим крысиным выводком с лица Майо.

— Но ты не сделаешь этого, субинспектор. Заходя на посадку, я видел на подходе к этой пустыне тысячу наездников. Ну что, подобьем итоги?

— Я могу предложить тебе три миллиона. Это в тысячу раз больше, чем стоит твоя лоханка, со всеми потрохами и барахлом.

— А вездеход?

— Я оставлю его в пустыне. Если же ты заберешь его, пеняй на себя. За кражу государственного имущества — смертная казнь,

— А девчонка?

— Она тебя не касается. Первый, кто коснется ее, умрет.

Салтзейм сделал вид, что глубоко задумался над предложением.

— Тяжело с тобой торговаться, субинспектор. Ну да ладно, договорились. Будьте гостями на нашем корабле. Он поднимет нас в небеса, если, конечно, мы сдвинемся с места.

Вилдхейт пожал плечами. Он знал, что Кескес не оставит вездеход в пустыне. И это было плохо, так как все снаряжение и аппаратура, которыми была нашпигована машина, представляли собой опасность, если воспользоваться ими, не зная назначения. В обязанности субинспектора входило включение дистанционного устройства для уничтожения вездехода. Но, мгновение поколебавшись, Вилдхейт все же решил иметь под рукой дополнительное оружие вездехода, и рхакья начали его погрузку в грузовой отсек.

Внутри звездолета было неописуемо грязно. Корпус, из-за огромной толщины, выглядел солидным и целым. Но зато механизмы, аппаратура и приборы, начиняющие его, представляли собой мешанину из старых, найденных на свалках, и новых, украденных в портах и станциях обслуживания со всей Галактики.

Все это свидетельствовало в пользу мастеров рхакья, сумевших собрать это в целое, и говорило об отчаянном стремлении этих людей к свободе. Вот таким образом они и устраивали свою жизнь.

В центре корабля находился центр управления. Рубка была заставлена аппаратурой, экранами, детекторами. Вместе с тем, здесь валялись какие-то деревянные козелки, камешки, старые вещи, брошенные по закуткам. Все это дополняли маленькие зверьки и птицы из разных миров, которые ели тут же из мисок и гадили, где попало.

Салтзейм уступил им свою каюту. Здесь царил относительный порядок, нарушаемый разве только что смешной деталью — ванной, доверху наполненной старыми книгами. Рхакья показал им каюту, но выходить почему-то не спешил, и Вилдхейт, поняв, в чем дело, присел за стол выписать кредитную карту.

— Благодарю, субинспектор. Эта каюта в твоем распоряжении до конца полета. А девушку мы поместим в другое место.

— Она будет со мной. Запомни, любой, кто прикоснется к ней, умрет.

— Я ручаюсь за своих. Даю слово.

— Это слово только твое. А кто удержит твою банду, когда ты напьешься?

— Разве я не барон племени?

— Тебе это только кажется, а оттого ты глупец. Ты разве не слышишь, что они болтают о «аминдуми»?

— Можно очень легко подавиться, инспектор, если убить кого нибудь из племени без причины.

— Помни, что сейчас вся ответственность лежит на тебе. Властвуй, но помни, если ты не сможешь удержать своих людей в определенных рамках поведения, я сделаю это за тебя.

Салтзейм вышел, что-то буркнув себе под нос. Вилдхейт занялся осмотром каюты.

— Можешь лечь на койку, Ветка. Здесь есть штора, задерни ее и думаю, что тебе будет удобно.

— А ты?

— Я не буду спать. У меня есть такие таблетки, которые прогонят сон. Я должен быть начеку.

— Зачем ты спорил с Салтзеймом?

— Кескес дурак. Он теряет власть. Он уже не может давать никаких обещаний и гарантий.

— А что такое «аминдуми»?

— Чтобы понять это выражение, нужно знать историю рхакья. Я уже говорил тебе, что это цыгане космоса, их три или четыре племени. Способ существования этих людей делает их экономически независимыми от Федерации…

Говоря это, Вилдхейт внимательно осматривал каюту. Он с интересом изучал переплетение проводов и труб на стенках.

— … браки в замкнутых обществах, — продолжал он, — а также длительные космические полеты приводят к тому, что у них рождается очень много дебильных детей. Если бы не было притока свежей крови, рхакья давно бы исчезли. И вот этот приток свежей крови регулируется советом племени. Племя дает разрешение на брак. Инстинкт подсказал им целесообразность браков с людьми других миров.

Субинспектор вытащил из кармана какой-то прибор и, сняв со стены несколько панелей, занялся изучением проводки. Через некоторое время он недоуменно пожал плечами, видимо, не обнаружив того, что хотел найти, и опять заговорил:

— Они крадут женщин на других планетах. Потом, обычно, идет оргия, во время которой каждый взрослый мужчина племени совокупляется с ней. Оплодотворяет несчастную, конечно же, только один, но установить, кто же этот счастливый папаша, нельзя. Беременная женщина до самых родов находится под неусыпным наблюдением. Потом племя забирает у нее ребенка, и отдает женщине-рхакья, настоящую же мать убивают. Конечный ритуал очень жестокий, а жертва и есть «аминдуми».

— Они хотят так поступить со мной?

Вилдхейт подтянул пояс с оружием.

— Между намерениями и их осуществлением очень большое расстояние. А вообще будет лучше, если ты ляжешь на койку, поскольку старт, которым отличается Кескес, не идеал изящности и плавности.

7

Старт был ужасающим. В конце концов это и неудивительно для такого космического корабля. После нескольких сильных взрывов, разваливающийся исполин словно неохотно поднялся в небо. Казалось, что он взлетает скорее из-за силы воли экипажа, а не из-за действия вразнобой работающих двигателей. Достижение второй космической скорости приветствовалось восторженными криками в рубке, словно они и не надеялись, что это удастся. Вилдхейт внимательно прислушивался к шумам, сопровождавшим каждую фазу старта, и, морщась при каждой заминке или угрозе во время маневров, тихо чертыхался. Когда корабль все же вышел на орбиту и гравитационные двигатели стали равномерно разгонять его, экипаж занялся завтраком. Ветку и Вилдхейта пригласили в кают-компанию. Здесь Вилдхейт увидел, что почти все члены племени страдают наследственными пороками. Чуть ли не половина рхакья были умственно отсталыми. Он давно знал, что за недоразвитым умом кроется звериная жестокость, отсутствие моральных устоев. И что его еще больше убедило в этом наблюдении — это то, что все были вооружены! И это создавало для двух пришельцев крайне неблагоприятную ситуацию.

Вначале все было спокойно. На одном конце стола, во главе его, сидел Салтзейм, по правую руку от него сидели ясновидящая и субинспектор. На толстых металлических подносах принесли дымящиеся куски жареного мяса. Кескес длинным острым ножом умело порезал мясо и раздал порции. Гостей он также обслужил, с той только разницей, что не швырял мясо, а подал на острие ножа.

Запивали мясо самогоном, выгнанным тут же, на корабле, и плохо очищенным. Вилдхейт с самого начала беспокоился, так как взгляд всех мужчин был устремлен на Ветку. И это беспокойство возросло еще больше, когда алкоголь затуманил разум и снял и без того слабые тормоза с чувств. Вскоре тема «аминдуми» перестала быть вероятной и зазвучала реально в пьяных устах. Этого субинспектор не мог выдержать. Он встал и взял девушку под руку.

— Хватит, Кескес, нам пора!

— Садись, субинспектор! Это кровь играет в их жилах. В космосе так мало развлечений.

— Но Ветка не намерена стать одним из них! — Вилдхейт кивнул в сторону сидящих женщин. — Успокой их, или я сделаю это за тебя.

— Я их отец, — воинственно заявил барон. — Никто из них не осмелится…

Вдруг какой-то тщедушный паренек с темными блестящими глазами на худощавом лице соскочил с табуретки и, подойдя к Ветке, ловко схватил ее за талию. Тотчас же рука субинспектора рванулась к оружию. Он бросил взгляд на Салтзейма, давая ему шанс предотвратить трагедию. Опьяневший Кескес с трудом выпрямил тяжелое тело и затряс головой, пытаясь прогнать хмель. Он крикнул парню, а когда тот среагировал, наклонился над столом и взмахнул ножом.