У истоков Руси - Иван Беляев

Возвратившись в Киев, Владимир немедленно велел уничтожить кумиры, которые побросать, которые рассечь, которые сжечь, а Перунов кумир приказал привязать к конскому хвосту и волочить с горы по Боричеву к реке и бить палками, а потом кинуть в Днепр, отталкивать от берега до порогов и за порогами бросить. Усердные язычники киевские взвыли, увидя такое поругание кумира Перунова; но, очевидно, таковых взвывателей было немного. И когда Владимир в тот же день послал глашатаев по городу кликать: «Ежели кто назавтра не придет к реке, богатый ли или убогий, нищий ли или работник, тот будет мне противен»; то народ с радостию принял такое приглашение, и люди говорили между собою: «Ежели бы это было не добро, то князь и бояре не приняли бы сего». И на другой день утром, когда Владимир со священниками вышел к реке, то уже там собралось бесчисленное множество народа: иные стояли в воде по шею, другие по грудь, дети около берега, а младенцев держали взрослые на руках; священники начали читать молитвы и совершать крещение, и люди, принявши крещение, спокойно разошлись по домам. Воротился домой и князь после такого небесного торжества, и дал позволение строить христианские церкви на тех местах, где прежде стояли кумиры языческие, и поставил на холме Перуновом церковь Св. Василия; потом Владимир разослал своих верных мужей и священников по другим русским городам и селам, чтобы ставили церкви и приводили людей к крещению. А между тем для успешнейшего утверждения христианства в народе он повелел брать детей из значительных семейств и отдавать в книжное научение, чтобы на будущее время иметь из русских людей способных к принятию священства и вообще чтобы новая вера имела между русскими своих хорошо обученных и сведущих людей.

Утвердивши христианство в Киеве, Владимир разослал своих уже крещенных сыновей по разным значительным городам, чтобы они и там старались об утверждении христианства: именно Вышеслава, старейшего сына, посадил в Новгороде, и когда Вышеслав умер, то перевел туда Ярослава из Ростова, а в Ростове посадил Бориса, в Муроме Глеба, в земле Древлянской Святослава, во Владимире Волынском Всеволода, в Полотске Изяслава, в Турове Святополка и в Тмутаракани Мстислава. Потом он начал строить города по Десне, Остру, Трубежу, Суле и Стугне и населять их охотниками из славян, кривичей, чуди и вятичей, чтобы укрепить границы своих владений со степной стороны от напора печенегов, которые год от года все более надвигались на русские границы и были в постоянной войне с русскими.

Владимир принял крещение в 988 году, т. е. на 26-м году от рождения, в таком возрасте, когда война бывает особенно любимым занятием для человека воинственного, каковым уже показал себя Владимир; но христианская вера так на него подействовала, что он вдруг из воинственного сделался самым миролюбивым князем, и в продолжение 27 лет своей жизни после крещения не предпринимал ни одного похода по собственному желанию, и воевал только вызываемый необходимостью, для защиты русских владений, и почти единственно только против печенегов, которые не давали покоя пограничным русским городам. Но против печенегов у Владимира после крещения была только одна война в земле Хорватской в 992 году, куда князь ходил для защиты западных русских границ от нападений воинственного польского князя Болеслава Храброго; поход этот кончился тем, что Болеслав прислал своих послов заключить мир с Владимиром и обязался не нападать на русские границы. Только что Владимир воротился из хорватского похода, как уже ему нужно было идти против печенегов, которые навалились на юго-восточные русские границы. Владимир встретил печенегов на Трубеже и стал с своим войском по правому берегу реки, а печенеги по левому, и ни русские, ни печенеги не решались перебраться через реку. Между тем печенежский князь, разъезжая по своему берегу, начал говорить Владимиру: «Выпусти ты своего богатыря, а я своего, и пусть они поборются друг с другом; и ежели твой ударит о землю моего, то не будем воевать в вашей земле три лета; а ежели мой ударит твоего, то будем «Воевать вашу землю три лета». Владимир согласился на вызов и послал по своему стану бирючей кликать, не выищется ли такой богатырь, который бы схватился с печенежином. Но в богатырях Владимировой дружины такового не отыскалось, а поутру на другой день печенеги выставили своего. Опечаленный Владимир послал бирючей и в земскую рать, не выищется ли там такого богатыря. Тогда пришел к Владимиру один старый воин из земской рати и сказал: «Княже! Есть у меня один сын меньший дома, а с четырьмя я вышел, а он остался дома, а из детства не встречалось такого человека, который бы мог побороть его; раз я его побранил, а он в это время мял сырую кожу и так рассердился на меня, что разодрал кожу руками». Обрадованный князь послал за молодцом, и когда тот пришел, то князь сказал ему: «Тебе нужно биться с печенежином». «Не знаю, княже, – заметил молодец, – одолею ли я его, вели прежде испытать меня, нет ли здесь большого и сильного быка?» И нашли быка огромного и сильного и, раздразнивши его горячим железом, выпустили на витязя; витязь уноровил так, что когда бык бежал на него, то он ухватил его за бок и вырвал кожу с мясом, сколько рука захватила. Владимир, довольный опытом, сказал витязю: «Можешь бороться с печенежином». На другой день печенеги опять явились и говорили русским: «Нашли ли вы богатыря, а наш готов»; тогда Владимир велел своему молодцу одеться во всю ратную сбрую и приготовиться к битве. И выступил печенежский богатырь, огромный ростом и страшный видом, выступил и Владимиров витязь, средний ростом и очень молодой; печенег же, увидав его, засмеялся; потом отмерили место между обоими полками; богатыри схватились и начали давить друг друга, и русский так тиснул печенежина, что кости затрещали и тот испустил дух. Печенеги, видя гибель своего богатыря, обратились в бегство, а русские стали рубить их вдогонку. Владимир же, возвратясь в Киев, принял в свою дружину в число приближенных мужей и витязя-победителя, и его отца.

Между тем продолжала строиться большая церковь Пресвятой Богородицы, заложенная Владимиром еще на другой год по принятии крещения, которую строили нарочно вызванные из Греции мастера. Наконец в 996 году церковь эта была покончена строением; и Владимир, довольный и окончанием строения, и благолепием церкви, на освящении ее сделал великий праздник своим боярам и городским старцам и роздал обильную милостыню убогим. Потом, по общему согласию с своею супругою, с детьми и с боярами, дал на содержание сей церкви десятину от всего княжеского имения и от всех княжьих городов и назвал эту церковь соборною церковью.

Стараясь постепенно оставлять все свои старые обычаи и живя в мире со всеми своими соседями, и с Болеславом Польским, и с Стефаном Угорским, и с Ольдрихом Чешским и с другими, Владимир не оставлял только одного своего старого обычая – привязанности к пирам и гостеприимству. В этом отношении Владимир, и по принятии христианства, остался прежним веселым хозяином, и постоянно заботился, чтобы его дом был полон гостей и чтобы гости были веселы и довольны. Каждый богатый приезжий торговец, каждый богатырь или чем-либо замечательный человек смело шел к Красному Солнышку – князю Киевскому, так звали Владимира современники, и каждый приходящий был принимаем ласково, вступал в беседу с князем и вельможами и был угощаем обильно, сколько душа хотела. Летописец говорит, что Владимир на своем дворе в гриднице учредил еженедельные пиры, на которые приходили бояре, гриди, сотские, десятские, и нарочитые мужи при князе и без князя, и где всегда были готовы столы, ломившиеся под тяжестью разных яств и крепких напитков. И когда один раз гости, подпивши порядком, стали роптать на князя, что на его пирах они едят не серебряными, а деревянными ложками; то князь велел сковать серебряный ложки и при сем сказал: «Я серебром и золотом не могу приобрести дружины, а с дружиною добуду серебра и золота, как добывали мой дед и отец». Но веселые пиры не мешали Владимиру думать и о тех, которым пировать не на что. Слушая разные поучения духовных пастырей о милостыни, он велел кликать клич, чтобы все нищие и убогие в Киеве приходили на княжий двор и брали все, что им нужно, и пищею и питьем и даже деньгами. Потом сказал: «Больные и немощные не могут дойти до моего двора, приготовьте телеги, накладите в них хлеба, мяса, рыбы, всякого овоща и в бочках меду и квасу, и везите по городу и кличьте: где больные и нищие, не могущие ходить? – и раздавайте им все нужное».

Пиры и веселья не мешали Владимиру в то же время заботиться и о лучшем устройстве своих владений, и о защите их от неприятелей. По словам летописи, Владимир очень любил дружину и с нею думал «о строи земленем, и о ратех, и о уставе земленем». По указанно народных преданий, Владимиром были учреждены заставы и разъездные станицы богатырей дли наблюдения за беспокойными печенегами и всякою степною поганью, которые постоянно разъезжали по ближайшим степям, не пропускали степных грабителей или подавали вести в Киев, когда из глубины степей поднимались большие полчища варваров. А по свидетельству одного иностранца, бывшего в Киеве при Владимире и ездившего оттуда в степи к печенегам, Владимиром была проведена пространная линия засек по русской границе, обращенной к степям. Но разъезды станичников и засеки не всегда удерживали степных грабителей – печенегов: они иногда безвестно успевали прорываться к русским городам и заставали Владимира врасплох. Так, в 996 году печенеги прорвались к Василеву, и Владимир мог встретить их только с малою дружиною, и был разбит, и едва сам мог спастись от смерти или плена, спрятавшись под мостом. Избавившись такой опасности Владимир, в благодарность Богу, поставил в Василеве церковь во имя Преображения, ибо сеча была в день Преображения Господня, и тут же в Василеве праздновал восемь дней, приказал сварить 300 вар меду, и угощал своих дружинников и народ, и роздал нищим триста гривен. Потом, возвратившись в Киев к празднику Успения Пресвятые Богородицы, Владимир также сделал большой пир, и угощал народ, и повторял праздник своего избавления каждый год.