Нужен наследник от девственницы (СИ) - Лайонс Лора

Эд хмыкает, обнимает меня крепче, неожиданно подмигивает и набирает кого-то по телефону свободной рукой:

— Сергей Викторович? Доброго! Это вас беспокоит... Узнали? Приятно! К сожалению, ваш курс тишины откладывается. У нас форс-мажор — беспредел госорганов. Я сброшу вам видео, посмотрите, что сейчас происходит. Да, думаю, жалоб будет много. Иск уже готовится... Да, если можно. Я ваш должник.

Таким же образом он обзванивает еще десяток важных, я думаю, людей, в том числе, как я поняла, личного адвоката, и мне тоже начинает казаться, что все будет хорошо.

Через лобовое стекло вижу, что мы въезжаем через КПП на огороженное бетонным забором поле. И наблюдаю небольшие пассажирские самолеты. Так мы не на обычный рейс опаздываем!

Тормозим. Бешеная езда меня немного укачала. Эдуард выходит раньше, подхватывает меня на руки и несет к белоснежной гордой птице. Обнимаю его за шею и прижимаюсь, вдыхая аромат. Если бы не другие суровые мужчины вокруг, еще и губами бы приложилась. Тихонько охаю от переживаемых эмоций. И тут вижу, что Ярик тащит мой чемодан. Настроение падает. Все, опустите меня, достаточно!

Самолет, или бизнес-джет, как правильно, чем-то похож на чайку. Пилоты уже на своих местах. Взбегаю по ступеням. Внутри очень красиво и комфортно, как в современной гостиной — удобные кожаные кресла, стильный дизайн. Выбираю место у иллюминатора, Эдик опускается рядом.

Взлетаем. Слегка закладывает уши. Мужчины сразу открывают ноутбуки и планшеты, у кого что есть. Здесь, очевидно, работает интернет. А у меня ничего нет. Остается смотреть в окно — там, конечно, интересно: погода ясная, синева без края и чуть видна далекая земля, удивительная, местами как бы расчерченная на квадратики полей.

И тут Эдуард протягивает мне мой телефон. Я даже не верю сначала — думаю, он отведет руку, как уже это вытворял с бутербродами. Если попробует — в лицо вцеплюсь, расцарапаю, как кошка, будет ходить полосатым, как тигр!.. Но, нет, нормально отдает, только кривит губы в улыбке и в глазах плещется веселье. Как будто догадался, чего только что избежал.

Миленький мой телефончик! С замиранием сердца включаю его и открываю список контактов — все на месте. Вот и "мои" последние сообщения — вижу три штуки однотипных, моей маме про то, что все хорошо.

— Здесь можно звонить? Я звоню? — сердито спрашиваю; пусть только попробует запретить.

— Конечно! Теперь по твоему звонку не определить место.

Набираю маму. И радуюсь, как ребенок, услышав ее голос. Мне столько всего хочется ей рассказать. И посоветоваться. Меня прямо изнутри распирает. Но все эти мужчины рядом... Попробовать в туалете, что ли, поговорить? Совсем уж расстраивать маму не стоит. Что я ей скажу? Что по-настоящему мужем у меня сейчас его брат? И что я не хотела бы ничего менять? А чем она мне поможет?!

Вздыхаю, даже смахиваю слезу и повторяю примерно то, что было в сообщениях: все хорошо, все класс, не волнуйся. А вот про подарки рассказываю достаточно подробно. И про то, что сейчас лечу. А кстати, куда я лечу? Поворачиваюсь к Эдуарду.

— На Филиппины.

Куда?! Я даже от неожиданности роняю телефон. Зачем же так далеко?

— Там сейчас хорошо, тебе понравится, — ухмыляется мой любовник; наверное, так правильно его называть.

Тянусь поднять трубку; в этот момент Эд коротко гладит мою руку.

— Да, мама, ты не поверишь — я лечу на Филиппины, — говорю, глядя в его призывные глаза. — Сама в шоке — такой вот сюрприз.

— Рада, что у вас все хорошо, — громко и торопливо отвечает мама; похоже, ей перед глазами уже виртуальный счет за переговоры видится, пора заканчивать общение. — Передавай Славику привет и не обижай его там.

Отключаюсь. Мужчины старательно делают вид, что ничего не слышали. Ярик вообще как будто спит.

Эдуард закрывает свой ноутбук, кладет его на столик, скользнув по мне выразительным взглядом, и говорит:

— Иди за мной.

Встает и направляется в хвост самолета. И я иду следом, как нитка за иголкой — куда я денусь с подводной лодки?

Вхожу за Эдом в следующее помещение и со щелчком закрываю за собой дверь, похожую на дверцу холодильника. Здесь тесно. Горит пара слабеньких диодиков над входом, у стен закреплено немного багажа. Мужчина бросает на покачивающийся пол туристический коврик и в один шаг преодолевает расстояние между нами. Он сжимает меня в объятьях. Крепко, неистово. Как будто хотел этого весь день или даже несколько дней.

Как хорошо! Наши тела соответствуют друг другу — выпуклости одного подходят к вогнутостям другого. Ну, почему, когда он рядом, мне так и кажется, что он создан для меня, а я — для него? Что он просто всю свою долгую жизнь ждал, когда я, наконец, подрасту.

Я шару по нему руками и прижимаюсь к его бугрящейся мышцами груди, слушаю сердце и замираю от предвкушения. Улыбаюсь и целую его несколько раз сквозь майку, а потом помогаю ее снять.

Он рывком приподнимает меня лицом к своему лицу и трогает губами мой рот. А потом очерчивает его языком, не входя внутрь, словно дразнит. И медленно спускает меня по своему телу; тут я как следует понимаю масштаб бедствия — член стоит в полной боевой готовности. В спортивных штанах он, честно говоря, выглядит устрашающе. Я его не заметила только потому, что сильно отвлеклась на возвращение телефона.

Прикладываю ладонь, пытаясь хоть немного накрыть «снаряд».

— Возьми его, — шепчет Эдик, а сам стремительно забирается жадными ручищами под мою широкую юбку в горошек и начинает стаскивать платье через голову.

— Подожди, — прошу.

Потому, что я застреваю в одежде. Чувствую его нетерпение, а, пожалуй, и злость. Еще порвет миленькое платье, с него станется.

Нащупываю и расстегиваю молнию; дальше раздевание меня проходит вмиг. И вот уже груди острыми сосками торчат прямо в него. Он ухает, склоняется и нежно, но сильно обхватывает губами мой левый сосок, причмокивая, как ребенок в поисках молока, наверное. Потом правый. Не понимаю, что со мной от этого происходит — хочется выпрыгнуть из себя и взлететь, точно.

На мне остаются трусики, но ненадолго, — этот озабоченный разрывает их на насколько частей. И они (части) свободно падают к моим ногам. Похоже, специально для Эдика стоит одноразовыми трусами запасаться. Смотрю на остатки белья и чувствую азарт.

Смеюсь и вцепляясь в его брюки вместо с боксерами. Нет, пробовать рвать не стану, все-таки. Хорош же он будет, выходя к строго одетым коллегам в порванных штанах! Но не быстро буду их снимать, а коварно-медленно. Пускай постепенно появится из-под одежды та часть тела Эдуарда, которая так хочет меня. Пусть он даже немного постонет от моей сдержанности. Трогаю руками, медленно поглаживая появившуюся темную головку, потом хватаюсь ладонью за гладко-стальной теплый ствол. А следом ощупываю кончиками пальцев поджарую мохнатую мошонку.

Глажу, держусь, ощупываю. Хочу, чтобы Эд стал весь на взводе, как спортбайк, который газует-газует, а потом как рванет с места!..

Ну, все. Доигралась. Рванул. После акробатического движения я вдруг оказываюсь лежащей на коврике, ноги задраны вверх, его рука на моей пояснице, а по всему остальному моему телу дружно бегают толпы мурашек. А еще его стенобитное орудие тяжеловесно пристраивается у входа в меня, и мне становится слегка не по себе. Хочу на всякий случай возмутиться, но мои губы тут же оказываются оккупированными настойчивым ртом мужчины.

Эдуард поглаживает пальцами мои нежные мягкие складочки, шепча:

— Какая сочная!

И сразу опять жадно целует. Я чувствую, что вся сырая ТАМ, но меня это больше не беспокоит. Ему это нравится, у меня ничего не болит, а значит, все идет, как надо. Уже прошло три дня, когда после первого раза ни-ни. Значит, сегодня, вот прямо сейчас он войдет в меня целиком, я почувствую его всего.

Понимаю, что он старается быть нежным, что сдерживает свое желание и входит неспеша, аккуратно продвигаясь. У него даже лицо подергивается от усилий. Меня распирает.