Отчаянные Крошки - Сэм Левеллин

— А кто вы такая? — сказала Мадам Доллар. Она двинулась дальше.

Маргаритка с удивлением обнаружила, что семенит следом за Мадам и при этом (какой стыд!) слегка волнуется! Она вызвала в памяти образ Капитана, невозмутимой и элегантной. Ей сразу же стало легче.

— Я получила основательную подготовку, — сказала она. — По уходу за детьми и кулинарии.

— Ну да, разумеется, нянину униформу я уж как-нибудь отличу, — ворчливо отозвалась Мадам Доллар. — А как у тебя с рекомендациями?

Маргаритка выпрямилась во весь рост. Никаких рекомендаций у нее, разумеется, не было. Придется пускать пыль в глаза. Можно, конечно, соврать, что ее прислала Великая. А вдруг захотят проверить? Да и кто такая эта Великая? И не спросишь ведь… Нет! Придется сказать, что еще ни разу в жизни ее так не оскорбляли, и призвать на помощь всю свою Силу Воли. Но, взглянув на Мадам Доллар, всю в черном и настороженную, как противопехотная мина, Маргаритка засомневалась, что этот номер у нее пройдет. Ей живо представился Централ, с его слякотью и испанскими сапогами. Нет, наверняка не пройдет этот номер…

Но ничего другого не оставалось.

Она набрала полную грудь воздуха. Раскрыла рот. Колючие глазки Мадам Доллар впились в нее, как два черных закаленных сверла. Сердце у Маргаритка упало, но она пересилила себя:

— Ни разу в жизни…

Зазвенел дверной звонок.

Мадам Доллар издала такой звук, какой производит мокрый палец при соприкосновении с горячей плитой. Мужчина во фраке, по-видимому, дворецкий, открыл парадную дверь и впустил другого мужчину, в сером шелковом костюме и с портфелем в руке.

Маргаритка почувствовала, что рот у нее сам собой открылся. Она захлопнула его, лязгнув зубами.

Этим человеком был папа Крошки.

Но не тот папа Крошки, что обычно сновал между уборными нижней палубы «Клептомана» в резиновых перчатках и с обидой на лице. Это был благополучный папа Крошки, тот, что в бытность свою Президентом «Гигантов Крошки» получал призы за асфальтирование последнего обиталища Бесполосных Тигров.

Маргаритка сказала:

— Ни разу в жизни у меня не спрашивали рекомендации, но раз уж вы спросили, этот важный господин, не сомневаюсь, с удовольствием ее даст.

Папа Крошки смотрел сквозь Маргаритку, точно так же, как некогда смотрел сквозь своих многочисленных слуг. Но вот его глаза сфокусировались. Властное выражение сошло с его лица, а само лицо приобрело грязновато-белый оттенок. Рот раскрылся.

— Агага, — прохрипел он.

— Простите? — грозно сказала Мадам Доллар, не особо любившая удавленников.

— Он говорит, что мы знаем друг друга тысячу лет, — торопливо перевела Маргаритка.

— Г-г-г… — слегка опомнившись, сказал папа Крошки. — Я имел в виду, что мы находились в ситуации совместного обитания значительный период времени…

— Он хочет сказать, — пояснила Маргаритка, — что я жила с его детьми.

— Агага, — сказал папа, снова впадая в состояние удушья.

— И что я была практически членом семьи.

— В некотором роде, — с чудовищным усилием выдавил папа Крошки. По лбу его градом катился пот.

Маргаритка, конечно, чуть-чуть приврала, но она не сомневалась, что папе, чтобы так быстро обзавестись этим костюмом и портфелем, пришлось врать гораздо больше.

На громадной лестнице послышались шаги. Спустившийся Министр захлопнул мобильный телефон и расплылся в широкой улыбке.

— Дорогая! — воскликнул он. — Ха-ха, как забавно! Мадам, позвольте представить вам господина Колина Крошки, нашего нового Младшего Министра.

«Врать беспрерывно и без зазрения совести», — подумала Маргаритка.

— О-о, — сказала Мадам Доллар. Ее суровая физиономия как будто слегка обмякла. — Министр чего?

— Мой официальный титул еще не утвержден. Возможно…

— Канализации и общественной гигиены, — сияя, сообщил Министр Доллар.

— Ах, — сказала Мадам Доллар, уже несколько холоднее. Ее взгляд остановился на Маргаритке. — А вы, Няня? Чего вы ждете? Вам известно, где детская. Идите займитесь делом. — Она увела папу и Министра в комнату, полную людей в костюмах.

Маргаритка деловито направилась к своим подопечным. С легким головокружением она сняла со стены портрет неприятной Няни и убрала его в шкаф.

Одно было ясно. Она попала в дом, куда приходил на чай Старший Механик. Появление папы — очевидно, за последнее время ставшего весьма влиятельным — было как нельзя более кстати. Охота продолжалась. След был совсем свежий.

«Вперед!» — подумала Маргаритка.

Королевский Михаил помогал Старшому собирать головоломку. Во всяком случае, Великая сказала, что это головоломка, хотя, на взгляд Старшого, она больше смахивала на машину. Странная головоломка. Однако картинка на ящике не вызывала сомнений. Это потому, что нарисовала ее сама Великая. Вот насос. Вот прицел. И ось. И громкоговорители. Внутри ящика лежали большие куски и полосы разных металлов. Рядовому человеку головоломка показалась бы неразрешимой, но Старшой был отнюдь не рядовой человек. Он разрезал куски металла, ударами молотка придавал им нужную форму и соединял их в нечто, очень похожее на картинку. Только больше. И мощнее. Потому что Великая сказала:

1. Когда соберем головоломку, мы посетим Фулкан.

2. Няня знает всё, потому что она вырастила Ульфика-Беовульфика в Старом Дворце на Тресковом фьорде, и тогда она всегда была права, и с тех пор ничего не изменилось. А после того, как мы посетим Фулкан, ты станешь Королем.

3. Урра!

— Скоро путет закончено, — сказал Старшой Королевскому Михаилу. Михаил ничего не ответил — он имел обыкновение молчать, пока его не ткнут пальцем в живот. — И мы поедем на Фулкан.

Михаил хранил молчание.

— Скоро. Путем натеяться.

Ни гугу. Старшой нахмурился. Он, конечно, был счастлив. Головоломки интересны, а работа с металлом всегда успокаивала нервы. Но ему не терпелось увидеть фулкан и выкупаться в каком-нибудь очень горячем источнике.

Скооооро, — говорил у него в голове добрый далекий голос. — Когда ты закончишь миленькую головоломку, Ваше Королевское Высочество. Скооооро.

Блаженство.

7

Маленькая Казза Симпатико упражнялась на флейте-рекордере. До-ре-ми-фа… До-си-ля-соль… До-ре-ми-фа… До-си-ля-соль… Вверх-вниз. Шип, писк. До-ре…

Сейчас вы подумаете: еще раз, и я закричу. Даже читая об упражнениях на флейте-рекордере, человек может взбеситься.

Ха, только не Няня Устриц! Няня Устриц, удобно упершись башмаками в каминную решетку, сидела в детской Виллы Политико и вязала что-то бело-розовое и очень колючее. Скоро надо кормить Каззу обедом. Сегодня у нее тост из зернового хлеба, несколько кусочков салата и абсолютно никакого масла! Затем два стакана пенистого рыбьего жира и зеленое яблоко на десерт. А потом — для Каззы — полезная программа «Здоровье» по телевизору, а для нее, Няни Устриц, важные скачки. Великолепно, подумала Няня Устриц, мощно впиваясь коричневыми зубами в заварной крем, просто великолепно! Душа радуется, когда девочку воспитывают так, как ее Следует воспитывать. Няня Устриц подняла страхолюдную голову и поглядела на портреты над камином.

Там, как водится, была Румяная Няня (в котелке). Одесную с улыбкой на устах взирал на Няню Устриц Эль Симпатико, Министр Здравоохранения и Безопасности. Это была ласковая, волнующая улыбка, и в глазах Министра мерцала дружеская забота обо всех и о каждом. Какой хороший человек, подумала Няня Устриц: и он, и его опрятный друг Дерек. Занятой, конечно, что верно, то верно, но ведь Министр — один из трех самых важных людей в Нянягуа (после Великой, конечно) — так чего же вы хотите?! Ведь так приятно, когда все в Безопасности и повсюду Чудесный Порядок…

Неожиданно Няня Устриц вернулась к действительности. Ее кустистые брови сошлись над поросячьими глазками. Сипение и писк флейты-рекордера прекратились. Упражнения заканчивались в час дня. Сейчас было только пятьдесят семь минут первого.

Другой человек возблагодарил бы небо, но не Няня Устриц, о нет! Она встала и вышла из своей уютненькой гостиной в коридор. БЕРЕГИСЬ, ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ! — было написано на лампочках. ОСТОРОЖНО, ДВЕРЬ! — было написано на дверях. ОПАСНО — ТВЕРДЫЙ, ПРИ ПАДЕНИИ МОЖНО УШИБИТЬСЯ! — было написано на полу. Няня повернула дверную ручку (обитую мягким) и решительно вошла в детскую.

И остановилась.

Казза была на месте, на своем высоком стульчике с перекладиной, в очках, в заколках, с шинами на зубах, с коротко остриженными ногтями (чтобы не поцарапаться), среди абсолютно чистых вещей (чтобы не подхватить какую-нибудь ужасную заразу). Девочка виновато отвела глаза от Няни Устриц. На стене висел портрет Румяной Няни, и взгляд ее следовал за тобой по всей комнате в ожидании Плохого Поступка.