Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей - Олег Айрапетов

Возможность провести через лес, вне дороги части с обозами и артиллерией исключалась. Движение по дорогам было чрезвычайно тяжелым, а слабая его организация в условиях ночных переходов приводила к потере контроля над движущимися колоннами204. Солдатам 20-го корпуса так же, как и солдатам 2-й армии в начале войны, пришлось штурмовать на узких дорогах одно препятствие за другим205. Части 42-й германской дивизии, попытавшейся остановить их движение, были разбиты и вынуждены откатиться назад206. Русские войска действовали исключительно упорно, только в ходе атак 3 (16) февраля 108-м Саратовским и 107-м Уфимским полками были взяты до 1500 пленных, шесть орудий, два пулемета, однако и собственные потери оказались весьма велики207. Остатки немецких заслонов освободили дорогу, и казалось, что угроза окружения была снята208.

Крупные успехи и очевидное поражение трех пехотных полков противника окрылили солдат и офицеров и вернули им надежду на благополучный выход из окружения. Чувство опасности на время покинуло и командование209. Между тем бои задержали корпус, а ему необходимо было спешить. На выходе из леса находились передовые полевые позиции крепости Гродно. 1 (14) февраля А. П. фон Будберг настоятельно требовал занять эти укрепления, ведь генерал инспектировал их в октябре 1914 г. и знал, какую серьезную преграду они представляют. Начальник штаба армии распорядился направить туда три ополченских дружины, три третьеочередные казачьи сотни и только что прибывшую в крепость батарею 28-го мортирного дивизиона. Этот слабый отряд составлял на тот момент значительную часть сил, находившихся в Гродненской крепости, и ее комендант генерал от инфантерии М. Н. Кайгородов заявил командующему армией протест против такого ослабления своей обороны210.

Предложение А. П. фон Будберга было действительно рискованным. Постоянный гарнизон крепости при обводе укреплений в 64 версты состоял из шести батальонов ополченцев и восьми запасных рот211. Эти слабые по численности и качеству части были рассредоточены по фортам, на полевые укрепления войск не хватило. Возможности быстро подтянуть к Гродно более 2–3 батальонов также не было, поскольку все более или менее значительные русские силы находились на расстоянии 3–4 переходов от крепости212. При этом командующий 10-й армией только 16 февраля обратился к штабу фронта с настоятельной просьбой о немедленном направлении в Гродно хотя бы части 15-го армейского корпуса, находящегося в движении по железной дороге213. На этот раз проволочек не было. Между тем 1 (14) февраля противник находился в 30 верстах от Сопоцкинских позиций, а 20-й корпус еще собирался в Сувалках, в 58 верстах от них. Протест М. Н. Кайгородова получил развитие.

«Генерал Сиверс, – вспоминал А. П. фон Будберг, – сразу же отказался от уже принятого решения; напрасен был мой отчаянный доклад о необходимости во что бы то ни стало и хоть чем-нибудь занять Сопоцкин, ибо при движении туда XX корпуса и в случае предупреждения нас там немцами – что я считал неизбежным и нами неустранимым – на долю XX корпуса выпадало штурмовать русские передовые позиции кр. Гродно, занятые неприятелем и, как на грех, сильные естественно и хорошо укрепленные. Напрасны были и мои заявления, что, если гарнизон крепости был недостаточен (что было совершенно верно), то взятие из него 3 дружин ополчения не меняло обстановки, занятие же Сопоцкинского узла являлось в данное время вопросом первостепенной важности, ради которого надо было всем пожертвовать»214. 3 (16) февраля А. П. фон Будберг, убедившись, что не в состоянии изменить ситуацию и что кризис уже неизбежен, подал прошение об отстранении его от должности начальника штаба армии. Ф. В. Сиверс, высказав свое сожаление, согласился расстаться с неудобным подчиненным215.

После занятия немцами Сейн и Августова жизненно важной для 20-го корпуса задачей стал выход на Сопоцкинские позиции и прочное их занятие до того, как это сделает противник. Выступив в ночь на 3 (16) февраля, П. И. Булгаков потерял и весь день 4 (17) февраля, приводя в порядок пострадавший во время наступления авангард и подтягивая обозы. Время, которое давало еще какой-то шанс на прорыв, было окончательно потеряно. Морозы сменила теплая погода: лед на болотах и реках начал таять, разбитые глинистые дороги в лесах стали еще более трудными для движения216. Настроение в штабе корпуса после прошедших 16 февраля успешных боев было приподнятым, там считали, что немцы готовили окружение у Августова и теперь войскам предстоит «гладкая дорога до Сопоцкина»217. В результате П. И. Булгаков приказал остаткам своего корпуса двигаться по единственной дороге на Гродно218. Остальные две, по информации штаба, или не имели мостов, или были плотно забиты тающим снегом, что не давало возможность провести обозы219.

Ни Ставка, ни штаб фронта в это время не имели точной информации о положении дел на фронте 10-й армии, к 5 (18) февраля в течение трех дней не было известий от 20, 26 и 3-го корпусов, штаб Северо-Западного фронта получал самые смутные сведения о «выходе к Гродно батальонов разных корпусов»220. Это не помешало Верховному командованию обсуждать планы, не имеющие к судьбе 20-го корпуса никакого отношения. 4 (17) февраля великий князь Николай Николаевич собрал в Седлеце совещание, участие в котором приняли главнокомандующие и начальники штабов Юго-Западного и Северо-Западного фронтов. Н. В. Рузский выступил с планом перегруппировки войск в связи с кризисом в 10-й армии, предлагая отойти с занимаемых в Восточной Пруссии и у Варшавы позиций с целью сокращения линии обороны и из 18 имеющихся на его фронте корпусов (без учета армии Ф. В. Сиверса) оставить пять на левом берегу Вислы, а остальные сосредоточить на правом берегу, при этом все перевозки предполагалось закончить к 3 марта. Против этого энергично выступили Н. И. Иванов и М. В. Алексеев, считавшие, что отход с позиций у Варшавы усложнит положение правофланговых армий их фронта. В результате было принято паллиативное решение: утвердить предложения Н. В. Рузского относительно перегруппировки, но сохранить при этом занимаемые на левом берегу Вислы позиции. От планируемого, но так и не начатого наступления 12-й армии было решено отказаться221.

5 (18) февраля опубликованный официальный обзор положения дел на Северо-Западном фронте был еще безоблачно спокоен в оценках наступления немцев на участке 10-й армии: «Об этой операции еще нельзя ничего сказать – является ли она главной или побочной с целью оттянуть наши силы с Бзуры. Можно только отметить, что германский Генеральный штаб объявил об отъезде императора Вильгельма в Восточную Пруссию (это скорее похоже на демонстрацию). Наступающие немцы пытаются охватить наши войска с обоих флангов – это новейшая тактика, примененная ф.-д. – Гольцем на маневрах в северном Бранденбурге. Она хороша, если противник остается пассивным и не предпринимает энергичного прорыва неприятельского расположения»222. Прозрение после настроений января 1915 г. приходило с опозданием. По словам участвовавшего в совещании в Седлеце Н. Н. Янушкевича, там был выяснен «весь ужас катастрофы с 10 армией»223.

Складывается впечатление, что командование было склонно винить за это прежде всего второочередные части. Внезапно выяснилось, что на них невозможно положиться, что они плохи по духу и составу и не имеют никакой стойкости224. «Потери громадные, – писал 5 (18) февраля В. А. Сухомлинову начальник штаба Ставки, – резервисты прямо шли «продавать винтовки за 7 р.»225. Между тем уже вечером 2 (15) февраля передовые части 31-й германской дивизии, переброшенные на подводах, заняли Сопоцкин, захватив там обозы 26-го армейского корпуса. Немногочисленный конвой не мог сдержать немецкую пехоту и быстро ретировался. На следующий день местечко было уже прочно занято, а 4 (17) февраля противник начал занимать Сопоцкинские позиции. Ставка и штаб Н. В. Рузского не знали и этого, а положение в этом районе вообще не обсуждалось в Седлеце226.

4 (17) февраля немцы даже провели атаку на передовые форты Гродненской крепости, но она была отбита. Противник вынужден был отойти, его попытка не принесла результата227. 16 февраля в Гродно прибыла головная дивизия 15-го корпуса, так что опасное для крепости положение было ликвидировано228. Появление здесь тяжелой артиллерии и энергия немецкой атаки заставили командование 10-й армии сосредоточиться прежде всего на обороне. Прибывающие части 15-го корпуса занимали позиции на фортах крепости229. Поскольку корпус был составлен из новобранцев, на него смотрели как на второочередную часть и особенно не рассчитывали использовать в наступлении230. 5 (18) февраля вся 31-я дивизия прошла через Сопоцкин, и ее авангарды заняли позиции севернее русских укреплений. Теперь уже выходы из всех дорог, ведущих из Августовских лесов к Гродно, были перекрыты противником231.